Когда они вернулись в дом, навстречу им спустилась Ннаонна, осторожно ведущая по лестнице крепко помятого Фильку. За ними спускался Тоиль, за которого двумя руками крепко держалась перепуганная девица. Похоже было на то, что служанка еще не преодолела шок, а юный солдат для нее стал избавителем и вообще — символом спасения и реальности в той фантасмагории, которой в одночасье обернулась ее жизнь…
Ингви поднял опрокинутый стул, тяжело опустился на него и молвил:
— Итак, граф, я слушаю вас. Откуда вы меня знаете, почему явились сюда? И какой выкуп предложите за свою жизнь? Мне почему-то кажется, что я сейчас узнаю много интересного…
* * *
— Ваше величество, — осторожным тоном начал граф, — прежде всего хочу заметить, что мне крайне досадно, что вы выступаете в этом деле против нас.
— Вас? — переспросил демон.
— Именно. Я имею в виду себя и отца — его величество Гюголана. Боюсь, вы не вполне понимаете, что произошло в этом замке.
— Произошло грязное преступление. И не вмешайся я — произошло бы другое. Хотя эта девица не дочь старого идиота, а переодетая служанка… Я в общем-то не вижу разницы…
— Ваше величество, позвольте кое-что пояснить. Барон Мольверн — такой же мерзавец, как, скажем, и я. Разве его проделка со служанкой — не грязный трюк? Мы все обманываем, предаем и обрекаем на смерть, ибо мы облеченные властью сеньоры в этом несовершенном Мире. Вопрос лишь в одном — ради чего мы совершаем эти преступления и отягощаем свою душу грехами? — Граф назидательно поднял палец. — Я сегодня бился ради величия своей страны, ради свободы ее жителей — ни больше, ни меньше! Ибо поверьте, ваше величество, скоро разразится такая буря, что разрушит королевства и пошатнет престолы. И тогда этот подлый барон пролил бы столько крови — дай ему возможность… А я, возможно, спас бы сотни жизней, сгубив одно невинное дитя!
— Цель оправдывает средства? — пробормотал Ингви.
— Именно! Прекрасная формулировка, надо бы запомнить… Однако я повторяю — буря скоро разразится и почему бы вашему величеству не быть на моей стороне, то есть я хочу сказать, на стороне короля Гевы? Не в качестве капитана Воробья, а в качестве альдийского монарха — а уж Гюголан позаботился бы о том, чтобы ваше величество заняли престол, что принадлежит вам по праву…
— Естественно, для вас лучше я, чем родич Алекиана — если разразится буря, — Ингви выделил последнее слово, внимательно глядя на Гезнура. Тот спокойно выдержал этот взгляд.
— Да, как видите, я откровенен. И мы просто обязаны помочь вам, хотя бы в благодарность за золото Каногора… Жаль, что до императорских денег нам не добраться… Пока…
— Я так и думал, но…
— Но батюшка вам, ваше величество, весьма благодарен, не сомневайтесь! И я, разумеется, тоже…
— Послушайте, граф, вы постоянно отождествляете себя с престолом — с чего бы это?
— О, — граф ухмыльнулся и закатил глаза, — я вернейший батюшкин вассал, ибо братец Адорик (а он наследует моему старику) едва воссядет на престол — первым делом прикончит меня. Так что батюшка для меня…
— Я понял. Все это крайне интересно, но вернемся к текущим делам. Прикончить барона с дочкой я вам не позволю, не для того спасал… Но тем не менее мои дела здесь окончены, так что для вас сыщутся возможности попозже…
— Должен ли я понимать так, что вы отпускаете меня?
— Конечно, за соответствующий выкуп. Впрочем, граф, вы мне нравитесь, пожалуй мы сможем договориться. Кстати, откуда вы меня знаете?
— Я сопровождал Элевзиля в Альдийском походе. Командовал, знаете ли, штурмом Северной башни, — оба рассмеялись.
В этот момент в дверь заглянул Никлис:
— Капитан, слышь-ка, старый-то барон — это… помер… Это…
— Та-ак… А дочку его не видел?
— Видел, тут она, в закуточке с рыцарем сантлакским, слышь-ка обнимается да милуется.
Ингви на минуту задумался, затем объявил Гезнуру:
— Граф, это меняет дело. Раз барон помер — так давайте поступим следующим образом. Выдадим наследницу за того сантлакского остолопа, а его вы убедите принести оммаж своему отцу. Но условие — никого больше не резать.
— То есть я должен ограничиться угрозами и запугиванием? — уточнил граф.
— Вот именно. Я уверен, что у вас прекрасно выйдет. В качестве компенсации я отпущу вас без выкупа, а взамен обчищу подвалы старого барона. Должна же его дочка отблагодарить меня за спасение… Да, вот еще что. Она должна отпустить служанку с моим… оруженосцем. Кажется, они оба будут счастливы.
— Служанку?
— Ну да, ту девицу, которую едва не прирезал Орвоеллен.
— Коршуна звали Орвоеллен? Любопытно… Мне нравятся эти условия, ваше величество. И я замечаю у вас слабость — любите делать добрые дела.
— Что ж, — пожал плечами Ингви, — я действительно частенько поступаю не по-человечески. Но мне ведь это не обязательно, верно?
Оба рассмеялись и граф отправился решать дела с баронским наследством…
Долго Троя в положении осадном
Оставалась неприступною твердыней,
Но троянцы не поверили Кассандре,
А Троя, может быть, стояла б и поныне…
В.Высоцкий
«…О том, что последовало далее, мой потомок, написаны романы и сложены песни — все сплошь вранье. Правда состоит в том, что долгих семь лет армия гномов, эльфов и людей безрезультатно осаждала Черную Скалу. Орков, засевших в ее пещерах, поначалу было слишком много, чтобы прокормиться скудными плодами подземелий. Им пришлось измениться. Это невероятно — чтобы целый народ переменил свой нрав за несколько лет, но я был тому свидетелем! Из пылких и наивных дикарей они превратились в педантов, любителей точности и аккуратности. С невероятной скрупулезностью их вожди подсчитывали, сколько воинов нужно для обороны очередного рубежа, сколько ртов можно будет прокормить… А затем отряды воинов устраивали вылазки против осаждающих и гибли в кровопролитных и бессмысленных схватках до тех пор, пока число остававшихся в Черной Скале защитников не приходило в соответствие с планами лордов… Этот фанатизм, эта невероятная до смешного «аккуратность» спасли жизнь народу орков. Что касается их отношения ко мне — то уважение к Сыну Гангмара крепко выросло после поражений, ибо все произошло в точном соответствии с моими пророчествами. Орки не забыли ничего и винили в поражении только свое собственное упрямство и неверие. Если бы на их месте были люди — они прокляли бы меня за столь точное исполнение моих предсказаний!
