— Катапульта! — гневно закричал Волчий Хвост. — Боброк, готов пожарную команду! Сейчас они пристреляются и начнут город греческим огнем поливать!
Боброк бабочкой спорхнул со стены и побежал собирать народ. Вернуся он быстро.
У жидовских ворот тоже катапульта и Ляшских, — задыхаясь, сообщил он воеводе, — еще три башни и два тарана.
— У-у-у, собаки! — заревел воевода, подзывая к себе десятника Соловья, исполняющего у Волчьего Хвоста обязанности посыльного. — К Ляшским воротам дуй, — распорядился воевода, — затем к Жидовским! Пускай готовятся — пожар тушить! Только водой его не взять — песок нужен! Так и передай!
Отдавая приказы, воевода понимал, что если печенеги применят греческий огонь, то потушить его будет почти невозможно. Воевода проводил взглядом убегающего Соловья и вновь окунулся в битву. Печенеги настырно лезли на стену. Пока дружина совместно с городским ополчением успешно отбивали атаки врага на своем участке. В ход уже давно пошли и смола и камни. Гора стрел, приготовленная оружейниками, стремительно таяла. Благо босоногие мальчишки, которых мамки так и не смогли удержать дома, собирали печенежские стрелы, коими враг усиленно обстреливал защитников. Так что со стрелами проблем не было, чего не скажешь о смоле и камнях.
Печенеги под руководством ромеев наконец-то сумели зарядить катапульту. И в сторону города понесся большой валун. Камень не долетел до городской стены пару-тройку саженей и придавил десяток печенегов, размазав их в кашу по земле.
— Недолет! — радостно заревели на стенах.
Не обращая внимания на потери среди своих, печенеги зарядили катапульту повторно. Второй выстрел был удачнее первого — каменная глыба с маху впечаталась в стену. Во Все стороны брызнули деревянные щепки, стена возмущенно вздрогнула, но выдержала. Третий валун легко перемахнул стену и врезался в конюшню во дворе купца Ракалея. Бедное строение не перенесло такого удара — раскатилось по бревнышку. Степняки выстрелили камнями еще пару раз, и принялись укладывать в катапульту большой закрытый горшок. Поджигают. Миг и снаряд, оставляя за собой дымный шлейф, несется в сторону города. Горшок с греческим огнем попал все в ту же многострадальную конюшню купца Ракалея. Горшок разбился, его содержимое выплеснулось на сухие бревна. Горючая смесь жутко полыхнула, охватывая близлежащие строения. Пожар перекинулся на двухповерховый терем. Во дворе засуетилась многочисленная челядь в бесплодных попытках погасить греческий огонь. Его не брали ни вода, ни песок. Вскоре за теремом занялись огнем и амбары. Челядь бросилась выносить пожитки из терема. Мужики из пожарной команды, наспех собранной Боброком, бросили костровище, и лишь следили, чтобы пожар не распространялся на другие дворы.
— Воевода!!! — услышал Волчий Хвост заполошный крик Соловья. — Ляшские ворота пали!!! Печенеги в городе!!!
— Боброк! Командуй здесь! — распорядился воевода. — А я с парнями к Ляшским, может, удастся поганых обратно выдавить!
* * *
Раздробленные тараном в щепу толстые дубовые ворота валялись на земле. Дружинников сдерживающих напор врага, было мало. И с каждым мгновением их становилось все меньше и меньше. Печенеги брали не силой, не удалью, а числом. И оттого на душе киевских витязей было гадко. Поэтому и бились они зло и яро, не жалея себя, стараясь принести врагу перед собственной смертью как можно больший урон. Они гибли, забирая с собой десятки жизней противников, но их не становилось меньше. И помощи тоже не было. Они не отступили ни на шаг. Они все остались у ворот, похороненные под грудами мертвых тел врагов и друзей. И когда пал последний защитник, орда печенегов ни сдерживаемая больше никем и ничем хлынула в город.
Мысль о том, что Киев вот-вот падет, пришла в голову Волчьего Хвоста, когда он повстречался с первой группой печенегов, орудующих в Горшечной слободе. Парни быстро порубили поганых в капусту, но время было все равно было потеряно. По мере приближения к Ляшским воротам количество врагов увеличивалось. Немногочисленная дружина воеводы вязла в них словно в болоте. — До ворот им не суждено дойти, — понял в этот момент воевода. — Скоро вся эта бешенная орда окажется в городе… Сначала пограбят вволю, а затем не оставят камня на камне!
Краем глаза Волчий Хвост видел огненные сполохи — вовсю пылает урочище Кожема.
— Может оно и к лучшему, если город сгорит, — подумал воевода, — тогда ничего не останется проклятому супостату!
Воевода не переставал отмахиваться от наседавших печенегов, надеясь только на чудо. И чудо случилось, хоть и заставило себя подождать. Неизвестно откуда на помощь воеводе пришел отряд незнакомых витязей — не безусых юнцов, а прожженных войной ветеранов. Они словно нож в масле прошли сквозь большое скопище печенегов, не потеряв при этом ни единого бойца. Кривые сабли степняков отскакивали от их доспехов, не причиняя вреда богатырям. В мгновение они заткнули своими телами брешь в ляшских воротах. Получив секундную передышку, Волчий Хвост с изумлением рассматривал своих нежданных спасителей.
— Ребят, вы откуда? — слетело с языка воеводу.
— Оттуда! — раздался за спиной Волчьего Хвоста безжизненный голос.
Воевода обернулся, словно ужаленный, и увидел говорившего.
— Мы пришли на помощь! — бесстрастно, как и при первой встрече произнес хранитель чаши — князь Тарган.
— Слава богам! — воскликнул Волчий Хвост. — Вы успели вовремя!
Тропинка, по которой Велес милостиво согласился проводить друзей, оборвалась в высоком гроте, заполненном морской водой.
— А дальше куда? — забеспокоились парни.
— Дальше? — переспросил Велес, пряча в густых усах озорную улыбку. — Дальше, ребятки, морем! Выход под водой!
— Нырять что-ли? — поинтересовался Кожемяка, трогая ладошкой воду. — Холодная!
— А ты чего хотел? — нахмурился Велес. — Ты ж не в Херсонес просился, а на Буян-остров! Море Варяжское теплым не бывает!
— Да я не жалуюсь! — перепугался Никита, решив, что нечаянно обидел спасителя-покровителя. — Мы тебе по гроб жизни обязаны… Даже не знаю, чем и отплатить за твою доброту!
— Время придет — отплатишь! — загадочно ответил Велес. — А сейчас пора мне…
Велес неожиданно исчез, словно его никогда и не было.
— Как же это, — Кожемяка в недоумении развел руками, — даже поблагодарить, как следует, не успели.
— В Киев вернемся — отблагодарим! — успокоил друга Морозко. — Знатные требы приготовим!
— И то верно! — успокоился Никита. — Ну, что ныряем?
