Но в Сергиевом Воинстве существовал неписаный закон: всякий араке, будь он вольным, вотчинником, иноком, боярым мужем или даже Ослабом, должен принять добровольную смерть, если существует явная угроза раскрытия таинства существования Засадного Полка и если иным способом пресечь её невозможно. Умереть, чтобы вольно или невольно не выдать Правила — способов, методов тренировки, источников происхождения энергии аракса. Ни тех, что были всеобщим достоянием Воинства, ни собственных, родовых и наследственных. Причём и жена аракса обрекала себя на погибель, не могла избежать мук плена, допросов и пыток; жены поединщиков никогда не посвящались в тонкости борцовского ремесла, хотя знали, под чьей рукой они живут, какому делу служат и чей продляют род.
Однако женский глаз много чего замечал и видел. И если араке смерть принимал лютую да благородную, вступая не в единоборство — в открытый бой с полчищем супостатов и бился до последнего дыхания, го жена его, дабы не умереть от руки своей, запиралась на какую-нибудь высоту — скалу, крепостную башню, на конёк дома своего или дерево и бросалась вниз головой.
Как, например, княгиня Евпраксия с младенцем-княжичем…
Ражный был ещё холост и потому в схватку с полчищем вступал спокойно, не заботясь о душах, зависимых от его воли. Он отлично видел главную цель — во что бы то ни стало выманить из убежища, заполучить японца Хоори, теперь уже окончательно убедившись, что Поджаров и даже Каймак всего лишь его подручные, выполняющие каждый свою функцию. Одному он доверил готовить базу для супербизнеса — борцовского шоу, послал курсировать по свету и заводить знакомства с сильными и влиятельными мира сего, другому ничуть не меньше: сидеть дома, изучать и обставлять объект шпионами, фиктивными жёнами и видеоаппаратурой. Иначе бы финансист давно подмял и выбросил на улицу, а то и заразил СПИДом своего шефа, которого искренне ненавидел.
Поджаров вычислил Ражного и преподнёс его японцу, как наиболее вероятного члена «тайного ордена»; это он снял на видеоплёнку поединок с Колеватым и провёл «юбилейное торжество» — первый этап вербовки. Так что финансовый директор теперь на коне, дни Каймака, пожалуй, сочтены, и один из посвящённых в дело противников будет устранён их же руками. Из этой троицы, если не существует других приобщённых, остаются двое, Поджаров и японец.
И если даже Хоори на самом деле ничего не решает, то как инициатор поиска Сергеева Воинства, как бывший «паровоз», читавший на Тибете древний манускрипт (существующий на самом деле), подлежит уничтожению. Чтобы вытащить на свет божий незримого, скрывающегося от официальных властей загостившегося в России японца, не удовлетворённого документальным фильмом поединка в Урочище, придётся рискнуть и положить у ловушки приманку более аппетитную: продемонстрировать перед объективами кое-что из своих бойцовских арсеналов и тем самым вынести приговор по крайней мере ещё двум служителям «Горгоны», определённо непосвящённым — начальнику службы безопасности и оператору, которые сейчас сидели в «застрявшем» «Навигаторе» перед мониторами…
Эта мысль пришла в голову одновременно с осознанием степени риска — удвоенного, поскольку джип мог служить лишь ретранслятором, а записывающая аппаратура находится где-нибудь за сотню километров, и тогда видеоплёнка уплывёт за пределы досягаемости. В этом случае, даже если он одолеет в схватке «Горгону», всех посвящённых и непосвящённых, за утечку косвенной информации о существовании Засадного Полка, и тем более за выдачу методов и способов тренировок, он подлежит суду Ослаба.
И будет жалеть, что не погиб на бранном поле…
Ражный выждал трое суток после того, как Поджаров уехал за японцем (за это время можно было дважды сгонять до Москвы и вернуться), и решился выбросить «приваду» лишь на четвёртые, после того, как две ночи прокоротал поблизости от «Навигатора», пролетал нетопырём вокруг него, тщательно исследуя поля излучений.
«Застрявший» джип не стоял на месте, менял дислокацию каждые пять часов, ползая по просёлкам вокруг базы, и все-таки в нем оказалась принимающая телестанция, и начальник службы безопасности поддерживал связь с внешним миром лишь по сотовому телефону: похоже, время от времени докладывал кому-то о событиях, происходящих на базе. А поскольку там ничего особенного, кроме смерти Кудеяра, не произошло — Ражный ни с кем, кроме егерей, не разговаривал, не связывался по радио, никуда не посылал гонцов и к нему никто не приходил, то, вероятно, японец не спешил с визитом. Ему требовались доказательства принадлежности хозяина базы к «тайному ордену», а не пустые слова и некие условия, переданные Поджаровым. Хоть и жил тайно в России, однако уже давно и потому хорошо знал современные нравы, где бизнес строился на мошенничестве и вокруг, словно черви в гниющем мясе, кишели махинаторы и кидалы. Он уже попадался на мякине и теперь дул на воду.
Наживка ему требовалась хоть и дозированная, однако натуральная, без обмана…
Ражного тогда ещё только поставили на правило, то есть после победы на Пиру допустили к тренировкам, и он, как всякий араке в начале пути, подвешивал себя на растяжках по два-три раза в сутки, испытывая тяжелейшие нагрузки.
Приезд «Горгоны» выбил его из ритма, поэтому он вошёл на поветь с радостью, хотя понимал, что вздыматься над землёй придётся как артисту цирка — на публике, ибо четыре скрытые камеры тотчас же включились, реагируя на движение. Не спеша он раскрутил и расправил верёвки, проверил крепление противовесов, ручные и ножные хомуты, после чего закрепил их и надолго замер, лёжа на полу: японец ждал обрядности действий, некоего чародейства, ибо был воспитан в среде своей национальной психологии, проповедыва-ющей магические ритуалы. И если Хоори сейчас видел приготовления Ражного или увидит позже, когда ему доставят видеозапись, непременно будет рассматривать её на этот предмет и следить не только за движениями — за мимикой лица, за каждой самой незначительной деталью. Ему непременно захочется увидеть я почувствовать элементы или признаки некоего учения, особой философии, типа умозрительной теории дзен-буддизма в каратэ.
Он не может даже предположить, что ничего подобного здесь нет и вся магия состоит лишь из достижения внутренней собранности, способности вначале накапливать в скелет энергию солнца, что делает в принципе всякий смертный, а главное — уметь высвобождать её, обратив в энергию движения, или произвести её выброс в атмосферу. И что все это, в том числе и мощь тела, приобретается не за счёт каких-то тайных молитв, заклинаний или ритуальных действий, а полной, детской открытостью человека перед Космосом.
