Воспоминания во весь голос завопили, что еще какой. Да, голоса! Я все еще могу управлять растениями… какими растениями? Это после того, как Смерть здесь зелень выжег к демонам, а остальное дотоптала Шадде и вся нечистая рать? Глюки пропали, как ни бывало. Сегодня день имени моей кармы. Она проявила себя так, как никогда раньше.
— Т-ты пришла за нами?
А стоило ли? Можно ведь и уйти и время не тратить, я никого не держу…
— Не люблю оставлять дела незаконченными.
Ильда сделала едва уловимое движение, и в ее пальцах блеснуло лезвие бритвы. Знакомой такой бритвы. Весьма. Рискну предположить, судя по профессионализму движений, что колдунья и при жизни резала ей глотки случайным и не очень прохожим. Умертвие вытянула руку, слегка покачивая бритвой, как дирижер палочкой.
— Слабая кровь, — задумчиво произнесла она. — Только разбавит эликсир. Но глаза… такие милые зеленые глазки станут отличным пополнением моей коллекции.
Я судорожно сглотнул и уставился на острое лезвие в десятке сантиметров от лица. Карма твоя да через ступеньки, вспоминай! Что Смерть тогда, на пристани, сказал Ильде, чтобы она остановилась? Имя, какое-то типично черное имя…
Ливень, сажа, гарь. Как глупо умирать по колено в ледяной грязи от руки трупа.
— Град сам напросился. Я предлагала мир…
Бритва придвинулась ближе, почти касаясь уголка правого глаза, словно примериваясь.
Град! Молнией мелькнули в голове серые холмы, серые бараки, холодный дождь и второе умертвие в потоке света. Град предупреждал, что Ильда будет меня преследовать. Я мысленно выругался, припомнив обстоятельства встречи. Не мог он, что ли, сделать это как-то по-другому, не наговорив кучу всякой посторонней чуши?
— Гра… Град просил передать, что готов договориться! — я приоткрыл один глаз и скороговоркой добавил: — Но, разумеется, если ты меня убьешь, то он этого делать не будет.
Острая сталь леденила кожу. От умертвия доносился запах сырости, холода и тины.
— Неужели, — голос Ильды понизился до шепота. — С чего это он решил договориться?
— Разве не выгодно объединить силы? Он — мертвяк, и ты — мертвяк, а мертвяк мертвяку…
…если не друг, то хотя бы не еда. Пока ложь помогала остаться в живых, я собирался лгать дальше. Но результат превзошел все мои ожидания.
Шадде торжествующе расхохоталась:
— Наконец-то! Наконец-то он это понял! — умертвие отступила назад и с громким щелчком сложила бритву. — Но я не понимаю. Я знаю, к чему стремится Град, но я не понимаю, какую роль играешь ты.
— Ключевую, — мгновенно уверил я.
Ливень поутих. Сквозь слабую дымку стали различимы обгорелые скелеты деревьев; остатки тумана утекали сквозь них, как песок сквозь пальцы, свиваясь в вихри между толстых стволов и сверкая из лесных потемок серебряными глазами. Я снова мог шевелиться, чем сразу же воспользовался, отодвинувшись от умертвия подальше.
— Ах, ключевую… — недобро протянула Шадде. Карма, опять ты строишь козни на ровном месте? Где я на этот раз прокололся? — Мне всегда было любопытно, что толкает людей на предательство. Что он пообещал взамен?
А, нет, это новый виток оперы "враг народа номер один". И почему каждая тварь, которая могла бы вторично утонуть в крови своих жертв, считает своим долгом прочитать мне мораль?
— Не Град уничтожает города и устраивает бессмысленную резню, — мстительно напомнил я. — И глаза вырывает не он.
Хотелось бы узнать, что он вообще делает.
— Бессмысленной? Ни в коем случае! Но это пройденный этап, — отмахнулась нежить. — Все это мелочи. Они уже послужили своей цели.
Я не удержался:
— Великой?
— Важной. Люди потеряли всякий страх. Пора прижать их к ногтю, — Ильда недовольно скривила губы, прервавшись, и наклонила голову, словно к чему-то прислушиваясь.
Внимание, момент истины: Ильда — идейное умертвие, а Град, хм, безыдейное. И на этой почве у них идеологические разногласия. Какая продвинутая пошла нежить.
— Передай Граду, что я готова обсудить условия. Он знает, где меня найти… Да провались вы в Бездну, белые!
И вот с таким воплем души любого черного мага нежить встряхнула длинными волосами и рассыпалась мириадами капель.
— Стоять! — запоздало крикнул кто-то. Я медленно повернулся и в оцепенении узрел, как из тумана выныривает толпа. Толпа конвоировала созданий, которых я поначалу принял за лесных выворотней, что по пути к колдуну заблудились. Но на второй взгляд они оказались все же людьми, а на третий — даже и друидами. Мокрыми и грязными с головы до пят, с головы до пят заляпанными в чем-то красном, страшными, как черные маги, только что вырезавшими небольшую деревеньку, но живыми. Крапива убирала с лица слипшиеся волосы, недружелюбно зыркая вокруг, а Клен, не обращая внимания на свой внешний вид и наручники, протирал белым платочком небольшую книжечку. Посланники Реньи Новы старательно изображали оскорбленное достоинство и уверенность в том, что братство за них отплатит.
Остальной народ носил серо-зеленые накидки и повязки с красной буквой "М". Как я узнал совсем недавно, это расшифровывалось не "Милосердие" — которое все же запрещено — а "Мария Энгель". Но суть не менялась. У двоих были автоматы, остальные вдохновлялись их наличием.
Стража Города-на-Границе и друиды Северного филиала все-таки догнали экспедицию. Прекрасно, просто прекрасно. Именно к тому моменту, чтобы увидеть, как я премило беседую с умертвием.
— Брось оружие, — приказали мне.
— Делай, что они говорят, — подтвердил Клен и внимательно посмотрел мне в глаза. Кажется, пытался предупредить, чтобы я молчал и не дергался.
Я послушно выронил нож и сцепил руки за головой.
— Кто вас так?
— Туман, — лаконично ответил замкомандира. — Рад, что ты жив. Не беспокойся, братство с этим разберется.
Крапива яростно закивала. С ней произошло самое ужасное, что могло произойти: у нее отобрали бубен и запретили говорить.
Стражники окружили место, где только что стояла умертвие, и даже потыкали дубинками в землю, но лужа по имени Ильда Шадде уже отправилась на скорое свидание с грунтовыми водами. Лужа с опасными идеями, надо сказать. Просто Справедливость в новой обертке. Вернем наши Мертвые Времена и гегемонию живых трупов! Впрочем, встретиться с умертвием и дальше играть в испорченный телефон мне уже не светит.
— Они убили Великое Древо, — ахнул кто-то из толпы. Реньевцы гордо проигнорировали обвинение.
— Где колдун? — спросил у меня один из милосердечников с автоматом — скорее всего, командир.
— Ха… кажется, я его прикончил, — печально признался я. Милосердечник посмотрел на меня, как на больного.
