Целую ночь и полдня после освобождения от ненавистного ошейника Мишка проспал без задних ног, а когда проснулся, обнаружил себя в просторной комнате с белыми потолками. Как он сюда попал, парень вспомнить не мог. В мыслях четко отпечатался образ воинственной женщины с занесенным над его головой мечом и холодящий душу звук, после которого наконец вернулась легкость дыхания. Потом Сомов помнил, как вышел из беседки, и… дальше сплошная темнота.
Окружающая его сейчас обстановка казалась какой-то сказочно нереальной: и мягкая белоснежная перина, и приглушавшие солнечный свет голубые занавески на окнах, и небольшая картина с незатейливым сельским пейзажем, висевшая на противоположной стене. Даже птичий гомон, доносившийся с улицы, звучал для рожденного заново, словно волшебная музыка.
«До чего прекрасна жизнь! – Лежебока сладко потянулся. – Вот так бы лежал и блаженствовал».
На всякий случай отмеченный огненным диском потрогал собственную шею. Обруча не было.
«Ура! Свобода! Теперь можно вздохнуть полной грудью и наконец-то вспомнить о былых способностях. Чтобы эдакого сделать?» Он поискал глазами достойную цель.
Увидев на столе стакан воды, Михаил вдруг почувствовал нестерпимую жажду. Парня аж затрясло от желания немедленно опустошить емкость. Он отбросил одеяло в сторону, но потом… «Вот же она – цель!» – И обратился к тени невидимой силы. Сосуд послушно поплыл по воздуху к кровати. В самый последний момент кудесник все-таки сплоховал: рука не успела схватить стакан до того, как невидимые путы отпустили прозрачную добычу. Емкость упала на пол и разбилась.
«Ну правильно! Попал в чужой дом и давай хозяйскую посуду бить, – вздохнул Сомов. – Вот до чего доводит вынужденное бездействие! Придется всерьез заняться тренировками, чтобы восстановить утраченные навыки». Неудача со стаканом странным образом погасила неожиданную жажду парня. Он продрал глаза и, решив, что выспался на три дня вперед, принялся разыскивать свою одежду.
«Интересно, кто мог позариться на мою рваную рубаху и штаны? Какой-нибудь местный маньяк-фетишист? Или в этом доме дефицит половых тряпок?» Так нигде и не обнаружив собственный скудный гардеробчик, Мишка воспользовался чужими брюками и сорочкой, аккуратно сложенными на стоявшем рядом стуле. Одевшись, Сомов по старой привычке решил размять кости. Он так давно этим не занимался, что суставы начали издавать угрожающие звуки, напугавшие обитателей соседней комнаты. В дверь постучали, и на пороге появилась освободившая его от оков женщина. Сегодня она выглядела не столь воинственно.
– Проснулись? – спросила она.
– Да, – кивнул Михаил. – Вы меня извините, я тут чью-то одежду взял. Не смог отыскать свою.
– Это я прошу прощения, что не нашла для вас приличного костюма. А старую одежду пришлось выбросить. Она полностью износилась.
– Да, еще… Я тут случайно посуду разбил. Хотел напиться, но после вчерашнего руки даже стакана удержать не смогли.
– Стакан? Странно, в этой комнате не было… – Хозяйка на минуту задумалась. – Вспомнила! Это, наверное, ваш седой друг оставил. Он еще утром попросил воды.
«Какой заботливый! На него непохоже», – отметил про себя Сомов и спросил:
– Он сейчас где?
– Не знаю. После того как я принесла воду, больше вашего друга не видела.
– Его нет в доме? – Мишкино сказочное настроение моментально улетучилось.
– И во дворе тоже. Может, в деревню пошел?
– Сомневаюсь я. А рундайцы, которые нас принесли, здесь?
– Нет, еще вчера улетели.
Парень так расстроился, что не заметил стекло под ногами и наступил на осколок:
– Ой!
– Поранились? – забеспокоилась Тируна.
– Ничего страшного.
– Надо обработать рану. Сядьте. – Хозяйка энергично толкнула постояльца, чтобы он сел на кровать, и быстро вытащила осколок. Не тратя лишней секунды на поиски перевязочного материала, она разорвала простыню и обмотала ступню. – Ложитесь – и ни с места, пока я не уберу осколки.
Парень подчинился.
«Неужели Зерг меня бросил? Хотя чего еще ожидать от подлого мрага? Не убил спящего – и на том спасибо. Одно плохо: теперь надо добираться до Темьграда без его помощи. А это проблема. Хотя… Если Марита нашла путь, то я и подавно отыщу. Жаль только, времени потребуется гораздо больше».
– Прошу к столу. – Закончив с уборкой, женщина пригласила обедать.
Словно услыхав ее приглашение, в комнате появился посредник:
– Ну как наш больной?
– Только что проснулся. И сразу поранил ногу.
– Нога – пустяк. – Мишка поднялся и, слегка прихрамывая, направился в столовую. – Тут Зерг сбежал.
– А он тебе нужен? – Бородач интуитивно опасался мрага с того самого момента, как впервые его увидел.
– Мне необходимо срочно попасть в Темьград.
– За новым ошейником? – съязвил Кройц, усаживаясь за стол.
– Я серьезно. Там Марита. Поможешь?
– Легко сказать. Ты хоть знаешь, сколько денег мне задолжал? – Посредник решил немного отклониться от проблем своего клиента и напомнить о собственных.
– Я обязательно верну все до последней монетки.
– Когда?
– Не знаю, – честно сознался Сомов. – Но пока не отработаю, домой не вернусь. Обещаю.
– А меня по твоей милости скоро могут исключить из гильдии посредников. И чем я тогда буду семью кормить?
Мишка несказанно удивился. Он почему-то думал, что бородач живет бобылем. Конечно, они не были настолько близки, чтобы показывать друг другу семейные фотографии, но в его представлении женатый человек выглядит иначе. Хотя, что он вообще знает о местных обычаях?
А Кройца действительно серьезно волновала неплатежеспособность отмеченного тенью огня. Раньше он не подозревал, что лицензия реагирует на отступления от устава. Сначала она начала нагреваться, а потом еще и вибрировать. Час назад специалист по срочной доставке в очередной раз виделся с Грайтом, и распорядитель вдруг почему-то потребовал предъявить документ. Деваться было некуда, Мишкин посредник достал бумагу, с ужасом заметив, что ее желтые оттенки сменились красными.
– Это выходит за всякие рамки! Кто позволил тебе заниматься благотворительностью? – отчитал начальник, словно лицензия успела пожаловаться на своего хозяина.
– Никакой благотворительности, – стал оправдываться Кройц. – Я работаю в кредит, а это штука выгодная. Вот увидите.
– Если через сутки ты не получишь деньги за свою работу, буду вынужден отобрать лицензию. Я не позволю, чтобы по твоей милости сгорел уникальный документ.
Бородач не стал рассказывать о тяжелом для себя разговоре, но Сомов и сам догадался, что ситуация паршивая. Мишка очень неловко чувствовал себя в роли должника – прямо хоть выходи на большую дорогу.
