- И тем не менее, это доклад нашей разведки. – продолжил он, удовлетворённый произведенным впечатлением. – Впереди находится огороженная частоколом деревня. Скорее всего, она будет населена чудовищами.
- Если там нет чего-то сильного, можно устроить оборону хотя бы на ночлег, - предложил Грейси, первым перейдя к конструктивным предложениям.
- Не уверен, что они сдержат железных пауков, - заметил Нирал. – Помните форт в Алоземье? Кстати, никто никаких алтарей по дороге не осквернял?
- Это все еще лучше, чем встречать их на дороге в полном истощении, - я предпочел согласиться с предложением храмовника. - Там и устроим привал.
23. Попутное убежище - 1/4
Они пали третьими. Дети Кота, зовущие себя тари.
Когда низвергли небесных владык, когда пал союз последних сорами, когда кануло в лету всесильное могущество магов ассари, на вершину величия Мельхиора взобралась раса, что в отличии от них вовсе не ведала понятия зла и была лишена амбиций личного возвышения над другими.
Тари были видом, в основу которого положена эмпатия. Она пронизывала весь их мир, их быт, их культуру и их общество. Прекрасно чувствуя эмоции, они всегда знали, когда их слова и поступки могли причинять боль окружающим, и делали всё, чтобы этого не допустить. Но причиной тому была не слабость, а всё те же особенности мышления тари. Забыть нанесённую обиду им тоже было непросто.
Им не важны были ни власть, ни могущество, ни личная сила. Лишь добро, любовь и забота о ближнем были всем смыслом их жизни. Общество детей Кота не знало отверженных. Оно не знало злодеев. Правитель садился за стол к крестьянину в обыкновенном трактире и общался с ним, как с равным. Наивысшей ценностью была душа каждого живого разумного.
Свет их сердец был столь чист, что именно они призвали в наш мир силу, что удивила даже абсолютное зло.
Подобно древним магам тьмы, что не зная пределов в своей жажде власти, открыли путь стихиям высшего мрака, так некоманты тари призвали на стражу мира астральных защитников, что видели насквозь истинную суть каждого существа.
На сей раз перед пожирающим души богом встала самая сложная задача. Невозможно осквернить душу того, в чьем сердце горит пламя истинной любви, и нельзя заставить пойти на предательство того, кто сам с улыбкой пойдет на смерть ради долга и верности.
Пробудившись от вечного сна неназываемое зло пришло в ужас, увидев империю триантари. Та, чьё имя навеки забыто и проклято увидела в их обществе всё, что больше всего ненавидит и не способна понять.
Но именно в главной силе народа тари крылась их главная слабость.
Что, если заставить чистое и невинное, но безгранично преданное и наивное существо полюбить абсолютное зло? В бесконечной жертвенной любви своей перейти на темную сторону и причинить боль тем, кто им был раньше дорог ради того, кто стал дорог теперь?
И даже тогда бездушный бог извратить нечто столь чистое до конца не сумел. Принимая стихию, что противоречит их сути, тари сгорали как щепки, погибая в агонии. Те же, кого силой заставляли выжить, заражались безумием невиданной доселе силы. Сея ужас и разрушение, они завидовали павшим собратьям и молили о собственной смерти.
Ибо не способны были столь противоречащие друг другу силы, как душевная теплота любящего сердца и чёрное отчаянье Пустоты сосуществовать в одном духе.
Из-за каменных серых стволов клинковых деревьев медленно выползали очертания серого, грубо сбитого частокола. Если не знать о прочности серой коры, можно было бы счесть такую ограду смешным препятствием, выставленным наспех.
Но таким было лишь первое впечатление. Изучив конструкцию из треснувших брёвен с многочисленными выщерблинами, я быстро изменил свое первоначальное мнение. Не каждый сможет вообще работать с древесиной клинкового древа, так что сил и труда в этот частокол было вложено явно немало. Да и выдержать он сможет куда больше, чем я нарисовал у себя в голове после доклада разведчика.
