— На случай, если что-то пойдет не так, — объяснил Магистр Гавэну, хотя прекрасно знал: ничего не так пойти не может. Рыцари здесь лишь для того, чтобы первый министр чувствовал себя увереннее.
— Холодно у вас здесь, — пожаловался Гавэн, и Магистр понял, что первый министр все же нервничает. Да и кто бы не нервничал, оказавшись близ Порога в сезон максимальной активности тварей.
— Иногда бывает жарковато, — не удержался Магистр. Гавэн коротко глянул на него. Глава Ордена Горной Крепости сэр Генри для Магистра был довольно молод — ему не исполнилось и сорока лет. Но знатность рода, былые ратные успехи на нелегкой службе у Порога и — главное — родство с ним, Гавэном, первым министром королевского двора, позволили рыцарю возглавить самый могущественный рыцарский Орден в Гаэлоне.
Вовсе не из-за любви к двоюродному брату Гавэн упросил короля даровать сэру Генри великую честь стать Магистром Ордена Горной Крепости. Как все умные люди, занимающие высокое положение, первый министр немало думал о том, как бы это положение упрочить. Завистников и интриганов при дворе хоть отбавляй — а вдруг дойдут до короля какие-нибудь наветы или поклепы? Его величество, как и все монархи, человек вспыльчивый, а есть такие мастера клеветы, что любую небылицу преподнесут так, что сиятельный государь, не разбираясь, отправит неповинную жертву на плаху. А вот с первым министром Гавэном подобного точно не случится.
Во-первых, Ганелон ему безоговорочно доверяет и полностью убежден в его преданности (после той истории в Колючих Зарослях); во-вторых, сковырнись первый министр со своего поста — и все в королевстве пойдет кувырком. Потому что королевские приказы — королевскими приказами, но только один Гавэн знает, как сделать так, чтобы все, что пожелает его величество, исполнилось точно и в кратчайшие сроки. Ибо везде, ну просто всюду у первого министра есть люди, обязанные ему если не жизнью, то богатством или положением. И все из кожи вон лезут в стремлении угодить Гавэну, поскольку отлично знают: не потрафишь первому министру — угодишь в немилость к самому королю.
А вот сэр Генри… Что-то не особо заметно, что этот мужлан испытывает к двоюродному брату горячую благодарность за участие в своей судьбе. Ох уж это извечное презрение рыцарей к чиновничьему братству!.. Можно подумать, если бы Гавэн не подсуетился, он получил бы должность Магистра. Возможно, получил бы, но лет этак через пятнадцать — двадцать. Воитель сэр Генри, конечно, доблестный, но всем известно: чтобы чего-то добиться, помимо личных качеств, какие бы они ни были исключительные, необходимо обладать еще и тугим кошельком или же нужными связями. Так было всегда, так пребудет и вовеки!
Это (тут Гавэн мудро нахмурился в такт своим мыслям) основа жизни. Побольше бы сэру Генри почтительности… каковое чувство, прекрасно знал Гавэн, прямо свидетельствует о готовности выполнить любую просьбу. Но такие уж существа эти рыцари Порога, что ратное служение свое ставят превыше всего. А на то, что лежит вне пределов этого служения, смотрят с недоумением, как на вещи в этом мире вовсе излишние. Хоть в лепешку для них расшибись, все одно — не для себя выгоду понимают, а для своего Ордена…
Откуда-то (сам Гавэн не понял, откуда именно) долетело едва слышное гудение. Сэр Генри, громыхнув доспехами, быстро поднес рог, висящий у него на шее, к губам. Раздавшийся вслед за этим звук был такой силы, что с Гавэна едва не сдуло большую меховую шапку.
Подчиняясь сигналу, из-под холма появился рыцарь в полном облачении. Он с достоинством выступал по пыльной каменистой земле, на его шлеме высоко колыхались несколько пышных пурпурных перьев, с плеч струился длинный пурпурный плащ с ослепительно-белой меховой оторочкой. На левой его руке был укреплен большой четырехугольный щит, правая рука была свободна, и он расслабленно помахивал ею при ходьбе. За рыцарем — шагах в семи-восьми — поспевал отряд в два десятка ратников, вооруженных длинными тяжелыми копьями.
— Твоему сыну только пятнадцать? — пошевелился в кресле Гавэн. — Скажите пожалуйста, совсем взрослый мужчина! И, кстати говоря, у него твоя походка. Ни за что не отличил бы вас друг от друга… по крайней мере, на таком расстоянии.
— Эрл — прекрасный воин, — гордо проговорил сэр Генри. — Я смотрю на него и вижу великого воителя, о котором будут слагать легенды! Поверь, брат, не отцовские чувства говорят во мне, а жизненный опыт и знание людей.
— Я имел честь пообщаться с Эрлом сегодня, — сказал первый министр. — Он хорошо воспитан и учтив, как полагается отпрыску знатного рода, но, как мне показалось… не прими мои слова превратно, брат… он немного… простодушен. И это вполне объяснимо. С самого раннего детства Эрл не знал ничего, кроме Крепости Порога.
— Мой сын сопровождал меня в походах с тех пор, как ему исполнилось тринадцать лет, — сообщил сэр Генри. — В четырнадцать он уже свалил свою первую тварь. Ему некогда было учиться искусству лжи и притворства, то бишь всему тому, что вы называете «придворный этикет». Не прими мои слова превратно, брат.
— Ты прочишь своему сыну славное будущее, — задумчиво проговорил Гавэн, — я понимаю, что служение его величеству в Крепости у Порога — дело крайне важное…
— Служение его величеству, — довольно резко прервал министра сэр Генри, — дело единственно важное!
— Так и я о том! — развел руками Гавэн. — Разве я со своей стороны не делаю все, чтобы твоя Крепость ни в чем не знала нужды? У его величества столько забот о королевстве целиком, что охватить умом всякие мелочи он просто неспособен. На это, к слову, не способен ни один смертный. Мы, министры, затем и нужны, чтобы помогать монарху…
— Я и мои люди бесконечно благодарны тебе, брат, — проговорил с легким поклоном Магистр, хмурясь, потому что пока не понимал, куда клонит Гавэн. А в том, что сановный родственник посетил его не бездельно, Магистр ни минуты не сомневался. Он слишком хорошо знал Гавэна. Официальной версией была инспекция деятельности рыцарей Горной Крепости. На это имелась и скрепленная королевской печатью грамота. Но для подобного мероприятия (естественно, исключительно формального) обычно высылали доверенных лиц, придворным рангом гораздо ниже Гавэна.
Они помолчали немного, глядя на то, как юный рыцарь неподвижно и одиноко стоял посреди плато. Отряд копьеносцев, шедший за ним, рассыпался широким полукругом. Слишком широким. Будь Гавэн более искушен в ратном деле, он бы удивился такому расположению воинов. Было похоже на то, что рыцарь готовится в одиночку принять бой. А зачем тогда копьеносцы?
