– Не беспокойся, волшебник. К тому же тогда, восемьсот лет назад, у тебя было иное тело. Все в порядке. Ты уже вернул долг. И случилось это как раз восемьсот лет назад.
– Но как же...
– Ты принес победу королю Ругну. Поэтому его соперник волшебник Мэрфи удалился от дел. Он решил подождать лучших времен и пришел ко мне.
– Мэрфи в изгнании? – спросил Дор, не веря собственным ушам.
– В добровольном изгнании, – уточнил Мозговитый Коралл. – Король Ругн хотел, чтобы он остался, но Мэрфи исполнил свой план. Теперь он в моей кладовой. Возможно, когда-нибудь Ксанфу понадобится его талант. Тогда я выпущу Мэрфи на свободу. Взамен принца я получил Мэрфи и Ведну. Они, кстати, прекрасно подходят друг другу. Ты ничего мне не должен.
– Ну раз так, то спорить не стану, – пробормотал Дор.
– Если когда-нибудь ты опять соберешься в путь и некому будет оставить тело, вспомни обо мне, – подумал Коралл. – Я успел узнать многое о жизни. Вот только о мужской природе недопонял.
– А это вообще туманно, – улыбнулся Дор.
– Чувства мне недоступны. Но в твоем теле я почувствовал. Я полюбил маленькую принцессу.
– Она достойна любви, – согласился Дор и вдруг вспомнил еще что-то: – Я обещал уменьшить обруч, но...
– Прощаю, волшебник, и прощай.
– Прощай, Коралл.
Скользнув вверх по мрачным подземным колодцам, ковер оказался на поверхности и снова взмыл в небо. Там он завис, ожидая дальнейших распоряжений своего седока.
– К замку доброго волшебника Хамфри, – скомандовал Дор, вспомнив, что ковру все время надо подсказывать, куда лететь.
Дор вспомнил, что замок Хамфри стоит на том самом месте, где некогда было жилище повелителя зомби. Но замок Хамфри ничем не напоминал то древнее строение. Наверное, оно многократно разрушалось, потом перестраивалось.
Хамфри сидел, углубившись в толстенную книгу, не обращая вроде бы ни малейшего внимания на происходящее вокруг. Обычная картина.
– Опять явился? – спросил он сердито.
– Эй, гном, послушай... – начал было Гранди.
– А зачем слушать, когда можно прочитать. Вон в той книге. – И Хамфри указал визитерам, в какой именно.
"Но я же не убийца! – горячо возразил Дор. – Я всего-навсего двенадцатилет... – Он опомнился, не зная, как загладить ошибку.
– Двенадцать лет воевал! – именно так поняла Милли. – Так тебе и прежде доводилось убивать!
В этом утверждении была значительная доля преувеличения, но и сочувствие, которое очень понравилось Дору. Его утомленное тело невольно потянулось к Милли. Левая рука обвилась вокруг бедер и привлекла девушку поближе. О, до чего мягкие у нее ягодицы!
– Дор, – проговорила она удивленно и обрадовано. – Я тебе нравлюсь?
Дор заставил себя отнять руку. Зачем он прикоснулся к девушке? Да еще к столь деликатному месту.
– Трудно выразить, как нравишься, – ответил он.
– И ты мне нравишься, – промолвила девушка и присела к нему на колени.
Тело опять включилось, руки обняли девушку. Никогда прежде Дор не испытывал ничего подобного. Он чувствовал: тело знает, как поступать, стоит только дать ему волю. И девушка желает этого. Это будет нечто абсолютно новое для него. Ему только двенадцать лет, но тело старше. Тело может сделать это.
– Любимый, – прошептала Милли, клоня головку, приближая губы к его губам. Какие сладкие у нее губы...
Блоха яростно укусила его в левое ухо. Дор прихлопнул ее. Прямо по уху! Мгновенная резкая боль пронзила его.
Дор поднялся. Милли тоже вынуждена была встать.
– Я устал, – проговорил Дор. – Хочу немного отдохнуть.
Девушка молчала, глядя в пол. Дор понял, что страшно обидел ее. Милли совершила поступок, непростительный для любой девушки, – первая призналась в любви и получила отказ. Но он не мог поступить иначе. Ведь он из другого мира. Вскоре он уйдет, а она никак не сможет последовать за ним. Между ними проляжет пропасть в восемь веков, по ту сторону которой ему снова будет всего лишь двенадцать лет. Он не имеет права увлекать и увлекаться".
– Значит, в этой книге про все написано, даже про мои чувства? – спросил Дор, вдруг покраснев от смущения.
Наверняка так и было.
– Разве мы могли бросить на произвол судьбы будущего короля Ксанфа? – вопросом на вопрос ответил Хамфри. – Ко всему прочему это касалось нашей истории. Конечно, раз колдовство гобелена стало действовать, нам оставалось только наблюдать, но ты ведь не сидел там сложа руки...
– А то, что я не сидел сложа руки, сыграло какую-то роль? – задал новый вопрос мальчик. – Я и в самом деле изменил ход истории?
– Ну, это весьма спорный вопрос. У каждого может оказаться свое мнение. Я скажу – изменил, ты скажешь – нет.
– И в этом ответе весь гном Хамфри, как в зеркале, – съехидничал Гранди.
– Надо учитывать особенности ксанфской истории, – продолжил Хамфри. – То есть ни на минуту не забывать, что многочисленные нашествия обыкновенов непрерывно уничтожали обитателей Ксанфа. Когда царят мир и покой, люди живут долго, успевают обзавестись детьми и внуками и умирают в старости, оставляя наследников. Но прервать цепь поколений очень легко. Достаточно какой-нибудь катастрофы. То есть те, кто не успел обзавестись детьми и внуками, не прислали, образно говоря, своих потомков в наше время. В Ксан-фе могло сейчас жить гораздо больше людей. Могли быть неведомые потрясения, но излишне ломать голову в догадках, когда нам наверняка известно главное бедствие Ксанфа – нашествия обыкновенов. Они сметали целые поколения, то есть в корне грубо перечеркивали возможный ход истории. И в этом случае нет никакой связи с нашим временем. Я скажу так: первоначальное устройство, связанное с замком Ругна, и было подлинным, а ты внес изменения. Ты как бы переписал сценарий событий. Переписывая, ты вносил изменения. Но они касались лишь деталей этого эпизода, а главный ход истории не изменился. Имеет ли это какое-нибудь значение?
– Думаю, что нет, – ответил Дор.
– Теперь о прочитанном вслух. Тебя беспокоило, что ты ведешь себя не слишком мужественно. А не кажется ли тебе, что отказ обнять девушку требует большего мужества, чем уступка?
– Не кажется, – признался Дор.
– Так знай же, что мужественность гораздо выше любовных утех.
И словно расслышав его слова, в комнату вошла горгона. Платье выгодно подчеркивало ее соблазнительную фигуру, но лица по-прежнему не было.
– Мужские бредни, – проговорили невидимые губы. – Женщины и в самом деле часто отказываются от любви во имя чего-то высшего, но мужчины куда проще. Попросту примитивные организмы.
– Ай, ну что ты говоришь! – воскликнул Гранди, осуждающе погрозив крохотным пальцем.
– Повторю – мужчины попросту примитивные организмы. И ты, голем, тому подтверждение.
