— Ты не можешь доверять ей, — Иволга обеспокоено взглянула в лицо чародея.
— Она дала подлинную клятву, не тревожься, — успокоил подругу Серп, про себя думая, что выбора у него все равно нет, даже если заговорщики разыграли ссору, а Змейка искусно солгала, воспользовавшись какими-нибудь неведомыми чарами.
— Что ж, поединок — так поединок, — промолвил уже не скрывавший гнева наместник. — Сражаться будем до смерти. Одержишь верх — простишься с ошейником.
— Договорились. Но Иволга должна сейчас же беспрепятственно покинуть замок. Звать на помощь она не станет до утра.
— Нет, Серп, — девушка вцепилась в руку чародея.
— Я тоже против, — хищно улыбнулся Маргрит. — Пусть остается и смотрит. Проиграешь, и она отправится вслед за тобой. Глядишь, встретитесь в новых воплощениях. Занятно выйдет, если ты в следующей жизни станешь настоящим палачом. В один прекрасный день твою девку приведут в пыточную, и вот тогда…
— Я уже имел возможность оценить силу твоего воображения, радужный — перебил Серп. — Дай мне сказать Иволге пару слов, и я к твоим услугам.
— Попробуешь снова превратить ее в пташку и выпустить в окно, я зажарю ее в воздухе, не дожидаясь поединка. Грибницы в покоях принцессы нет, она мешала б мне незаметно применять чары к Рони, — договорив, Маргрит повел рукой в сторону Эроны, и та отлетела на кровать, к Змейке.
Серп отвел Иви подальше, в уголок, взял за плечи, уткнулся своим лбом в ее, как когда-то в комнатушке палача в Залесном.
— Прости, что все так выходит. Я опять попался и…
— Ты попался пять лет назад, так что не сокрушайся о былом, — девушка погладила мужчину по щеке. — Я верю, что ты сумеешь одолеть наместника. Не может он все время побеждать. Не может и дальше мучить бедную Эрону. Правда на твоей стороне, Серп. И моя любовь с тобой, — привстала на цыпочки, быстро и крепко поцеловала мужчину в губы.
— Месяц. Родители назвали меня Месяцем. Только Крестэлю никогда не рассказывай, светилами тебя заклинаю, — чародей, невольно улыбнувшись, прижал к себе Иволгу. — Спасибо тебе за все, золотая моя, — ласково провел рукой по светлым волосам.
Потом выпустил девушку из объятий, развернулся, смерил взглядом расстояние до центра комнаты, где ждал Маргрит. Правила чародейского поединка требовали начинать его, стоя в трех шагах друг от друга. Пока Серп медленно приближался к противнику, в голове его зазвучал голос Серпенты.
"Я постараюсь спасти ее, если ты проиграешь. От нее мне проще всего будет услышать о чарах сердца. Она ведь знает?"
"Знает. И моего наставника тоже. Позаботься и об Эроне. А у Нетопырей спроси Илекса."
"Сделаю, что смогу, обещаю."
Последние слова чародейки стихли в тот самый миг, когда Серп встал напротив Маргрита.
Страха не было, по крайней мере, за себя. Было опьянение собственной силой, которая теперь стала неисчерпаемой. Первый же удар противника вернул трезвость рассудку. Щит уцелел, но истончился до бесполезного состояния. Ночной чародей не стал тратить время и силы на восстановление защиты, стремительно ударил сам.
Маргрит тоже не собирался отсиживаться за щитом, и потоки чародейской мощи, золотистый и радужный, столкнулись в воздухе. На краткий миг они застыли, уперлись друг в друга, словно два бодающихся козерога. Напряжение противоборствующих сил росло, воздух, казалось, превратился в тонкий хрусталь: заденешь неосторожно, и он лопнет.
Серп напрягся, высвобождая силу, стараясь перебороть Маргрита, смять радужное сияние. Нескончаемая мощь струилась широким искристым потоком, который, как внезапно осознал ночной чародей, неумолимо подтачивал телесные силы, а они и так были истощены днями заточения и отчаяния. Прежде, когда приходилось прибегать к источнику для пополнения запаса, тело никогда не подводило, но теперь все изменилось. Вспомнились слова Кверкуса: "Беспредельной силы не бывает. Даже светила когда-нибудь погаснут." И доколе наставник будет щелкать по носу бывшего ученика?
Чтобы твердо держаться на ногах, пришлось умерить попытки побороть радужного, да и не приносили усилия желаемого успеха. Между чародеями возник гудящий сияющий столб мощи, потолок над ним дрожал, голубое небо с белыми облаками, нарисованное на нем, пошло трещинами и начало осыпаться.
Внезапно столб с громовым треском рассыпался, разлетелся вихрем сияющих искр. Стены замка содрогнулись, обрушился кусок потолка над центром комнаты. Чародейский светильник над кроватью принцессы вспыхнул, будто комок тополиного пуха, к которому поднесли горящую щепку, и исчез. Девушек окутала темнота, но стоило глазам привыкнуть, они различили, что сквозь образовавшуюся в крыше дыру льется лунный свет. Бледные лучи хозяйки ночи были необычно яркими, даже лишенные дара Иволга и Эрона различали мелкие камешки, разлетевшиеся по узорчатому полу королевских покоев.
Зрительницы не издали ни звука, все трое затаили дыхание. Казалось, обвалившийся потолок похоронил противников под обломками. Но вот послышался шорох, камни на той стороне, где стоял Серп, зашевелились, и из-под них выбралась огромная черепаха. Тут же один из булыжников с противоположной стороны ожил, в воздух взметнулась черная дуга членистого хвоста с острой иглой на конце. Гигантский скорпион метил черепахе в глаз, но та успела спрятать голову под панцирь. Игла царапнула толстые костяные пластины, оставляя на них влажно блестящую полоску смертельного яда.
***
Вечером, как обычно, Кайт пришел к воротам королевского замка. Он от всей души надеялся, что Иви удалось, наконец, вызвать сочувствие Шаны, и провожать девушку домой, разыгрывая дурацкие сценки, сегодня не придется.
Парень вздохнул с облегчением, когда последняя, запоздавшая служанка миновала ворота, и створки стали закрываться. Он уже собрался было возвращаться в дом Нетопыря с радостными известиями, как вдруг заметил, что к нему направляется немолодой стражник. Кайт хотел поспешно уйти, но в последний миг его остановила мысль, что с Иволгой могло что-то случиться.
— Ты муж Ивки? — солдат подошел едва ли не вплотную.
Лицо его было непроницаемо, и Крестэль решил продолжить играть роль. Мало ли что?
— Ну, я. Где она? — спросил нарочито грубо. — Почему долго…
Договорить Кайт не успел, в глазах полыхнуло слепяще-белым, а потом обрушилась темнота.
Очнулся наследник господина Приморского Предела в крохотной темной комнатенке без окон, с крепкой дверью. Он лежал на грязном деревянном настиле, в креплении на стене чадил факел. Воздух был сырым, спертым. Кайт, выросший в замке, без труда догадался, что угодил в подземелье. Левый глаз почти не открывался, скула ныла. Оставалось гадать, за что стражник дал ему в морду и запер здесь. За то, что они с Иви оказались хорошими лицедеями или, наоборот, плохими?