Я не поленился и разыскал его прямо в пути. Почему-то тот факт, что моя карта откровенно сейчас соврала, заметно меня разозлил. Хотелось найти логическое объяснение такой подставе, но делиться им мир не собирался, да и Безупречный что-то не спешил появляться и объяснять.
Разведчиком оказался парень с гитарой, которого я как-то приметил на входе в лагерь. Он подробно описал частокол, местность вокруг, и даже поделился мыслями.
И мысли эти мне не понравились ещё больше.
Парень был уверен, что внутри кто-то может обитать. Он приметил даже легкий дымок, подымавшийся с той стороны. Во тьме мрачной Клинковой Рощи это было сложно увидеть со стороны, но я нисколько не сомневался в том, что он прав.
Ни рейд-лидеру, ни своему непосредственному командиру Джафсару он об этом не говорил, сочтя, что ему показалось. Не сказал бы и мне, но я постарался напустить максимально мрачный таинственный вид и поведать, что и так знаю больше других, и лишь хочу подтвердить некоторые свои откровения от богини.
При упоминании дочери Смерти парень и начал сыпать своими догадками. Здесь и всплыли интересные подробности. Например, в прорехе между сегментами растрескавшейся серой стены заостренных стволов он видел движение. При этом когда я спросил на счет звуков и запахов, он нахмурился, призадумался и выдал, что ничего необычного он не ощутил, и не услышал.
Если там нет звуков, значит это нечто безмолвное, вроде нежити. Однако мертвецы наверняка издавали бы спектр соответствующих ароматов. Призрака же нельзя заметить по отброшенной тени. Да и истлевший скелет не смог бы закрыть собой столько света – банально нечем. Может, металлические пауки? Это было бы логично с учетом, что нас сюда привели именно они. Правда, волкам ни к чему поселение, так что речь скорее может идти об их создателях.
Первыми к воротам шел небольшой отряд из нас с Терми, Грейси в качестве воина-танка с редкими способностями антимагии, Сайрис как самый хитроумный по мнению вампира, но куда более предсказуемый, чем Тиара. А также Алиот с Литой и Нирал. Иными словами, три самых сильных бойца отряда, сильнейший маг, лучший хилл, а также инженер и разведчик.
Ну и Фил, конечно. Вот она нам здесь не нужна была абсолютно, но эту попробуй оставь без приключений. Если выживание в смертельно опасной Роще вообще можно назвать таким словом.
Высокий серый частокол смотрелся заброшено. Я обратил внимание на землю в поисках следов, но быстро бросил эту затею – каменная почва не позволяла оставить на ней след даже намерено. Не удивительно, что для выживания в подобном месте клинковые деревья отрастили металлическую кору.
Вампир сжимал в руке длинный тонкий клинок, рукоять которого вместе с гардой была фактически его продолжением. В бою Али специально слегка ранил ладонь, чтобы окружить оружие вишнево-алым сиянием магии крови. Должно быть, чтобы сражаться таким мечом нужен специфический навык.
С другой стороны была Лита, поддавшись словам вампира о бесполезности ее огромного двуручника в стеснённом пространстве руин деревушки.
Оружие Грейси было попроще – его клинок не обладал никакими эффектами. Это был простой солдатский меч, побывавший не в одной битве. На фоне рыцаря крови с убийцей магов он смотрелся блекло, но был достаточно прочным и пережил не одно сражение.
Еще неделю назад Алиот Алашан послал бы вперед обычный отряд разведчиков и ждал бы результата, сидя в уюте разбитого лагеря, но сейчас и он, и почти все остальные понимали ценность каждой жизни.
Когда до ворот оставалось каких-то двести метров, я призывал туман, свернул его пятеркой щупальцев и накложил на союзников обкаст. Затем в ход пошли облачные владения, и мир перед глазами размылся в отдельные образы, деля сознание между потоками воды и маны.
А ведь я могу попытаться проникнуть на ту сторону, просочившись через щели в растрескавшемся частоколе. Я медленно потек стелящейся белесой дымкой к воротам. Рядом послышались звуки вынимаемого оружия. Все готовились к тяжелому бою, ожидавшему нас по ту сторону серых ворот в отсутствующей на карте деревне.
