неосторожности они все успели ступить в ловушку.
В глазах Ники застыли слезы, но взгляд не выражал радости, это было отчаяние, стыд, раскаяние, смешанные воедино. Глаза были красными. Ника выглядела подавленной. Вестании вдруг захотелось сбежать, но тут муза вынула руку из кармана и направила на них дуло «агоназа». Как он оказался у неё? Где он был? Что происходит? — но Серый не успел ответить на её вопросы, когда Ника заговорила.
— Простите, девочки… — странно, но извинение прозвучало искренне. — Я не была с вами полностью откровенна…
— Ника… — воскликнула Теренея, но не смогла закончить фразу.
— Сложите оружие. — Приказала она. — Всё, что есть… трость с клинком, ваши сумки с ружьями… всё.
Вестания, молча, разоружилась. Она не могла понять, что происходит и почему.
— Это ловушка? Что вы хотите от нас? Почему? — сумела пролепетать она.
— Прости, девочка, но да… это была ловушка. — Призналась Ника. — Но поступить иначе я не могу.
558 день после конца отсчёта
— Что значит: «присоединится»?! — разозлился Аластор. — Ты хочешь сказать, они в опасности?
Её взгляд был полон присущего ей равнодушия.
— Это всегда одна и та же история, Аластор. — Сказала она спокойно. — История о самопожертвовании. Все истории мира всегда только об этом.
— Отпусти меня туда, — потребовал он. — Я должен всё исправить, я могу их спасти!
— Ты уже ничего не можешь! — отозвалась смерть грозно. — Право ходить между мирами есть только у одного существа.
— У кого?
Смерть посмотрела вдаль, за его плечо и кивнула ему в ту сторону. Он обернулся, проследил за её взором и увидел вдалеке уже знакомый ему силуэт мальчика.
— Он давно уже здесь. Присматривает за тобой, хочет, чтобы с тобой всё было в порядке, но боится подходить близко. Он думает, ты злишься на него.
— Кто он? — спросил Аластор, не понимая, что происходит. Мальчик всё так же стоял вдалеке, крошечная фигура на горизонте, так что невозможно было рассмотреть черты.
— Сам не догадаешься? — спросила смерть. — Позови его.
Аластор поднял руку и помахал ею. Несколько мгновений силуэт не шевелился, потом вдруг переместился, стал немного ближе, если в Аиде и могло существовать расстояние.
— Асфодель?! — воскликнул Аластор, завидев белоснежные кудри и отчуждённое выражение лица. Он хотел подойти к нему, но стоило сделать шаг, как мальчик опять отдалился, а затем и вовсе пропал из вида. — Как он здесь оказался? — спросил Аластор у Персефоны, которая с задумчивым видом не сводила глаз с чёрных вод реки. — Почему ты сказала, что он меня боится?
— Его настоящее имя — Орфей. — Ответила Персефона без особого интереса. — Ты мог, наверняка, слышать легенды о нём в детстве.
— Орфей и Эвридика — двое детей, что искали Океанию, — вспомнил Аластор. В детстве он не знал сказок. Эту ему рассказала Теренея, когда они ехали в поезде. — Эвридика умерла, и тогда он отправился за ней в царство мёртвых. А потом они оба нашли дорогу в Океанию.
— Это детская сказка, — кивнула она. — В реальности всё было не совсем так. Орфей сделал то же, что и ты, чтобы попасть сюда. Позволил теням поглотить свою душу. Он специально пронёс с собой часы, чтобы суметь вернуться, но по дороге сюда ему нечем было заплатить Харону за проезд, потому ему пришлось плыть по Стиксу, реке раскаянья, которую ты уже видел раньше. — Объяснила смерть. — Часы сломались. Тогда он стал искать способ починить их. И он провёл много… очень много времени на Асфоделевых полях, пытаясь наладить механизм. Память то и дело покидала его, тогда он просто бродил среди прочих душ. Он всё продолжал бороться за свои воспоминания, пока вконец не потерял себя. В конце концов, ему удалось починить часы, тогда он нашёл меня. — Она выдержала паузу. — Его волосы побелели за ту вечность, что он провёл тут. Он просил меня вернуть девочку к жизни, и я согласилась, но лишь с условием…
— Ты говорила, никто не может вернуться! — перебил её Аластор. — Я видел его там, в мире живых.
— Я была моложе тогда. И мне стало жаль его, — объяснила смерть. — А в ту пору я как раз готовилась уснуть вечным сном. Эвридика вернулась. Она сумела отыскать Океанию, но не Орфей… его я сделала своим посредником между мирами. Я позволила Орфею вершить мою работу. В мире живых его стали называть Асфоделем за его белоснежные волосы. Очень долго он появлялся на полях боя, на войнах, у изголовий умирающих, и он уводил их души ко мне. Когда его срок службы был завершён, я позволила ему оставаться в обоих мирах одновременно. Сейчас я вижу, что он заинтересован в тебе.
— Почему он меня боится? — спросил Аластор.
— Он считает, ты умер по его вине. Он хотел изгнать ту тень, потому и вошёл в лес. К сожалению, девочка и ты пошли следом за ним. Потом всё вышло так, как вышло…
— Если ты вернула Эвридику, это значит, ты можешь спасти и меня… и сестёр тоже! Я прошу: помоги им…
— Этого нельзя больше делать, Аластор. — Сказала смерть грустно. — Ты видишь, что стало с Орфеем? Когда я преступаю правила, мир крошится на части, теней становится ещё больше. Несколько раз я уже меняла порядок вещей и пообещала себе, что это не должно повториться. Чтобы выпустить Эвридику, я создала ту щель, что ты видел. Тени вскоре нашли её. Потому и начался конец света. Потому ты и умер. — Она погрустнела. — Каждое нарушение правила ведёт к тяжёлым последствиям. Я больше не могу этого делать.
Только теперь Аластор увидел, насколько усталой выглядела Персефона. Властительница мира живых и мира мёртвых — она больше не могла нести весь этот груз на себе. Она предпочла вечный сон — то же забвение, что и чёрные воды реки.
— Могу я хотя бы взглянуть на них? — спросил Аластор.
Смерть отвела его назад, на опушку с белыми цветами, странно, но теперь в том месте, где она спала, была небольшая лужица черной, как беззвёздная ночь, воды. Персефона подошла к воде, присела возле края и провела рукой по гладкой поверхности.
— Только недолго, — сказала она обеспокоенно. — Потом ты обещаешь мне уйти в Тартар.
— Я согласен, — кивнул Аластор.
Смерть жестом пригласила его к краю воды. Бывший наёмник медленно подошёл к кромке, и стоило лишь оказаться прямо над ней, как в мрачной поверхности отразился заснеженный пейзаж с высокими заледенелыми столбами.
***
— Что происходит? — потребовала Вестания. — Это Океания? В неё, правда, можно попасть? Что вы от нас хотите?
— Это
