При тяжелых затруднениях с дыханием, Никки еще и охватил приступ кашля, который оказался мучительно болезненным. Она начала задыхаться от нехватки воздуха. Кэлен могла даже слышать бульканье в ее легких. Никки сжимала в кулаках покрывало, а ее спина выгибалась при попытках вдохнуть воздух.
Кэлен быстро сбросила с нее покрывало и положила ладонь на верхнюю часть ее живота.
– Никки, послушай меня. Дыши тем местом, где моя рука. Очень медленно.
Озадаченный взгляд Никки поймал глаза Кэлен, но от удушья она не могла сказать ни слова. На глазах проступили слезы.
Кэлен осторожно водила ладонь по кругу, стараясь говорить как можно мягче и спокойней.
– Успокойся, Никки. Обрати все внимание на мою руку. Почувствуй, где она находится. Вдыхай медленно и как можно ближе к этому месту. Тебе уже становится лучше. Просто ты стараешься дышать слишком быстро.
Ты здесь не одинока. И все у нас в полном порядке. Я тебе ручаюсь. Делай вдох медленно, и ты сможешь полноценно дышать. Дыши тем местом, где чувствуешь мою руку.
Кэлен ощущала, как под ее рукой сердце Никки колотится с бешеной силой. Она продолжала совершать медленные поглаживания рукой и говорить ободряющим тоном:
– Все хорошо. Ты можешь получить достаточно воздуха, если успокоишься и медленно вдохнешь его.
Никки наблюдала за Кэлен, будто хваталась за каждое ее слово.
– Ты все делаешь правильно. И ты уже в полном порядке. Я не позволю тебе умереть. Просто сосредоточься на моей руке. Медленнее. Медленнее. Вот так, спокойней… спокойней. Вот так. Ты все правильно делаешь. Просто сосредоточься на моей руке и продолжай медленно дышать.
Дыхание Никки замедлилось. Она, похоже, теперь получала тот воздух, в котором отчаянно нуждалась. Кэлен продолжала осторожно гладить живот Никки чуть ниже ребер, заставляя ее дышать медленнее. Все это время Никки крепко сжимала другую руку Кэлен. Вскоре кризис миновал, и Никки стала дышать менее напряженно. Но ей по-прежнему требовалась более значительная помощь, нежели та, которую могла оказать Кэлен. Ей хотелось, чтобы одна из сестер все-таки появилась здесь.
– Послушай, Никки, возможно, у нас не будет случая поговорить еще раз, но ты не отчаивайся. Здесь есть человек, который, как я думаю, что-то замышляет.
Никки сдержала свои эмоции, сохраняя самообладание.
– О чем ты говоришь? Что за человек?
– Он игрок в джа-ла. Нападающий в команде, принадлежащей командующему Каргу.
– Карг? – с отвращением сказала она. – Я знаю его. И знаю, что он поступает с женщинами куда более гнусно, чем Джегань. Карг – извращенный ублюдок. Держись от него подальше.
Кэлен выгнула бровь.
– Ты хочешь сказать, что если на очередном праздничном балу он пригласит меня на танец, мне лучше отклонить приглашение?
Никки едва заметно улыбнулась.
– Это было бы правильно.
– В любом случае, есть кое-что, касающееся этого нападающего из команды Карга. Он знает меня. Я могу видеть это в его глазах. Ты должна увидеть его на играх джа-ла.
– Ненавижу джа-ла.
– Я имею в виду вовсе не это. Тот человек совершенно другой. Он… опасен.
Никки нахмурилась, оглядывая Кэлен.
– Опасен? В каком смысле?
– Думаю, он замышляет что-то.
– Что, например?
– Не знаю. Он не хочет, чтобы кто-то в этом лагере узнал его.
– Как только тебе удалось узнать такое?
– Это долгая история. Он все-таки нашел способ сделать так, чтобы никто не узнал его – раскрасил свое лицо дикими узорами, да еще красной краской, а также лица всех остальных игроков своей команды. – Кэлен наклонилась ближе. – Может быть, он убийца или кто-то в этом роде. Возможно даже, намеревается убить Джеганя.
Никки вновь закрыла глаза, теряя интерес.
– На твоем месте я бы не возлагала надежды на такое событие.
– Ты бы возлагала, если бы видела глаза этого человека.
Кэлен горела желанием задать Никки тысячи вопросов, но тут за занавесом, прикрывающим вход, послышались приближающиеся голоса. Затем она услышала, как снаружи женщина отпустила раба.
– Думаю, сюда идет сестра. – Кэлен сжала руку Никки. – Будь сильной.
– Я не думаю…
– Будь сильной ради Ричарда.
Никки уставилась на нее, неспособная говорить.
Кэлен торопливо отбежала от кровати. Занавес на входе сдвинулся, и в спальню вошла сестра Эрминия, тащившая за собой Джиллиан.
– Ну и что, по-твоему, я должна сделать? – спросила Верна, когда они прошли мимо чадящего факела, укрепленного в железном кронштейне. – Извлечь Никки из чистого воздуха?
– Надеюсь, что ты разгадаешь, куда отправились Энн и Никки, – сказала Кара. – Вот чего я от тебя ожидаю.
Несмотря на этот выпад со стороны морд-сита, Верна хотела разыскать Никки и Энн не меньше, чем Кара, – только не произносила этого вслух.
Красная кожа костюма Кары на фоне благородной белизны мраморных стен выделялась как пятно крови. Настроение у морд-сита, которое обычно под стать цвету их одежды, стало только хуже, когда день начал клониться к концу, а поиски так ничего и не дали. Еще несколько мордситов следовали на некотором расстоянии позади, вместе с отрядом воинов из Первой когорты – дворцовой стражи. Почти за спиной брела Эди, тогда как Натан, тоже изрядно расстроенный, возглавлял шествие.
Верна понимала чувства Кары и, каким-то странным образом, они радовали ее. Никки была больше, чем объект попечения Кары, больше, чем просто женщина, которую Ричард поручил ей защищать. Никки была настоящим другом Кары. Не то, чтобы она открыто признавала это, но ее скрытая ярость говорила о многом. Никки, как и сама Кара, долгое время плутала во тьме, отдавшись темному делу. Они обе освободились от того ужаса, потому что Ричард предоставил им не только возможность изменить свою жизнь, но и повод сделать это.
Беспокоилась Верна не тогда, когда кто-то из мордситов повышал голос или переходил на крик, а когда их вопросы становились спокойными и четкими. Именно от этого волосы на шее у нее вставали дыбом – когда становилось ясно, что те намерены приняться за дело в своей манере, а манеры у морд-ситов были не из приятных. Лучше было не вставать у них на пути, когда они имели намерение получить ответы. Верна хотела того же – чтобы ответы у нее были.
Она понимала смятение Кары. Она и сама испытывала не меньшее волнение и замешательство по поводу того, что могло случиться с Никки и Энн. Однако она знала, что повторение одних и тех же вопросов с требованием дать ответ никак не способствует обретению этих ответов, равно как и самих двух пропавших женщин. Она полагала, что при отсутствии других возможностей морд-сит просто делала то, что умела.
