Цепкий какой командир попался. Такой гору сроет, чтобы выполнить приказ. Можно было бы, конечно, продолжать устраивать обвалы, перекрывая преследователям пути, но я, честно говоря, очень боялся – неизвестно, как моя деятельность скажется на всей системе ходов. Два раза уже побывал под камнепадами, и желания попасть еще под один не было никакого. Это похоже на неустойчивые магические узоры – тронул здесь, а рвануло и вовсе где-то там.
Перекрывать проходы стенами дело долгое и трудоемкое. Эдак нам месяц придется пользоваться гостеприимством горного старца… Старца! … Горного! … А если попробовать?
Я быстро пришел в себя, то есть вернулся в тело, не теряя концентрации. И на небольшом расстоянии стал сооружать магическую структуру горного старца. Создал кряжистую фигуру из камня. Черты лица получились грубо вырубленными из камня же, с насупленными бровями, густыми длинными усами и бородой-лопатой. Глаза заставил блестеть рубином. Связки подстроил таким образом, чтобы голос походил на отдаленный грохот камнепада, и активировал свое творение. Слитный и испуганный трехголосый вскрик подсказал мне, как я поспешил, не подумав о спутниках.
– Кто это? Что это? Ой, мамочки! – донеслась до меня разноголосица вопросов и ответов. Хотя это был, скорее, «папочки», и в единственном числе.
Я осторожно, удерживая структуру, большей частью сознания вернулся в тело и посмотрел, как выглядит со стороны мое творение. Выглядело впечатляюще. С ростом немного ошибся. Старец получился под два с половиной метра ростом, но, пожалуй, так оно было и лучше. Возвращаюсь сознанием к старцу, смотрю как бы его глазами и говорю его голосом.
– Успокойтесь, дети. Для вас путь не будет труден. Я это вижу. Горы обнажают самую суть своих гостей. Они помогают слабому стать сильным, сильному – могучим, умному – мудрым. Они могут научить вас дружбе, любви и уважению. Им нет дела до чинов и званий – важно стремление идти по пути самосовершенствования. Это суровое испытание, но вы на верном пути. Когда вы покинете нас, оглянитесь и вспомните, кем вы были и кем стали. Кто выдержал и не сломался, тот приобрел крепость скал.
Мои подопечные слушали мои, то есть горного старца, до ужаса пафосные речи заворожено, едва дыша. Словно на их глазах осуществилась сказка, в которую они давно перестали верить. Мне захотелось немного пошалить. Старец поднял руку и перстом указал нам путь в нужном направлении.
– Вам надо туда, дети. Идите с миром.
Затем я в стене прохода сделал выемку по форме руки старца с перстом указующим и не сразу рассеял структуру, а сделал это так будто старец вошел в скалу.
Несколько секунд продлилась звенящая тишина, которая нарушилась всхлипами-вздохами и всеобщим шевелением.
– Алониус, вы видели? – первой пришла в себя Леси.
– Да. Видел.
– А это… правда… был горный старец? Сам… – запинаясь, спросил Протис.
– Я видел то же, что и вы…, не знаю, – ничуть не покривил я душой. Ведь, действительно – видел. Правда, с другого ракурса.
– Это был старец! – восторженно воскликнула Олисия, подбежала к стенке и погладила отпечаток. – Смотрите! Вот его рука. А какая внутри гладкая. Как стекло.
Мне даже стало немного неудобно – обманул детей, великовозрастный шалопай. И как теперь быть? Не признаваться же, кто был в роли старца. Помидорами гнилыми закидают. Даже здесь найдут эти самые томаты, непременно гнилые, и закидают. Тут что дети, что взрослые. Все одинаково не любят тех, кто их сказку разрушает. Ладно, пора за дело, ради которого старец явил нам свой лик.
Нашел лучом капитана преследователей, оставшегося с десятком воинов ожидать результатов разведки. Значит, всего три десятка за нами направили. Это хорошо. Подозревали бы во мне целителя – может, и вовсе никого не направили бы. Вот такой парадокс.
Для пущего эффекта я взметнул с пола пыль, в ней сформировал структуру старца и активировал. Эффект был потрясающий – такого успеха и Вителлина не добивалась. Весь десяток во главе с капитаном застыл статуями, вытаращив глаза. Я погрозил им пальцем и сурово произнес.
– За неправым делом пошли вы сюда. Горы не примут вас. Сегодня вы все здесь чужие. Уходите, пока целы. Вот ваш путь.
Указал направление назад к замку, затем также оставил на стене руку с перстом и ушел в стену прохода. Рассеяв узор, остался немного понаблюдать.
Побагровевший десятник, несколько раз открыв и закрыв рот, голосом полузадушенного петуха просипел.
– Что это было, ваша милость?
Тот все еще в ступоре продолжал остановившимся взглядом изучать участок стены, где исчез горный старец.
– Это был горный старец?! – проявил настойчивость десятник. – Что делать будем?
Капитан очнулся, безумным взглядом посмотрел на солдат и тихо забормотал.
– Уходить…, надо уходить…, горный старец…, мы все погибнем, если не послушаемся…
Он несколько раз глубоко вздохнул, с силой потер ладонями лицо и более твердо сказал.
– Ждем десятки из разведки и немедленно уходим. Считаю обрывок платья графини с кровью достаточным свидетельством ее смерти под завалом. Всем все ясно? … Или хотите продолжить погоню… после всего? Десяток дружно и как-то испуганно замотал головами.
– Все ясно, господин капитан. Все видели, как графиня погибла под завалом, – и он так грозно посмотрел на подчиненных, что те тут же уверились – так оно все и было. Прямо на их глазах. Вот еще бы чуть-чуть… даже кусок платья оторвали. Эх, если бы не обвал…
Меня восхитил этот воин. Ему явно было страшно, но он не побежал впереди всех в безопасное место. Не бросил своих подчиненных. Я запомнил характерные особенности его узора – теперь смогу его найти, где бы он ни был. Может, пересекутся еще наши пути-дорожки.
Вдруг где-то далеко в горах что-то пророкотало – мне показалось, весело и добродушно, а вот солдатам, скорее всего, несколько иначе. Они одновременно все присели и настороженно заоглядывались.
– Ваша милость, может быть, пойдем потихоньку? Оставим здесь кого, предупредить чтоб, и пойдем? – не выдержали нервы у десятника.
– Нет, – твердо сказал капитан. Побледнел, как смерть, но остался непреклонен. – Дождемся здесь.
Дальше я наблюдать не стал. Нашей группе тоже пора было двигаться. В течение последующих суток я поглядывал назад, но погони больше не видел.
Мы шли внутри Грассерских гор уже четверо суток. В эту ночь я как обычно связался с женой, выяснил, что дома все хорошо, вот только жалко свекровь – на ней лица нет. Все переживает гибель сына, а поверить снам невестки, что он жив, никак не может. Я со своей стороны заверил, что со мной все в порядке, еды хватает, а каждый день приближает нашу встречу. Закончив разговор, собрался перейти к тренировкам с шаром Финь Ю, но неожиданно отчетливо ощутил зов. Это был не звук, а чувство, что кто-то во мне нуждается. Скорее это было приглашение-просьба, а не требование. Я решил откликнуться и не стал сопротивляться, когда меня слегка потянуло к источнику этого чувства.
