Я, впрочем, наблюдал эти сцены лишь урывками, потому что каким-то загадочным образом у меня оказался свой участок обороны – и никакого, поначалу, оружия. Я позорно пропустил в центр, под дубинку мастера И, двух монстров, и тут Ян кинула мне короткое весло. Глаза её сверкали опасным огнём, ещё немного – и она сама полезла бы в драку.
Я бил этим веслом по самым чувствительным местам бледных созданий, причём умудрялся заставлять скрючиться сразу двоих: удар вперёд-назад, рукоятью и лопастью. Одного я спихнул обратно в воду, ударил ногой по круглому черепу ещё одного, пытавшегося влезть на плот. Но другая мокрая тварь при этом схватила меня сзади за ноги, и я, вспоминая о прошлой жизни – «невидимки», их зонтики – ударил её ручкой весла по пальцам.
Но тут сразу стало легче, судорожное мельтешение фигур по всему плоту прекратилось, последнюю тварь оторвали от меня и спихнули туда, откуда она всплыла. Мы все начали осматривать друг друга, готовые оказать помощь, – но выяснилось, что не пострадал ни один человек. Что увеличило моё уважение к даосам, а они, похоже, окончательно сочли меня за человека.
Ян после этого пошушукалась с несколькими мастерами и вернулась ко мне, озабоченно качая головой:
– Это не пираты. Это людоеды. Тут был голод… ещё при династии Суй, тогда голод был везде… и вот с тех пор они так и живут где-то в заводях. Оказывается, нас предупреждали о них на прошлой пристани. Как же я мало знала о делах Поднебесной – я думала, что это просто сказки… А ведь они могли утащить тебя в воду. Уже начали. Что было бы со мной?
В Янчжоу, городе банкиров и золота, множества улиц, десятков верфей, пристаней и целого миллиона имперских жителей, закончился наш путь по Великой реке. Мой торговый дом закупил здесь в своё время немало шелка, и в голове у меня хранилась масса адресов и имён – но самым разумным было, пока не прояснится ситуация, там не показываться. Так для меня снова началась жизнь монастырского целителя, а Ян, в сопровождении мастера Ши, пошла по местным рынкам смотреть целебные травы.
Она вернулась, захлёбываясь от новостей.
– Мы живём с тобой в новую эру, под девизом Чжи Дэ – утверждения добродетели, – сообщила она.
– Они всё-таки убили Светлого императора, – отозвался я.
– Нет, – вздохнула Ян. – Он уцелел. Плешивый Хэн лишь получил от него императорскую печать – в тот самый день, когда мы с тобой… И уехал на север, в Линьу организовывать там сопротивление мятежникам. А там провозгласил себя императором. («Госпожа Чжан получила печать империи, а дальше всё было нетрудно», – подумал я, вспоминая, каким крошечным казался с даосской вершины её экипаж под зонтиком.) Лунцзи, – продолжала Ян, – всё же доехал до Южной столицы. О, Небо, он ведь теперь живёт в моём родном городе. «Наньду, где воды ниспадают как белый шёлк и летают красные птицы», как сказал поэт.
– Он отдал печать, но не титул? – поинтересовался я.
– Кто ж теперь разберёт, – отвечала прекрасная даоска. – Похоже, что так. На базарах говорят, что Плешивый Хэн не очень спрашивал отца, когда присваивал императорский титул. А мой бывший повелитель… Теперь его титул – «отец императора».
Ну-ну, кивнул я. По крайней мере, похоже, что моё донесение об альянсе с уйгурами и халифатом спасло ему жизнь. Он, видимо, отдал это оружие ненавистному сыну и наследнику – но в обмен получил жизнь и новый титул. И ещё, кто знает, вернёт себе старый. Два императора, отец и сын – не многовато ли для несчастной империи?
– А когда-нибудь он уйдёт совсем, и люди ещё вспомнят, как им жилось при Светлом императоре, – с обидой продолжала Ян. – Дадут ему посмертный титул, как великому предку… Он как-то говорил мне, что сам придумал такой титул для себя, осталось только, чтобы его волю принял будущий Верховный цензор… Такой красивый иероглиф: сверху крышка, а под ним – так, так и так (она сделала мгновенный росчерк пальцем по воздуху, будто молния бьёт из облаков): Сюань-цзун.
– О, – сказал я,– и о нас будут говорить: они жили в эпоху императора Сюань-цзуна.
– Великую эпоху, – эхом отозвалась Ян. – Эпоху великих побед и страшных поражений, несравненных поэтов и музыкантов. Когда весь мир восхищался империей, а она распахивала объятия всему миру… Вот пусть паршивец Хэн теперь попытается это повторить.
Но тут меня осенила куда менее отвлечённая мысль.
– Ян, – сказал я с замиранием сердца. – А что говорят на рынках про… тебя?
– Говорят, драгоценная наложница Ян умерла, – отвечала она, глядя на меня несчастными глазами. – Её казнил евнух Гао Лиши по приказу императора. Она похоронена в деревушке Мавэй, недалеко от почтовой станции. Вот что говорят. И – ты не поверишь – они плачут. Им меня жалко.
Я не верил своему счастью. Бедная Ян по имени Яшмовый браслетик, конечно, не понимала всего значения собственных слов.
После своего шумного и дымного бегства с почтовой станции я не надеялся обмануть основных героев заговора – они-то знали, что произошло. А вот что видели и увидели солдаты? И что было сказано народу империи?
Теперь мы знали ответ. После долгих недель нашего бегства мы, наконец, получили сигнал: никакой погони больше не будет, гуйфэй Ян умерла и похоронена в Мавэй. И если мы с ней не будем настолько глупы, чтобы называть направо и налево свои настоящие имена, то можем жить относительно спокойно. Новому императору в ближайшее время явно будет не до нас.
Моя война была окончена полностью и бесповоротно.
Не говоря уж о том, что завершил я её тем, что проглотил пилюлю бессмертия. Осталось дождаться, в качестве последнего доказательства, чтобы лицо у меня стало как у новорождённого младенца.
Ян, – сказал я. – Ты не понимаешь? Нас объявили мёртвыми. Мы свободны. Что же ты плачешь? Мы не забудем бедную Лю.
– Да не Лю, – всхлипнула она. – Мои сёстры… Помнишь, это ведь ими ты командовал: приказ императора, неси тело туда, неси сюда. Их убили сразу после… меня. Там же, на почтовой станции. Молча, без суда и не спрашивая императора. Убивали, пока ты скакал со мной по полям… Какое же страшное пришло время. Сестры сделали мне много зла. Но не настолько много, чтобы… – тут голос её окончательно прервался.
Медленно, после неоднократных походов Ян по рынкам и книжным лавкам Янчжоу, доходили до нас и другие новости.
В Линьу, в ставку, новому императору пришлось пробиваться с боями. А когда он сделал это, то картина оказалась для него весьма плачевной: рассчитывать можно было не более чем на сто тысяч солдат под командованием все тех же двух генералов – Ли Гуаньби и Го Цзыи, орудовавших до того в тылах мятежников. Уйгуры ещё только разворачивали свои конные орды, готовясь заблокировать движение отрядов мятежников на запад, о «чёрных халатах» пока не было слышно. Ходили слухи о победах маленького конного отряда принца Ли Таня, сына нового императора. И тут же пришло известие, что новая повелительница, госпожа Чжан, которой не понравились эти успехи юноши, родившегося не от неё, заставила своего несчастного супруга послать сыну повеление совершить самоубийство.
