– А зачем же ты рассказывал мальчикам, что им суждено покорить мир?
– Затем, что им действительно суждено покорить мир, о звезда! Ты только посмотри на них – они до того молоды, что не знают сомнений, и до того отважны, что не желают оборачиваться назад! Кому и покорять мир, как не им? А я буду рад, если когда-нибудь они с благодарностью вспомнят, что именно я рассказал им о мире и научил их ждать предводителя… Ты уже решила, куда поведешь их, о звезда?
– Да, о дядюшка. Я знаю, куда поведу моих людей, – ощутив в душе веселье и отвагу, отвечала Джейран. – Знаешь ли ты, где в горах стоит крепость горных гулей?
– Мы найдем крепость горных гулей, о звезда!
– А неподалеку от крепости горы распахиваются, словно великан разрубил их топором, и образуют Черное ущелье.
– Мы найдем и Черное ущелье, о звезда! – загораясь ее восторгом, воскликнул Хашим.
– А в тех горах, отделенный от ущелья каменной грядой, есть долина, имя которой – рай! Что же ты молчишь, о дядюшка? Разве нам, с нашей верой, с нашей отвагой, не подобает взять приступом рай?
– Решение принадлежит тебе, о звезда, – отвечал ошарашенный шейх.
* * *
Это был изумительный бег!
Казалось, что пустыня встала дыбом, так что камни соскользнули с нее, и Абриза неслась, словно с пологой горы, дыша вольно и размеренно, наслаждаясь своей быстротой и силой. Бег увлек ее, как увлекало все на свете, отмеченное печатью прекрасного, будь то музыка, стихи, человеческие лица.
Это был прекраснейший в мире бег на свободу!
Свободы Абриза не ведала уже давно – с того дня, как обнаружилось, что она провела ночь с двумя сарацинами, за вином и стихами. Упрямство взыграло в ней, когда она, переодевшись, отправилась в одиночку на поиски Ади аль-Асвада – но и в этом пути она не ощутила себя свободной, поскольку не знала, чем вся ее затея окончится.
Потом, во дворце царей Хиры, она поняла, что такое плен. Она не знала, что гостеприимство благородных арабов по отношению к знатной женщине заключается в том, что ей не позволяют сделать лишнего шага. Потом, после подлости царевича Мервана, ей пришлось совершить побег из дворца – но и тут она не вырвалась на свободу, ибо ее темница пребывала с ней вместе, она ждала ребенка, а это ощущению свободы не способствует. А потом, живя под присмотром Джабира аль-Мунзира, которого поделом прозвали Предупреждающим, она знала лишь свободу небогатой горожанки, для которой путешествие в хаммам – предмет домашних сражений и воинских хитростей. И, наконец, она оказалась в настоящей тюрьме. К счастью, Абриза пробыла там недолго.
Она опомнилась, осознав, что больше не слышит шума и воплей схватки. Обернувшись, Абриза поняла, что не видит даже далеких факелов.
Она была одна, ночью, посреди пустыни. И странно было, что она, простояв в удивлении довольно долго, еще не ощущает холода. А ведь все ее теплые покрывала остались там, у Фатимы, под копытами верблюдов!
Там же остался и ребенок.
В дороге Абриза несколько раз слышала голос своего мальчика. Очевидно, к нему приставили опытную няньку – он почти не плакал, он был доволен и, скорее всего, вовсе не тосковал о матери, с которой был все это время разлучен.
Она помотала головой, негодуя на себя за то, что унеслась в ночную пустыню, совершенно позабыв о ребенке. И тут перед ее глазами встало лицо – почти ее собственное, красивое и яростное лицо той женщины, которая назвала ее дочерью – и ее сердце отозвалось!
Абриза и верила ей, и не могла осознать до конца, что означали слова «похищенная джинном». Хотя зловредная тетка Бертранда столько раз убеждала ее, что такими бывают лишь подкидыши, и неспроста ее лицо помечено когтем дьявола… Бертранда!.. Ожерелье! История уличного рассказчика, который, не бывав в Афранджи, описал ту комнату, где прошло детство Абризы! И объяснил, почему ожерелье утратило силу!..
Ниточки связались в узел…
Женщина с окровавленными ножами была ее матерью.
Темно было в пустыне, большие серебряные звезды не давали достаточно света, чтобы судить о вещице такой тонкой и причудливой работы, но Абриза основательно ощупала наброшенное на ее шею сокровище. Оно было поразительно похоже на то самое, злополучное, которое она своим рождением якобы лишила силы, из-за которого наслушалась от тетки столько неприятных слов.
Столько раз она тайком разглядывала в детстве это хитросплетение, пытаясь понять, как это цепочки и камни могут порождать какую-то силу.
Она узнала ожерелье по этим большим и плоским камням простой огранки, по тонким переплетенным цепям странной ковки и необъяснимого плетения, ведь второго такого она не встречала ни в Афранджи, ни в землях правоверных.
Но оно висело на шее, не пытаясь свалиться, оно не слетело при стремительном беге!
Абриза твердо помнила, что расплатилось этой драгоценностью, в числе прочих, с евнухом Шакаром, который вывез ее из царского дворца. Как же оно попало к матери? И где же теперь эта внезапно объявившаяся и освободившая дочку мать? Ведь она непременно должна завершить благодеяние и окончательно вернуть себе ребенка.
– Шеджерет-ад-Дурр… – произнесла Абриза, пробуя на вкус новое и подлинное свое имя. Теперь ей придется привыкать к нему.
Легкий свист заставил ее вздрогнуть. Пустынные змеи перекликаются подобным свистом – а у Абризы, только что освободившейся из плена Фатимы, не было никакого желания встречаться еще с какой бы то ни было пятнистой змеей.
Абриза постояла, соображая, откуда же ее принесла неведомая сила, и довольно уверенно пошла назад, потому что стоять в пустыне на месте в ожидании рассвета – нелепо. Дождешься, чего доброго, не только свиста змей, но и шума крыльев веселящихся джиннов, и далекого воя хищных гулей.
Если бы Абриза пустилась бегом, то вернулась бы к полю боя так же быстро, как унеслась оттуда. Но она, уверенная, что не выдержит другой такой пробежки, пошла шагом, то и дело останавливаясь и сверяя путь по звездам и луне.
И оказалось, что она пробежала никак не меньше трех фарсангов – расстояние, пройти которое беззаботным шагом, и то было для нее затруднительно.
Когда занялся рассвет, Абриза взобралась на холмик, и оттуда увидела место ночного сражения. Враги, схлестнувшись в ночном мраке, видно, не довели дела до чьей-то победы и разошлись в разные стороны, оставив своих убитых не похороненными. Теперь дело оставалось за пустыней – она должна была когда-нибудь занести их сухим песком и понемногу высушить тела до деревянного стука.
Если кто-то и искал этой ночью пленницу, то он ушел, не найдя ее, и вряд ли собирался вернуться…
И тут Абриза поняла, что среди тех трупов наверняка лежит женщина, похожая на нее, как старшая сестра, и если она не мертва, то умирает! Иначе она бы встала и пошла искать свою вновь обретенную дочь.
