Следующим на пьедестал взошел Милюков, который обвел зал своим мрачным взглядом. Кажется, что ему было тяжело стоять, но все-таки он держал осанку.
— Я, к сожалению, не смогу так многословно высказаться по поводу господина Баукуса, но я все-таки хочу сказать, что я не видел еще столь преданных делу педагогов. Он был с детьми даже тогда, когда умирал… И Ванесса, его ограненный алмаз, может это доказать. Она сегодня здесь, и я надеюсь на то, что сможет сказать хотя бы небольшую речь в память о своем учителе, но… Сегодня среди нас находится еще один человек, — директор мрачно улыбнулся, а Максимилиан прямо-таки почувствовал неладное. — Максимилиан Баукус! Да. Тот самый, который бросил своего отца на растерзание болезни. Тот самый, что развлекался с разными девками, пока его отец умирал. Тот самый, что не пришел на кремацию своей матери. Я хочу, чтобы этот человек вышел сюда и посмотрел в глаза тем, кто были учениками и коллегами моего лучшего друга. Прощайте, мой старый друг, — человек положил руку на гроб, а после отошел от гроба.
Баукуса прямо-таки трясло от злобы… Этот старикан поплатится за то, что сейчас сказал, но не сегодня, а когда-нибудь потом. Максимилиан пошел вперед, а люди награждали его самыми враждебными взглядами, кто-то даже толкнул его, но Баукус не обратил особенного внимания, просто довольно быстро поймал равновесие. Он взошел к гробу и положил на него руку.
— Скажите мне, мэр. Писал ли Вам господин Баукус, по поводу своей болезни? — спросил человек, посмотрев на толстяка, который одарил сына своего учителя недобрым взглядом. — Должно быть, нет, раз уж мой отец сейчас лежит в большом гробу-крематории. Я не собираюсь превращать похороны моего отца в место сведения счетов, а также не буду говорить о том, что он делал нехорошего по отношению ко мне. Но скажу только, что мне непонятно, почему он никому не сообщил о своей болезни. Я бы в миг примчался к нему, если бы знал об этом, но старик умолчал. Так же, как умолчал об этом и всем Вам. Да. Вы можете избить меня после того, как мы выйдем на улицу. Гляжу, тут есть много крепких парней, которые одаривают меня не лучшими взглядами. Но сейчас не об этом, я кое-что хочу сказать о моем отце, — человек подошел к изголовью гроба, а после с улыбкой посмотрел на доброе, даже после смерти, лицо отца. — Я навсегда запомню то, как мой отец улыбался, когда отправлял меня в детский сад, потом в первый класс, а затем и на педагогическое направление в ВУЗ, и я навсегда запомню то, как он ругал меня за то, что я пошел другим путем. Я полностью раскаиваюсь перед тобой, отец, и перед вами, пришедшие сюда. Я недостоин того, чтобы находиться здесь, чтобы развеять прах по ветру, поэтому это все я предоставлю вам. Но… У гроба своего отца я хочу дать обещание, что я стану гораздо более лучшим человеком, чем я являлся ранее. Я даю это обещание не вам, поверившим какой-то старой калоше, которая почему-то испытывает ко мне какую-то дикую ненависть. Я даю это обещание маленькой девочке, которая затерялась среди вас, мои сограждане, ибо только эта девочка видела и знает, что не я виновен в гибели своего отца. Я не знаю, что это было, что им двигало, но я надеюсь на то, что умолчал он о своей болезни осознанно, что была у него какая-то цель. А теперь прошуВанессу выйти ко мне. Я беру опеку над этой девочкой, как ранее ее взял мой отец, хоть в чем-то я должен быть его наследником.
Ванесса медленно шла среди людей, а они расходились перед этой маленькой героиней. Она шла к тому, кого оклеветали прямо на похоронах, тот же лишь как-то болезненно улыбался. Девушка встала рядом с Баукусом, а он взял ее руку.
— Я бы хотела сказать о том, что сын Ричарда похож на своего отца. Он столь же добр и… Мудр. Это… В защиту того, кто пообещал мне стать лучше, — лица в зале отчего-то начали становиться не злыми, но какими-то блеклыми, на некоторых возникали слезы, а на некоторых мрак печали, к последним относилось и лицо мэра. — Ричард Баукус был отличным учителем, которому я и обязана своей планетарной известности, хоть сейчас этому и уделяют мало внимания. Я обещала Ричарду, что стану тем, кто будет лучше его сына, но я вижу, что он тоже хороший, я просто пойду по пути Ричарда Баукуса и только этим стану лучше Максимилиана Баукуса. Я хотела бы поблагодарить Ричарда за все те дни, которые он провел со мной. За то, как мы вместе пили чай и обсуждали политику. За то, как он проводил для меня специальные уроки для освоения и понимания тех или иных процессов в нашем обществе и в Федерации. За то, как он посвятил меня в настоящую историю новейшего времени. За то, как показал столь многое в нашем мире. Я, пожалуй, закончу, — проговорила девочка, а Баукус Младший, прижав ее к себе, повел сквозь толпу, он буквально чувствовал то, как земля уходит у нее из-под ног, поэтому и держал как можно крепче, не давая упасть.
