— Нет… в данный момент нет. Благодарю вас, просвещеннейший, за ваши… всегда заставляющие задуматься комментарии.
— Да, — пробурчал себе под нос другой судья, — уж на вас можно положиться: всегда подкинете какую-нибудь кошмарную мысль, которая никому другому и в голову не придет.
Блеск в глазах ученого священнослужителя сказал Ингри, что он воспринял эту жалобу скорее как комплимент.
— Тогда мы благодарим вас, лорд Ингри.
Это явно был долгожданный знак того, что Ингри может удалиться. Он поклонился и двинулся к дверям, с трудом удерживаясь от того, чтобы не побежать. Выйдя на галерею, он глубоко втянул воздух, но, прежде чем сумел окончательно прийти в себя, услышал позади шаги. Обернувшись, Ингри обнаружил, что странный священнослужитель вышел из зала следом за ним.
В качестве приветствия тощий жрец осенил себя знаком Пятерки — быстро, но очень точно, и это явно не было для него простой формальностью. Ингри снова поклонился ему, положил было руку на рукоять меча, но счел, что этот жест может показаться слишком угрожающим, и заложил руки за спину.
— Могу я чем-нибудь услужить вам, просвещенный?
«Например, перекинуть через перила галереи вниз головой?»
— Прошу прощения, лорд Ингри, но я только что сообразил: меня представили до того, как прибыла принцесса Фара со свитой. Я просвещенный Освин из Сатлифа.
Ингри заморгал; после мгновенного замешательства его мысли потекли в новом, совершенно неожиданном направлении.
— Освин Халланы?
Священнослужитель улыбнулся со странной растерянностью.
— Из всех моих званий это, боюсь, самое истинное. Да, я Освин Халланы, за мои грехи. Она много рассказывала мне о вашей встрече в Реддайке.
— Она хорошо себя чувствует?
— Хорошо, и произвела на свет чудесную девчушку, рад я сообщить. Я молю Леди Весны сделать ее похожей на мать, а не на меня: иначе, когда она вырастет, ей на многое придется жаловаться.
— Я рад, что она здорова… что они обе здоровы. Меня беспокоила просвещенная Халлана. — «Во многих смыслах». Он коснулся своей все еще забинтованной правой руки, вспомнив, как ему, охваченному кровожадным безумием, почти удалось дотянуться до меча.
— Будь у вас время получше ее узнать, она вас не беспокоила бы.
— А?
— Она повергала бы вас в ужас, как и всех остальных. Впрочем, мы каким-то образом выжили и на этот раз. Понимаете, это она послала меня сюда. Просто выгнала из дома. Многие женщины так делают после родов, но по другим причинам.
— Вы уже говорили с просвещенным Льюко?
— Да, мы долго беседовали с ним после моего приезда вчера вечером.
Инфи постарался тщательно подобрать слова для следующего вопроса.
— И ради кого Халлана прислала вас сюда? — До Ингри с опозданием дошло, что устрашающий теологический экскурс Освина мог иметь целью помешать казни Йяды, а не ускорить ее.
— Н-ну… трудно сказать.
— Почему?
В первый раз Освин заколебался, прежде чем ответить. Он взял Инфи под руку и повел по галерее — подальше от двери зала, куда дедикат в серых одеждах как раз вводил еще двоих слуг из охотничьего замка. Освин облокотился на перила и задумчиво посмотрел вниз. Инфи встал с ним рядом, ожидая продолжения разговора.
Когда Освин снова заговорил, голос его был странно почтителен.
— Вы, лорд Инфи, человек с большим опытом сверхъестественного, как я понимаю. Боги говорят с вами в видениях наяву, лицом к лицу.
— Нет! — начал Инфи и умолк. Стоит ли снова отрицать? — Ну… в определенном смысле. В последнее время со мной случалось много странного, и с каждым днем все больше. Но глухим это меня не делает.
Освин вздохнул.
— Не могу себе представить, как в таких обстоятельствах можно оглохнуть. Поймите: я ни разу в жизни не испытал касания бога, хоть и старался служить своему богу как можно лучше в меру своих сил, как учит нас храм. Вот только Халлана… Она — единственное чудо, которое случилось со мной. Эта женщина, похоже, получила сверхъестественного сверх меры. Когда-то я даже обвинял ее в том, что она похитила мою часть, а она в ответ обвинила меня в женитьбе на ней только ради усреднения божественного присутствия в семье. Боги разгуливают по ее снам, как по собственному саду, а мне снится только, что я заблудился в своей старой семинарии и бегу без всякой одежды, опаздывая на экзамен, о котором совсем позабыл.
— Вы бежите сдавать экзамен или принимать его?
— И то и другое — бывает по-всякому. — Лоб Освина прорезали морщины. — А еще мне иногда снится, что я брожу по дому, который разваливается на глазах, а у меня нет инструментов, чтобы его восстановить. Ладно… — Освин сделал глубокий вдох и отмахнулся от воспоминаний. — На следующую ночь после того, как родилась наша дочь, мы с Халланой спали рядом и увидели один и тот же знаменательный сон. Я проснулся, крича от страха. Халлана же ничуть не испугалась и сказала, что сон означает необходимость нам обоим немедленно отправиться в Истхом. Я спросил ее, не сошла ли она с ума: ей еще нельзя подниматься, а уж тем более путешествовать. На это она ответила, что если положить в тележку матрац, то она всю дорогу будет отдыхать. Мы спорили целый день, а на следующую ночь нас посетил тот же сон. Халлана заявила, что это решает вопрос. Я напомнил ей, что у нее есть обязанности по отношению к новорожденной и остальным детям: она не может ни бросить их, ни тащить за собой в столицу. Халлана согласилась остаться, если поеду я, и я порадовался победе. В тот же день я отправился верхом в Истхом, и только отъехав на десять миль, понял, как ловко она меня провела.
— Как это?
— Расставшись с Халланой, я лишился возможности остановить ее. Не сомневаюсь: в этот самый момент она едет сюда, отстав от меня не больше чем на день. Интересно, взяла ли она с собой детей? Страшно подумать… Если вы увидите ее или ее слуг раньше меня, передайте, что я снял комнаты для всех в гостинице «Ирис» рядом с госпиталем Матери.
— Она должна… э-э… путешествовать с теми же слугами, которых я видел в Ред дайке?
— О да — Бернаном и Херги. Они ее без себя не отпустят. Понимаете, Бернан — один из ранних успехов Халланы в целительстве с помощью демона. Херги привезла его, едва не доведенного до самоубийства болями, которые ему причиняли камни в почках, уже отчаявшись спасти его жизнь и рассудок. Халлана разрушила камни прямо в его теле, и они тут же вышли — через день Бернан был как новенький. С тех пор эти супруги следуют за Халланой, какую бы глупость она ни затеяла. — Освин фыркнул. — Я изобретаю самые изощренные доводы, которые, милостью Отца, позволяют мне найти мой разум и ученость, но всеми моими доказательствами я не могу воздействовать на людей так, как это удается ей, — просто стоя рядом. Это совершенно несправедливо! — Освин попытался придать себе возмущенный вид, но сумел только тоскливо вздохнуть.
