Зрелище боевых кораблей наполнило его душу гордостью. На одном из них были установлены две тяжелые баллисты, стреляющие круглыми металлическими болванками, обмотанными цепью. Вращательное движение болванки в полете приводило к разматыванию цепи, хлесткие удары которой могли разодрать на клочки вражеские паруса.
Второй корабль имел на вооружении две небольшие катапульты, стреляющие горячей смолой, а третий — баллисту. Ее копья с металлическими наконечниками были способны пробить дыры в корпусе любого, кроме разве что самого тяжелого, корабля. В добавление ко всему перечисленному на борту каждого боевого судна замерли в ожидании опытные лучники. Калас понимал, что у «Сауди Хасинты» нет выбора; одно неосторожное движение — и корабль пошел бы ко дну со всем экипажем.
Герцог приказал гребцам подвести лодку прямо к переброшенной через борт «Хасинты» лестнице. Приблизившись, он узнал в стоящем у перил человеке капитана Альюмета.
— Вы просите аудиенции у короля? — спросил Калас, приняв протянутую Альюметом руку и поднявшись на борт «Хасинты».
— Да, это моя единственная цель. В Палмарисе прошел слух, что, несмотря на тяжелые времена, король едет к нам. Я надеялся, что он предпочтет путешествие по заливу Мазур-Делавал.
Калас оглянулся на боевые корабли.
— Думаете, это самая подходящая обстановка для переговоров? — с иронией спросил он.
— А на что еще я могу рассчитывать? Моего короля и должны хорошо охранять, — ответил Альюмет. — Я был бы всерьез обеспокоен, если бы дело обстояло иначе. — Калас улыбнулся; ему понравился ответ, в особенности эта отсылка к Данубу как к «моему королю». — Я молю короля Дануба выслушать меня. Это все, о чем я, простой моряк, осмеливаюсь просить и значительно меньше того, что я заслуживаю. Но в Палмарисе множество проблем, о которых он наверняка наслышан. Возможно, я лучше, чем кто-либо другой, мог бы рассказать ему о них.
— Со своей точки зрения.
— Я буду честен. — Темнокожий моряк расправил плечи.
— Эти проблемы касаются бехренцев, проживающих в Палмарисе?
Альюмет кивнул.
— Гонения епископа на них выходят за все рамки…
Калас улыбнулся и поднял руку, останавливая его.
— Это королю известно. — Мысли о новых возможностях вихрем закружились в голове герцога. Конечно, Альюмет будет свидетельствовать против епископа и, следовательно, церкви, но Дануб наверняка заявит, что встреча с капитаном может состояться и в Палмарисе. Однако существовала большая опасность, что ко времени прибытия в город Джеховит найдет способ не допустить этой встречи; да и отец Маркворт уже будет там и наверняка тоже приложит к этому руку. — Хотя, может быть, будет лучше, если король услышит все еще раз от вас, подлинного свидетеля событий, — решил герцог.
На обратном пути Калас снова занял позицию на носу лодки. На лице короля возникло удивленное выражение, когда он увидел в ней нового пассажира.
— Молю вас, выслушайте этого человека здесь и сейчас, мой король, — сказал герцог, перепрыгнув через перила и остановившись перед Данубом, Констанцией Пемблбери и остальными придворными, включая явно недовольного таким развитием событий аббата Джеховита. — Он принес из Палмариса новости о последних действиях нашего епископа. — Калас взял Альюмета за руку и подтянул к себе.
Король Дануб устремил на дерзкого герцога долгий недовольный взгляд; однако одновременно он не давал рта раскрыть Джеховиту, предостерегающе поднимая руку всякий раз, когда тот начинал говорить.
— Ты пришел защищать интересы своих людей, — сказал король Альюмету.
— Я пришел защищать интересы граждан Палмариса, над которыми издеваются, прикрываясь именем короля, — ответил капитан.
— Бехренских граждан, — с презрительной улыбкой пробормотала одна из дам, но тут же смешалась, заметив, что все взоры обратились на нее.
— Граждан бехренского происхождения, — уточнил Альюмет, — многие из которых со своими семьями живут в Палмарисе уже около столетия. И, да, тех, кто прибыл из Бехрена недавно. Мы выглядим не так, как местные жители, и это многим не нравится, — без обиняков заявил он. — И наши обычаи вам кажутся странными, как и нам ваши. Однако мы не преступники, мы честные граждане и не заслуживаем подобного обращения.
— Этому учит бог, которому вы поклоняетесь? — с иронией спросил аббат Джеховит.
Чтобы не рассмеяться, герцог Калас прикусил губу; он знал, что этот вопрос уводит аббата на опасную почву, — учитывая, что Альюмет принадлежал к церкви Абеля.
— Я поклоняюсь тому же богу, что и вы, — спокойно ответил капитан. — И, да, он учит нас относиться друг к другу порядочно и с уважением, независимо от цвета кожи. Аббат Добринион понимал это.
— Аббат Добринион мертв. — Резкий тон Джеховита выдал его огорчение.
— Город скорбит о нем.
— С чего бы это? — сказал Джеховит. — Разве не Добринион был главой аббатства Сент-Прешес, когда демон пробудился и на нашу землю пришла война?
— Вы имеете в виду, что аббат Добринион сыграл роль… — горячо начал было Альюмет, но король почувствовал, что с него хватит.
— Я не собираюсь начинать войну здесь, на палубе своего корабля, — заявил он. — Если вы так жаждете вступить в спор с этим человеком, аббат Джеховит, потерпите до Палмариса или отправляйтесь вместе с ним на его корабль, когда мы тут закончим. А теперь, — он перевел взгляд на Альюмета, — я готов выслушать вас.
Герцог Калас не смог сдержать улыбки. Озлобленность Джеховита играла ему на руку, так же как и предстоящий рассказ капитана. Может быть — он от всей души надеялся на это, — правлению церкви в Палмарисе придет конец.
Конечно, откуда ему было знать о тайной встрече короля с духом отца-настоятеля?
Капитан долго рассказывал о событиях в Палмарисе с такими подробностями и под таким углом зрения, которые отсутствовали в жалобах торговцев и посланника Рахиба Дайби. Сообщение о том, что, спасаясь от солдат, старики, женщины и дети вынуждены ежедневно нырять в холодную воду, заставило присутствующих дам заохать, а придворных покачать головами, и даже король искоса бросал сердитые взгляды на и без того обеспокоенного аббата Джеховита. Не то чтобы вся эта собравшаяся на «Речном дворце» знать и в самом деле переживала за простых граждан — за исключением разве что Констанции Пемблбери, — в особенности темнокожих, но королю Данубу было стыдно слышать, что с его подданными так скверно обращаются.
Когда Альюмет закончил, аббату стало совсем не по себе.
— До меня доходили эти слухи, — ответил король капитану. — Собственно говоря, ими и объясняется мой визит в город.
