— ТЫ ПРЕВОСХОДЕН, — пророкотал бог, — ПОРАДОВАЛ МЕНЯ. - и склонившуюся фигуру охватило пламя.
Она вскрикнула, побежала туда, где в беснующемся огне стоял поднявшийся на ноги Четери, но тот обернулся, покачал головой.
— ХОРОШАЯ ДЕВОЧКА, — умиротворенно прорычал бог, и пламя вокруг мужчины стихло.
— ХОРОШАЯ, — ласково кивнула женщина-вода
— Знаю, — отозвался Четери, взял Свету за руку и повел к выходу из храма.
Она так и не смогла сесть за руль, и они долго шагали по булыжникам мостовой, которыми были выложены все старые улицы. Четери молчал, давая девушке время прийти в себя, а она ничего и не спрашивала. Затем затащил ее в какой-то полутемный кабак, где вокруг маленькой танцевальной площадки стояли круглый столики с горящими на них свечами, посетители переговаривались вполголоса. А на сцене под аккомпанемент саксофона и пианино полная смуглая женщина в тюрбане хриплым голосом выводила бесконечные блюзы.
Он снова превратился в шутника, дразнил ее, пытался вывести из себя, но назвать его, даже мысленно, "придурком" после его танца с клинками у нее язык не поворачивался. Она думала о том, какие финты иногда выкидывает судьба, и о том, что все в жизни предопределено. Ведь до того, как начать работать в гостинице, Светлана Никольская училась на историка. К сожалению, в гостиницах платили больше, и отличный диплом так и остался пылиться в родительской квартире. Как и выпускная работа под названием "Древние расы Туры: классификация, история, мифология".
Они долго сидели в кабаке, и Света пила коньяк, закусывая его крошечными бутербродами, нарезанными фруктами и мороженным. В голове постепенно становилось легко и пусто, а реальность стала плотной и вязкой. На обращения Чета отвечала невпопад, и он, так и не растормошив ее, потянул ее танцевать. Там она и задремала у него на плече — мудрый организм решил, что хозяйке проще будет пережить стресс во сне.
Она смутно осознавала сквозь алкогольный дурман, как ее куда-то несут, как усаживают в салон такси и тихо переговариваются с водителем. Как укладывают на кровать, снимают туфли, прикрывают пледом. Как матрас прогибается под тяжестью мужского тела, и ее подтягивают к себе. И как мужчина целует ее в висок, и что-то ласково шепчет на незнакомом языке. Но, возможно, это ей снилось.
Ближе к утру она заворочалась, задышала в обнаженную мужскую грудь, на которую каким-то образом перебралась за ночь, и сильная рука стиснула ее плечи, затем легонько погладила по спине.
— Что, Светлана? — глухо пробормотал он, с закрытыми глазами проводя подбородком ей по макушке.
— Я знаю, кто ты, — прошептала она, тоже не раскрывая глаз. Под ухом размеренно бухало чужое сердце, и хорошо пахло мужчиной, а от поглаживающей ее руки она совсем обмякла и снова провалилась в полудрему.
— И кто же? — через какое-то время равнодушно спросил красноволосый, так и не собираясь просыпаться. Она слышала его вопрос уже где-то на периферии, уплывая на волнах настойчивого сна.
— Дракон, — едва слышно сказала Света, и замерла, щекоча дыханием его кожу.
— Да. Засыпай уже, наконец, — недовольно пробурчал дракон, перекатил ее, как куклу, спиной к себе, обнял, уткнулся носом в волосы, шумно выдохнул и засопел.
И она тоже заснула, с полным ощущением того, что шагнула за пределы такого обычного мира и оказалась в волшебной сказке.
Василина. 7 лет назад.
День, когда страшное существо в человеческом обличье убило маму, Василина помнила очень четко, буквально поминутно. Воспоминания еще долго всплывали снами, особо болезненными оттого, что мама в них была жива. Она помнила, как бежали они по коридору к телепорту, как страшно было беспомощно стоять за маминой спиной и смотреть на то, как она защищается и отступает. Как панический ужас перехватывал горло от вида падающих, умирающих охраняющих их людей. А вот момент, когда Ирина-Иоанна их перенесла, она не уловила, как и использованное матерью заклинание.
Честно говоря, она вообще переноса не почувствовала. Потому что пыталась помочь истекающему кровью принцу-консорту Святославу, стремительно бледнеющему от кровопотери из ошметков, оставшихся от правой руки. Она знала, что нужно пережать артерии, и старалась крепко перевязать культю жгутом, свернутым из отодранного рукава его же рубашки. Слышала взволнованное дыхание и всхлипы сестер, голос матери и ее противника, но не поднимала глаз, потому что было страшно. И не заметила, как вокруг установилась оглушающая тишина.
А когда подняла глаза — чуть не заорала от неожиданности. Впрочем, не она одна. Девушки, совершенно не похожие на ее сестер, но одетые в ту же одежду, совсем забыв про то, что член королевской семьи всегда должен сохранять достоинство, пищали, кричали и плакали сестринскими голосами, осматривали друг друга, искали зеркала, нашли какое-то маленькое в ящике письменного стола, стоявшего тут же, и рассматривали себя. Попытались выйти из комнаты — она снаружи была закрыта на ключ.
Василина оглядывала помещение, и не могла понять, где они оказались. Явно какой-то старый дом — обветшалые дубовые панели, тяжеловесная лепнина, тусклая люстра, огромный, старинный письменный стол, диван, покрытый зеленым сукном, несколько кресел, буфет с бумагами, на столешнице которого стоял кувшин с водой и запыленные стаканы. Это же кабинет, только чей, интересно? Перевела взгляд на принца-консорта, и застыла потрясенно — перед ней лежал совершенно незнакомый человек. Однако вместо руки были все те же кровавые ошметки, пережатые рубашкой.
К горлу подкатила дурнота, комната покачнулась, и она свалилась бы в обморок, если б не раздавшиеся за дверью мужские голоса.
Девчонки настороженно притихли, и только Маринка судорожно рыдала, охватив себя за плечи. Она стала еще тоньше, чем была, и теперь она выглядела, как очень худая темноволосая и светлоглазая девушка с тонким, лишь отдаленно напоминающим свое, лицом.
Она еще раз оглядела сестер. Стройная ледяная красавица Ангелина превратилась в полноватую женщину, выглядящую гораздо старше ее возраста, с широкими плечами и бедрами, и совершенно крестьянскими руками. Только спина ее была такой же прямой, да подбородок также вздернут. Новая-Ангелина держала на руках всхлипывающую Каролинку, которая тоже стала визуально крупнее, глаза и кожа стали темными, а ее чудесные спиральки-кудряшки сменились прямыми тяжелыми волосами. Спортивная Пол стала выше и больше, отчего ее платье болталось где-то в области коленок. А Алинка осталась в очках, но на этом сходство закончилось — она, как и сестры, поменялась на свою полную противоположность.
