– Готово! – объявила я.
– Выглядит аппетитно, – раздался за спиной мужской голос.
Я поежилась и крутанулась на месте. Надо же: на кухне возник старик в лоскутной куртке. Его бледная кожа напоминала муку.
Я молча потянулась к подставке для ножей и выудила тонкий обвалочный нож.
– Ну-ну, Лиззи. – Он растопырил пальцы и выставил напоказ широко раскрытые ладони. В кухонном свете его бесцветные глаза сверкали. – Это невежливо!
– Тише! – зашипела я, оглядываясь через плечо в сторону коридора.
– Дитя, я все время невидим. В моем возрасте верхний мир губителен для сердца.
Я покосилась на пол… старикашка не отбрасывал тень, но ему было не место на маминой кухне!
– Этот дом мой, – процедила я. – Убирайся вон!
– Но у нас есть незавершенное дельце.
– Не здесь.
Он поманил меня к себе.
– Тогда переходи.
Я опять проверила коридор. По-прежнему – никаких признаков мамы. Но сердце колотилось, и рука с ножом подрагивала. В теле было слишком много адреналина, чтобы проскользнуть на обратную сторону.
Разве что я воспользуюсь словами, впервые пославшими меня в иной мир…
– Служба безопасности докладывает, – прошептала я, и рука с ножом обрела уверенность, а испуг сменился бдительностью, ясностью мыслей, искрами на коже и готовностью мышц к бою.
– Тогда, моя милая, вам, возможно, стоит притвориться мертвой, – пробормотала я.
Мучной запах сырого пресного теста сменился ржавым, огонь под большой кастрюлей воды побледнел, став безжизненно-серым.
Я перешла на обратную сторону. В моей руке тускло поблескивал нож.
– Интересный прием, – сказал старик равнодушно, как будто совсем так не думал. Но наблюдал он внимательно.
Теперь можно было шуметь.
– Где Минди?
– Она тебя ждет.
– Хватит кормить меня загадками! – Я выставила перед собой нож. – Где?
– Можно я тебя к ней отведу?
Я медленно вздохнула и кивнула.
Старик потянулся рукой ко рту и, будто ребенок, который отказывается от запретной жевательной резинки, выплюнул на ладонь шарик черноты. Я отступила на шаг.
Он сжал руку в кулак и вытянул ее, меж бледных пальцев начала выдавливаться тьма. Она капала на пол, и все больше тьмы собиралось в лужу вокруг его ног, растекаясь во всех направлениях.
– Любопытный прием, – произнесла я. – Но этим я хочу сказать, что он отвратительный.
– Река есть река. – Он раскрыл ладонь, приглашая меня шагнуть в глянцевитую лужу нефти, которую сотворил.
Я вздохнула, стараясь притвориться, что это не так уж отличается от удара в пол, когда этот трюк проделывает Ямараджа.
– Если Минди не в порядке, я тебе этим ножом глаз выколю.
– Вот она, моя маленькая валькирия, – сказал он с улыбкой. – В загробном мире ножи не действуют даже на живых. А я бы и не тронул тебя в ответ ни за что на свете.
И он шагнул в лужу вязкой черноты.
Я вцепилась в нож, зажала нос двумя пальцами и последовала за ним вниз.
Река Вайтарна отнесла нас на небольшое расстояние, путешествие длилось не более минуты. Проход был спокойным, но изобиловал холодными и цепляющимися за меня сущностями. Мы вышли из реки в какой-то подвал, бетонные полы которого блестели от влаги. На стенах переплетались трубы и висели распределительные коробки, а единственный свет исходил от мигающих лампочек на полной циферблатов и переключателей панели.
– Я не вижу свою подругу.
– Она здесь, – старик обвел помещение неопределенным жестом, как будто Минди сгустили и покрасили ею стены.
– Что тебе от меня нужно?
Тут он довольно кивнул, словно я задала верный вопрос и моим делом было выяснить, что должно произойти следом.
– Окажи мне три услуги, и я отдам ее тебе.
Я крепче схватилась за нож.
– Ты ее похитил. Не так просят об услугах.
– Значит, выполни три задания. Или подари мне исполнение трех моих желаний. Называй их как хочешь, первое очень простое: поцелуй мою руку.
Он протянул мне руку, ладонью вниз. Его бледная кожа мерцала светом психопомпа, а глаза сузились до бесцветных щелок.
Меня хватило лишь на то, чтобы подавить дрожь.
– Зачем тебе это?
– Чтобы укрепить нашу связь. Удобство, не более того.
То, как он произнес «удобство», заставило меня выдать скрываемую дрожь. Тело сжалось, мышцы свело, выдавливая из меня лишь шипение.
– Мне не нужна связь с тобой. Не желаю, чтобы ты ко мне вообще подходил.
– Ты не так поняла, Лиззи Скоуфилд. Я могу дотянуться до тебя в любое время, но хочу, чтобы наша связь стала двусторонней и ты могла позвать меня.
У меня вырвался сухой смешок.
– Ничего не выйдет.
– Возможно однажды, маленькая валькирия, я тебе понадоблюсь. Я хорош во многом, чего не умеет твой темнокожий друг. Может, он и старше меня, но я способен показать тебе уловки, для которых он слишком правильный и добродетельный. Если я в тебе ошибся и ты не позовешь… – Он развел руками. – Ты меня больше никогда не увидишь.
Это обещание было почти заманчивым. Но три желания, включая поцелуй, слишком уж напоминали сказку, одну из этих старинных историй братьев Гримм без купюр и с ужасной концовкой. В них всегда было полно необоснованных правил: не сходи с тропы, не бери еду у фей, не целуй ладонь страшного старика-психопомпа.
Не говоря уже о том, что сама мысль прикоснуться губами к его бледной коже казалась мне омерзительной.
– Что еще произойдет со мной от того, что я тебя поцелую? – спросила я.
– Больше ничего, – он поднял правую руку. – Клянусь.
И вот я стояла, сожалея, что не могу спросить у Ямы. Но, позови я его, и старик бы исчез, а вместе с ним и всякая надежда отыскать Минди.
– Слушай, девочка, если ты не хочешь рисковать в ближайшее время, мы всегда сможем заняться этим позже. Ну, скажем, лет через десять?
– Что, десять лет?
– Мы оба можем прожить, сколько пожелаем. Так что десятилетие – это цена за удовольствие меня позлить… или целуй мою руку, сейчас же.
– Откуда мне знать, что ты отдашь Минди? Ты же собираешь детей вроде нее.
Он печально покачал головой.
– Нет, не таких. У нее нет того, что мне нужно.
Я вспомнила, что он говорил при нашей первой встрече.
– А что насчет чудных воспоминаний о рождественских пирогах и сказках на ночь? Хочешь сказать, у Минди их нет?
– Уверен, что есть, но, дорогая, у меня уже собраны тысячи дней рождений. Я постепенно перешел на коллекционирование концовок. Сладких, прекрасных концовок, что блекнут подобно закату.
