– Понимаю… Мати, я знаю способ, как отсрочить это.
– Перемены? – она грустно улыбнулась. Ее глаза были полны печали понимания, что это невозможно.
– Нет. Это мне не под силу. Я ведь не бог. Но что касается объявления о помолвке…
Сделай вот как. Скажи Гарешу… Скажи ему, что согласна стать его приемной дочерью. Но ты очень сильно любишь своего отца. И… И хотела бы оставаться его дочерью до тех пор, пока это будет возможно. Он поймет. Он даже будет рад. И горд тобой. Наш хозяин ценит верность превыше всего, будь это верность богу, закону, долгу или человеку.
– Но потом-то мне придется предать…!
– Нет. Если обряд провести в последний день… Это будет… Это будет всего лишь один шаг против движения солнца. Тот шаг, на который любой смертный имеет право.
И тогда… Тогда мои родители объявят о помолвке перед самым испытанием. У тебя будет время подумать, и… И если чему-то еще суждено измениться, ты не будешь всю жизнь жалеть о том, что потеряешь эту возможность.
– Спасибо тебе, – право же, он нравился ей все больше и больше. И в какой-то миг Мати стало даже жаль, что она никогда не сможет его полюбить.
Мати уже хотела сказать, объяснить, почему, но остановилась, вспомнив: что она могла сказать? Что влюблена в бога? И нарваться на смех? Ну уж нет! Только не это! Хотя… Хотя вряд ли Киш станет над ней смеяться. А если так… Может, ей все-таки сказать…?
Мати сомневалась, как ей быть. И потому была даже рада, когда он спросил:
– Мати, ты… Ты мечтаешь о ком-то другом? Я… Наверно, я вмешиваюсь не в свое дело, но…Но мне важно это знать… Просто… Чтобы понимать, как вести себя.
Потому что если у меня есть более удачливый соперник, пусть и в караване, с которым, мы, может, никогда больше не встретимся…
– Он…
– Кто он? Ты говорила, что не любишь того, за кого тебя отдает отец…
– Я не сказала этого… Просто то… то, что… о чем мечтал мой отец, это невозможно. Киш… Ты… Ты искренен со мной. И я должна быть искренна. Нет ни одного человека, которого я любила бы так сильно, что была бы готова разделить с ним жизнь!
– Но… – в его глазах было непонимание.
– Но Шамаш… Он…
– Конечно, – Киш улыбнулся ей, и, как показалось Мати – с явным облегчением. – Я все понимаю. Господина Шамаша нельзя не любить. Ведь Он – бог солнца, повелитель всего самого светлого и прекрасного… Мати, но я вовсе не хочу отнимать у тебя эту любовь! Я… Все, чего я хочу – чтобы рядом с ней нашлось место и для меня.
Это ведь не сложно. Если, конечно, ты не собираешься становиться жрицей, посвящая свою жизнь служению…
– В караване это невозможно, ты же знаешь. Да и в городе тоже. Ведь лишь в том городе, где есть хранительница, найдется место и для жрицы. А Хранительниц не было уже целую вечность. И, потом, я… Я должна быть искренна с самой собой. Я слишком хорошо знаю, как бывает больно, когда знаешь, что мечта никогда не исполнится, чтобы не мечтать о невозможном.
– И, все-таки, ты еще на что-то надеешься…
– Да на что тут можно надеяться? – вздохнув, она махнула рукой.
Мати выглядела такой несчастной, подавленной, что Кишу захотелось хоть как-то поддержать ее, подбодрить.
– Надежда всегда нужна. Как и мечта. Главное, чтобы они не мешали жить… Мати, мы можем вообще не говорить об этом до самой помолвки. Я только хотел спросить: что ты имела в виду, спрашивая, уйду ли я из каравана вслед за собой? Просто…
Если так, нам уже нужно начинать собираться. По-тихому, чтобы никто не заметил, не узнал. Взрослые ведь не поймут такой поступок… – вообще-то, он и сам не особенно понимал.
– Мне нужно вернуться в свой караван.
– Мати! – он болезненно поморщился. – Ты же сама говорила, что должна быть искренна с собой и не мечтать о невозможном!
– При чем здесь мечта? – ее лицо словно покрылось ледяной маской, сквозь которую не было видно ни тени эмоций. – Я не хочу возвращаться. После того, что случится, это будет даже тяжелее, чем знать, что никогда не вернешься назад.
– Так в чем же дело!
– Я должна, Киш! Им нужна моя помощь!
– О чем ты! Тот караван… Он ведь идет тропой повелителя небес! С ним ничего не может случиться!
– Вот как? Почему же тогда все время что-то происходит?
– Ты не так меня поняла. Я хотел сказать – ничего такого, что могло бы стать концом, обернуться бедой. Господин Шамаш всегда защищал свой караван, и…
– Легко так говорить, когда знаешь лишь легенды, а не то, чем живут люди, о которых они слагаются! Когда…
– Да, я понял. Прости меня. Конечно. Тебе виднее. Тем более, что бог солнца опекает весь мир, и Его помощь может понадобиться где-то еще, заставив отлучиться из каравана. Так было в драконьем городе, и…
– Киш! – она глядела на него с укором.
– Я слишком много говорю, – вздохнув, караванщик качнул головой. – При этом по большей части о том, о чем не имею никакого представления. Что ж… Мы что-нибудь придумаем. У меня есть немного своих денег. Я копил на повозку. Поговорю кое с кем насчет одной из складских. В караване есть свободные. А если станут спрашивать, скажу, что родители торопятся с браком, а мне не хватает на жилую.
Это, конечно, будет не совсем правдой, но жилую в снегах мне никто не продаст, а ждать до прихода в город…
– Нет!
– Так я и понял. Конечно, начинать искать твой караван лучше было бы сейчас.
Потому что теперь с каждым днем мы станем удаляться от него.
– Почему?
– Ты говорила, они остановились около месяца назад.
– Да.
– Раз так, мы должны были уже нагнать их.
– Мы не могли пройти мимо него.
– Это верно.
– А, может быть, тот несуществующий город мне просто приснился, и на самом деле караван продолжает идти по снегам…
– Может быть. А может, он стоит где-нибудь, окруженный шатром-невидимкой. Ведь если боги решили спрятать его от глаз…
– Им ничего не стоило это сделать, – закивала Мати.
– Ты думаешь, так оно и есть?
– Да. Я почти уверена, что это так. И тогда… Тогда мне не позволят вернуться, пока моя судьба не будет решена…
– Госпожа Айя?
– Что? – в глазах Мати вспыхнул испуг. Ей даже показалось, что караванщик прочел ее мысли. Но это было невозможно, потому что Киш был простым смертным и не мог…
Или мог? Или он не был смертным? С кем она на самом деле говорила? С одним из демонов? Или Лалем, вошедшим в тело юноши? – С чего ты взял?
– Она повелительница снегов. А мы в пустыне, – спокойно пожал плечами молодой караванщик. – И, к тому же, ты только что говорила, что влюблена в господина Шамаша. Если бы госпожа Айя не была к тебе так благосклонна, то наказала б иначе – заморозила дыхание, обратила в снежного призрака… Не знаю. А так…
