Алхимик распрямился, поморщился и схватился за раненое плечо.
- Вот дрянь, - буркнул он. - Зацепили.
- Рон, - позвал Сигмон, - как ты меня нашел?
Алхимик махнул рукой в сторону и только сейчас тан заметил вороного жеребца, стоявшего у поворота и настороженно косившего на тела черным глазом. Сигмон радостно вскрикнул и Ворон, заслышав голос хозяина, подошел ближе.
- Это он меня привел, - признался Рон, снимая куртку. - Это собака какая-то, а не жеребец. Когда ты умчался, я остался на дороге. Потом поскакал следом, но задержался на холме - не знал куда свернуть. Тебя нигде не было видно, и я решил, что найду тебя деревне. Я добрался до самой изгороди, но так тебя и не нашел. Крестьяне стали на меня коситься, а я не знал что делать. Никто не отвечал на мои вопросы. Мужикам явно было не до меня. И тут явился он - словно черный демон. Ржал, скакал вокруг меня, потом укусил мою Звездочку за круп, мир ее праху, и поскакал прочь. Мне оставалось только следовать за ним. А потом я увидел их. И тебя.
Сигмон обнял коня за шею, зарылся лицом в длинную черную гриву. Жеребец фыркнул, переступил с ноги на ногу, и толкнул хозяина плечом.
- Спасибо, Рон, - сказал тан. - Спасибо.
- Да пожалуйста. Кстати, не расскажешь, что тут, собственно, произошло? - осведомился алхимик, вспарывая ножом рукав.
- Засада, - бросил тан, поглаживая шею Ворона.
- Ага! Значит, я был прав, - довольно сказал Рон, заматывая рану на плече обрезками рукава. - Не стоило сюда возвращаться.
- Прав, - пробормотал Сигмон. - И Леггер тоже был прав.
Рон ловко обмотал плечо и затянул узел, помогая себе зубами. Сплюнул, выругался и подошел к тану.
- Сигги, - сказал он, касаясь плеча тана, - честное слово, я очень рад, что ты уцелел. И мне очень жаль, что твой дом сгорел. Но, вроде, все кончилось. Теперь, надеюсь, мы сможем убраться отсюда подальше?
- Ты прав, - отозвался тан. - Все действительно кончено.
Он обернулся и обнял друга за плечи. Тот зашипел от боли и тан отшатнулся.
- Эй, аккуратней! Я не… Благие небеса! Это что там валяется?
Сигмон обернулся. На парковой дорожке, меж двумя телами, примостилась отрубленная голова одного из чудовищ. Больше всего она походила на собачью. Она лежала в луже крови, выпучив остекленевшие желтые глаза, а из огромной пасти, свешивался окровавленный язык.
- Нет, - сказал Рон и попятился. - Не отвечай.
- Да, - тихо сказал Сигмон. - Чудовища. Мои братья. Это они преследовали нас. Они все пришли за мной. Но теперь все кончено. Я - последний из творений Фаомара.
Побледневший Рон спрятался за Ворона, заслонившись его широким крупом от страшного зрелища. Алхимику стало не по себе, его колотила крупная дрожь, а щеки соперничали белизной с гернийским мрамором.
- Сколько? - спросил он. - Сколько их было?
- Восемь тут и еще один в доме.
- Девять! Девять чудищ? И ты всех уложил?! Поверить не могу! А ведь я тебе помог, я сражался с чудовищами и остался жив. Ох. Если бы я только знал… Прости. Ах, как жаль, что я не менестрель. Сложил бы балладу об этом сражении, и мое имя помнили веками.
Рон выглянул из-за крупа жеребца, бросил взгляд на искромсанные тела, пошел зелеными пятнами и согнулся пополам. Его стошнило.
- И жаль, - через силу вымолвил алхимик, - что не медикус! Никак не могу привыкнуть… к этому… безобразию…
- И не надо привыкать, - посоветовал тан.
Он подошел к месту схватки, остановился средь иссеченных тел, испачкав и без того грязные сапоги в крови.
- Да ты просто мясник, - крикнул Рон из-за жеребца. - Как же ты их так покромсал? Да еще в одиночку!
- Я воспользовался твоим советом, - отозвался тан.
- Каким? О боги, я столько раз давал тебе советы, но такого…
- Я окропил меч своей кровью. Увеличил дозу, как ты и советовал мне там, в грязной деревенской таверне на краю дикого леса.
Сигмон нагнулся и подобрал эльфийский меч, затаившийся у останков арбалетчика, которому когда-то принадлежала собачья голова. Клинок потемнел, словно покрылся сажей, и теперь рун не было видно. Он снова стал холодным и тяжелым куском металла. Просто мечом.
Алхимик попытался что-то сказать, но подавился и сдавленно заперхал. Откашлявшись, он все же попытался еще раз и хрипло сказал:
- Я вижу, это помогло. Он и правда тебя удивил?
- Еще как, - тихо отозвался тан. - Ты не представляешь, как он меня удивил.
- Даже не хочу представлять. Не хочу. Ох. Я то думал это поздняя подделка, думал просто копия старых рун. Ну, я вроде как пошутил, понимаешь?
- Шутка удалась, - бросил тан, разглядывая клинок. - Мы живы. Они мертвы. Как ты думаешь, многие шутки могут похвастаться такой эффективностью?
- Нет. Не знаю. Плевать. Скажи лучше, ты прикончил всех наемников? Или за нами снова будут гоняться спятившие чудовища?
- Не знаю, - ответил тан. - Думаю, это последние. Здесь уже не было людей.
- И что будем делать теперь?
Сигмон не ответил. Он встал и повернулся к другу спиной.
Особняк догорал. Огонь выжирал его изнутри, как лихорадка выжигает смертельно больного, и дождь нисколько ему не мешал. Крыша уже провалилась, перекрытия не выдержали ее веса и просели до подвала. Второй этаж, от которого остались только каменные стены, зиял пустыми окнами. Он походил на пустую скорлупу яйца, которая вот-вот должна была треснуть. Имение превратилось в огромный погребальный костер, поглотивший тела Дита Миерса и Волка.
В развалинах глухо ухнуло, и столб огня взметнулся к небесам. Дождь, как по команде, хлынул еще сильнее, но пламя не унималось - оно растекалось по останкам дома огненными волнами, поглощая все на своем пути.
- Что дальше? - тихо спросил подошедший Рон. - Что ты будешь делать?
Тан снова посмотрел на клинок. Ладонь начало покалывать, чуть-чуть, словно он коснулся крапивы. Под темным налетом на лезвии проступили бледные узоры. Клинок оживал. После долгих поисков, он нашел своего хозяина, и не собирался отступать. Он хотел жить.
Он звал Сигмона в путешествие - полное опасностей и удивительных приключений. Звал к новым битвам, к радостям побед. Он хотел воевать, хотел резать и сечь, пить кровь врагов и пластать их плоть. Клинок обещал новому хозяину славные победы - над собой, над врагами, над друзьями, над всеми на свете. Он обещал Сигмону сделать его единственным и неповторимым. Непобедимым воином, которому нет равных в кровавой сече. Чудовищем.
Сигмон запрокинул голову и посмотрел на свинцовые тучи, нависшие над парком. Вода падала с неба уже не каплями, а длинными серебряными струями. Они касались лица Сигмона, заливали глаза, но он упрямо смотрел вверх, надеясь увидеть просвет среди свинцовой мглы. Просвета не было.
- Знаешь, - сказал Сигмон. - Иногда так хочется стать птицей и улететь прочь от забот, подальше от этой грязи и мерзости, царящей на земле. Оставить зло тут, а самому воспарить в небо.
