Разоблачившись, госпожа Дартуа легла. Вскоре к ней зашёл лекарь, осмотрел и намекнул, что пора бы приготовить для неё родильный покой. При мысли о тёмной полупустой комнате Стефании стало дурно, но так производили на свет детей большинство дворянок. Недели неподвижного ожидания, то ли день, то ли ночь на дворе…
Госпоже Дартуа удалось выпросить отсрочки в две недели со строгим указанием не вставать без особой надобности, не носить корсетов и узких платьев, обуви на каблуке.
- Лежите, думайте о ребёночке. И окна лучше зашторьте: не хватало вам простудиться перед самыми родами!
В итоге Стефания облачилась в ночную рубашку и пеньюар, не покидала пределов комнаты и с каждым днём всё больше лежала, скрашивая свой досуг прогулками до окна и чтением. Посетителей ей принимать разрешалось, одним из первых стал новоиспечённый супруг.
Мишель Дартуа долго стучался перед тем, как войти, а, увидев жену в пеньюаре, восседающую на горе подушек, смутился. Оправившись, он извинился за свой поступок в часовне:
- Просто Его светлость сказал: руками её не трогай и рот прополощи, когда целовать вздумаешь. Запомни, мол: она леди, а ты так. Он сказал, что у меня сын будет…
Стефания кивнула и указала на живот.
Мишель почесал голову и пробормотал:
- Не думал, что детишки так быстро заводятся! Ну, да я рад: ребёнок от такой красивой жены! А поцеловать вас можно?
Госпожа Дартуа покачала головой. Супруг не стал настаивать, присел на стул и продемонстрировал бумагу с гербовой печатью:
- Я теперь дворянин. Пусть не наследственный, но дворянин. Вам спасибо. И, - он подсел ближе, с лукавой улыбкой взглянув на жену, - может, из нас выйдет хорошая пара? Я все эти штучки выучу, от говора избавлюсь…
- Нет! - Стефания в ужасе замахнулась на него подушкой и спряталась под одеялом. - Вы мой муж только на бумаге.
- Жаль! - разочарованно протянул Мишель и с азартной надеждой поинтересовался: - А мне за это что-то будет? Ну, за то, что ваш ребёночек будет моим. Я ведь вам больше нужен, чем вы мне.
Госпожа Дартуа вновь выползла из-под одеяла, постаралась принять солидную позу. Её возмущала наглость мужа, расхрабрившегося и пробовавшего её шантажировать. Глубоко вздохнула, приводя сердцебиение в порядок, улыбнулась и намекнула, что подобные вопросы решает Его величество или Его светлость.
- Я не заключала с вами соглашения, сэр, это воля короля. Не разумнее ли просить его о награде? Полагаю, он оценит вашу смелость.
Мишель насупился, но отступать не собирался, намекая, что неплохо бы переписать на его имя землицы:
- А то я всем расскажу, что никакой не муж, а ребёнок приблудный. Вы дама знатная, богатая, а у меня за душой ничего.
- Как это ничего? - возмутилась Стефания. - А как же дворянство?
- Карман не тянет. Так что либо жена, либо деньги.
- Ничего вам не будет, трус, сбежавший из-под венца! Остались бы - был бы разговор, а так довольствуйтесь тем, что есть. И не утомляйте меня больше.
Госпожа Дартуа позвонила в колокольчик и велела горничной выставить посетителя. Но тот заартачился, гордо продемонстрировал обручальное кольцо:
- Когда сам пожелаю, уйду, слуги мне не указ. Доброго вам здоровья, жёнушка, вам и нашему ребёнку.
Мишель вышел, гордо выпрямив спину, совсем не так, как вошёл: как хозяин положения. Он почувствовал слабое место супруги и намеревался сыграть на нём, извлечь как можно больше пользы. А что, по закону Стефания теперь его жена, и всё, что принадлежит ей, принадлежит ему. И дитя незаконнорожденное, узнает кто - позора не оберёшься. А ему хотелось хорошо жить, не голым как сокол, раз уж провидение такой подарок преподнесло.
То, что трухнул тогда перед алтарём, плохо, конечно, но теперь-то он всё понял, обдумал - спасибо добрым людям, которые надоумили, что да как.
После разговора с мужем на душе у Стефании остался неприятный осадок. Её одолел страх: не окажется ли это парень из низов опаснее Сигмурта Сибелга? Поначалу выглядел таким простачком, недалёким испуганным юношей, а теперь расхрабрился, повёл себя, как опытный мужчина.
А на грудь её смотрел… Она не хотела бы остаться с ним наедине: вдруг не отобьётся? А потом живи с ним, баронство отдай…
Служанке стоило большого труда успокоить госпожу, заверив, что не пустит Мишеля на порог. Но Стефания понимала, что это просто слова: никто не может запретить супругу переступать порог спальни жены.
Следующий визит оказался гораздо приятнее: к госпоже Дартуа зашёл Ивар. Он долго расспрашивал, как она себя чувствует, как прошла свадьба. Узнав о недостойном поведении Мишеля Дартуа, маркиз пообещал разобраться. Сжимая её пальцы, он заверял, что 'гадкий мальчишка' не посмеет испортить ей жизнь.
- Вы так добры, милорд, - улыбнулась Стефания, пожав его запястье. - Вы и ваш отец. Столько сделали для меня, которая совершенно этого не заслужила.
Вместо ответа Ивар наклонился и поцеловал её в губы. Госпожа Дартуа одарила маркиза лучезарной улыбкой. Погладила его по волосам и ещё раз поблагодарила за заботу.
Устроившись рядом с ней на постели, маркиз говорил о будущем. О том, что брак с Мишелем признают недействительным, а Стефании возвратят прежнее имя. О том, что Ивар уломает отца, если потребуется, костьми ляжет, но женится на ней.
Маркиз допускал и тайный брак, но госпожа Дартуа была категорически против: она не желала раздоров в семье, хотела настоящую свадьбу, где бы не пришлось думать ни о чём, кроме своего счастья.
- Скажите, вы выйдете за меня?
Ивар встал на одно колено, не сводя взгляда со Стефании. Она смутилась и медлила с ответом. А он ждал, с надеждой глядя в глаза. Наконец госпожа Дартуа ободряюще улыбнулась и пообещала подумать:
- Сейчас ещё рано. Я замужем, у меня ребёнок от другого, а вы не получили отцовского благословения. Обдумайте всё, милорд, чтобы не пожалеть и не винить меня после во всех своих бедах.
- Как я могу? - с укором пробормотал он, уткнувшись лицом в её руки. Потом поднял голову и потребовал: - Скажите, что выйдите за меня, скажите, что любите!
Любит… Стефания задумалась. Что же она испытывает к Ивару, это ли называется любовью? Ответила так, как учили, в духе двора:
- Вам мало шарфа, который я подарила милорду? Это ли не знак, что вы занимаете место в моём сердце?
Просиявший маркиз заключил её в объятья, позабыв о беременности возлюбленной, и пылко расцеловал. Стефания же поморщилась от боли и попросила отодвинуться: он слишком сильно надавил на живот.
Окрылённый надеждой Ивар ушёл, поклявшись, что разведёт её с Мишелем Дартуа через пару месяцев после рождения ребёнка.
- Ему достанется дитя, а мне вы, - на прощание бросил он. - И мне плевать на тех, кто считает, что вы мне не пара.
