С этими словами он покинул Каспара, и тот наконец смог перевести дух. Это было нелегкое испытание.
На смену принцу вернулась королева. Она не стала садиться и остановилась поодаль.
– Что скажешь, Фрай? – спросила она, испытующе глядя на него.
– Мне бы не хотелось, чтобы моя супруга когда-нибудь увидела его высочество. Боюсь, она потребовала бы объяснений.
Королева довольно улыбнулась, почему-то для нее было важно, чтобы этот наемник признал своего сына.
– Прошу меня простить, ваше величество, я хотел бы спросить…
– Спрашивай, – разрешила Анна Астурийская.
– А ваш супруг, как он отнесся к появлению принца Филиппа?
– Я приложила немало сил, чтобы все признали Филиппа законнорожденным наследником. – Королева вздохнула, видимо вспомнив о чем-то невеселом. – Мне пришлось идти по головам, чтобы таковым не посчитали одного из бастардов его величества. Но его дети слишком слабы и в точности повторяют короля Ордоса. – Королева выдержала паузу. – Филипп не таков, он в меру горяч и рассудителен. Он любит военное искусство и все время проводит среди гвардейцев. Его величество уже смирился с поражением или скоро смирится, в конце концов, он также заинтересован, чтобы престол перешел в надежные руки.
– Раньше я боялся откровений высоких особ, – вспомнил Каспар. – Сведущие люди при дворе герцога Ангулемского часто пропадали.
– Ах, оставь, Фрай, – отмахнулась королева. – Мы расстаемся и едва ли когда-нибудь увидимся вновь.
«Хотел бы я, чтобы так и было», – подумал Каспар. Он уже начинал бояться, но не за себя – за семью.
Королева ушла, а он еще долго лежал с открытыми глазами. Потом незаметно для себя уснул, так и не попросив ужина.
Проснулся он поздно, солнце уже перевалило за половину короткого осеннего дня. На столе рядом с ним стояла уже остывшая еда – пшенная каша с желтоватым топленым маслом и разбухшая в тарелке куриная лапша с потрошками.
Не надевая сапог, Каспар сразу набросился на еду. Холодная каша и лапша были съедены за одну минуту, затем пришла очередь десерта – пирожков с клюквой. В это время в комнате появилась хозяйка.
– Да что же вы холодное кушаете, ваша милость! Я бы разогрела!
– Не нужно, дорогуша, мне и так все понравилось.
Каспар допил холодный чай и взялся за сапоги, на них были наброшены белоснежные портянки, старые, грязные и изношенные, исчезли.
– Солдаты ушли? – спросил он, натягивая осевшие от сухого воздуха голенища.
– Ушли, ваша милость, еще утром. Потом те… что вас дожидались, перебрались на другой конец деревни – к дороге. Но один остался, вас ждет и сумку баюкает.
«Наверное, Лакоб», – подумал Каспар. Он еще раз поблагодарил хозяйку и вышел на улицу.
Лакоб сидел на сложенных стульчиком поленьях и играл со щенком. Увидев Каспара, поднялся и, закинув на плечо сумку, сказал:
– Рад видеть тебя в добром здравии, ваша милость. Даже морда розовая стала.
– Розовая? – Каспар погладил отросшую бороду.
– Ну… там, где видно.
– А куда наши подевались?
– Все на тот конец деревни ушли. – Лакоб махнул рукой куда-то на северо-восток. – Я остался тебя проводить, а они к солдатам присоединились.
– К каким солдатам?
– Нам охрану дали, до самого Ливена – сто гвардейцев и строгий капитан. Все только тебя и ждут.
– А куда же мы на ночь глядя… – Каспар осмотрелся, определяя местоположение солнца. – Хотя часа три у нас еще есть.
– Ну так пошли?
– Пошли.
Лакоб подбежал к тяжелой калитке, отворил ее, и они вышли на улицу.
Было тепло, ветер носился где-то над высокими заборами, не опускаясь ниже. Улица выглядела безлюдной, вся жизнь деревни протекала в домах и во дворах, подальше от глаз соседей. Только собаки, соревнуясь в злобе, бились головами о доски и просовывали морды под ворота, старательно облаивая прохожих.
– Как ноги, ваша милость? – спросил Лакоб. Он не сводил с хозяина заботливого взгляда, отмечая, как выглядит, как ходит Каспар и не нужно ли его поддержать, если вдруг станет худо.
– Все нормально. – Каспар снял шляпу, провел ладонью по волосам и снова надел. – Я чувствую себя хорошо. – Потом он глянул на солнце над печной трубой и зажмурился. – Даже очень хорошо.
Внезапно собаки перестали лаять, и воцарилась тишина. Неподалеку на воротном столбе дымчатая кошка изогнулась дугой и порскнула прочь.
Каспар улыбнулся, не замечая, как из-за деревянной бочки, что стояла в нише забора, выскользнул человек. Толстая дубинка взвилась в воздух, Каспар заметил тень, обернулся – но поздно. Сильный удар смял кожаную шляпу, и Каспар почувствовал, что проваливается в бездну. Вторым ударом Кромб свалил Лакоба, тот рухнул на землю, рассыпав свои корешки. Перекатившись через спину, он накрыл ладонью один из них и принялся торопливо читать заклинание.
– …эпил этьят этит! – произнес Лакоб последние слова и прихлопнул ладонью корешок «боевой силы», однако вместо грохота громовых раскатов его заклинание вызвало лишь краткий порыв ветра.
– Недоучка! – закричал Кромб и, оставив бесчувственного Фрая, размахнулся и ударил Лакоба по спине. – Ты пытался разметать меня по свету, но перепутал последние три слова! Недоучка!!!
Торжествующе хохоча, Кромб принялся избивать неумелого колдуна. А тот вжимал голову в плечи и, накрывая корешок ладонью, под фалом ударов снова читал заклинание:
– …эпил этит этьят!
Налетевший шквал ударил в забор, вышибив пару досок, но это снова вызвало лишь каркающий смех Кромба.
– Не так! Не так! – приговаривал он, нанося удар за ударом.
Лакоб закашлялся, давясь собственной кровью, он чувствовал, что сейчас потеряет сознание. И тут ему на помощь пришел Каспар Фрай. Едва очнувшись, он лягнул Кромба ногой, злодей взвыл и бросился на Каспара. Тот завертелся на земле, перекатываясь и закрывая лицо. Лакоб, используя последний шанс, принялся читать заклинание в третий раз, еще не зная, успеет ли.
Наконец прозвучали последние три слова:
– …этьят этит эпил!
– Что? – спросил Кромб, внезапно остановившись, и повернулся к Лакобу, но тот не ответил и лишь прихлопнул корень ладонью.
Сверкнула вспышка яркого голубого огня, раздался громкий хлопок, в воздух взметнулись тучи черной копоти, отчего вокруг стало темно.
Налетевший ветер подхватил эту копоть и понес прочь, поднимая все выше и выше. Стало тихо.
– Сам подняться сможешь? – прозвучало над головой Лакоба.
– Да, – ответил тот, сел и стал собирать рассыпанные корешки.
– У тебя наконец получилось, – сказал Каспар, морщась и отряхивая одежду.