Следующим к гробу подошел человек в военной кепке темно-синего цвета, шок-пех… Никто иной, как капитан шок-пеха Уиклифф, он вздохнул и оскалился.
— Столько всего интересного было сказано сегодня здесь… Хоть прямо сейчас бери и заводи определенные дела, но… Я пришел не за этим, — человек улыбнулся мэру, который тут же побледнел. — Я тоже учился у господина Баукуса и, пожалуй, это единственный повод, почему я не взял его за антигосударственную пропаганду. Господин Баукус был отличным учителем, и именно ему я благодарен тем, что я смог получить ту логическую систему в мозгах, которой сейчас пользуюсь. Многие мои сослуживцы также прошли через эти руки и, пожалуй, только поэтому господин Баукус оставался той фигурой, против которой ни один гад не имел права заикнуться. Я обязан поблагодарить господина Баукуса за то, что он обучил нас тому, что мы умеем теперь. Да. Когда я учился, Ричард еще был молодым учителем. Да. Тогда он еще не обладал всей этой системой, которой обладает теперь… Да. Именно теперь, — Уиклифф вздохнул. — Посмертно. Я могу сказать, что в таких людях, как господин Баукус, нуждалась бы Федерация, если бы он преподавал в другой сфере. Я не раз предлагал моему учителю пойти преподавать в военное училище, но он все отказывался, вероятно, ему претило преподавать шок-пеху. Надеюсь, что господин Баукус, простит меня за мою навязчивость, но теперь он лишь история, пусть и история яркая. Я рад тому, что учился у этого человека, а теперь прошу простить… Я, пожалуй, пойду, а то мало ли еще какие-нибудь антиправительственные высказывания возникнут и будет ой как плохо, — капитан шок-пеха улыбнулся, после чего ударил себя в грудь правой рукой и промаршировал на выход.
…
— Ну, что? — спросил Ирвин, смотря на Баукуса, идущего вместе с Ванессой. — Мне, полагаю, следует идти домой пешком?
— Да, — кратко и четко сказал человек, после чего посадил Ванессу на заднее сидение.
— Ну, ладно… Не думал, что ты педофил, — усмехнулся Ирвин.
— Ха-ха-ха! Смешно… Уже время позднее, а девочка должна одна на монорельсе куда-то ехать. Уж лучше довезу. Пока, Ирвин, — проговорил Баукус, закрывая заднюю дверь, на душе у него было как-то тяжело после всего этого дня.
19.01.2580, 07:00
Сектор Корво, Система Немезида, Планета Итарис, Город Кирен-1,
Район Трейд-2, Станция погрузки,
19.01.2580, 07:00
Романо стоял перед одним из транспортников. Он посмотрел на своих бойцов, бойцов ЧВК и бойцов Калинина. Все эти парни явно слегка нервничали, хотя многие из них сохраняли спокойствие. Романо и сам был в слегка подвешенном состоянии, весь этот план напоминал одну большую авантюру, которая могла перерасти в огромный провал, хотя сейчас было уже поздно поворачивать назад.
В скором времени к ним подошел водитель ведущего грузовика.
— Ну, господин Романо, карета, как говорится, доставлена. Вы будете ехать в загонах. Сейчас в моей машине имеется груз в виде итарисианцев, а у них есть довольно разговорчивый старейшина, Вам, наверное, было бы интересно прикоснуться к истории, — человек этот был крепким, напоминал чем-то военного, но былую стать уже растерял, под футболкой находилось не большое, но и не маленькое пузо, харя этого кабана была отожранной до второго подбородка и обладала множеством мелких шрамов, оставшихся от веселой молодости. — Че касается перевозки? Вы будете не в закрытых загонах, мы там оборудовали небольшие спальные места и все в этом духе, в общем, цивильненько стало нынче. Во время поездки нас будут проверять, скорее всего, уже конкретно на подъездах к Столице, но парни там, что называется, «свои» и они за денежку закроют на все глаза. Че еще? Ну, с животными играть особо не надо, пить внутри запрещаю, ибо есть виды животных, которые запах алкоголя воспринимают враждебно, особенно это касается итарисианских рапторов из третьего грузовика. Эти твари итарисианцами использовались как некие подобия скакунов, но скакунов непростых. Эти скакуны могут откусить полморды любому, кто им не понравится, кроме этого… Они враждебны к людям, что-то им в нашей «химии» не нравится, а если человек пьян, тогда еще хуже. Все выделения обладают определенным химическим составом, от пота до мочи, и вот им наше химическое пиво не нравится не только в первоначальном виде, но и в виде переработанном. Я полагаю, что это связано как раз с химией, потому что, ну… Был один эксперимент, когда, кхм… — человек прикусил язык.
