Гинта легко определила, какую из комнат занимал восемь лет назад Эрлин. Вообще-то она мало отличалась от других комнат, рассчитанных на одного человека. Ложе, два стула, стол, ковры на стенах, толстая светлая шкура на полу, сундук для одежды, на нём — небольшой лук и пыльный колчан со стрелами, в углу гарпун и лёгкое копьё. С потолка свисал диуриновый светильник в виде звезды. Другой светильник, поменьше, в виде танцующего на хвосте килона, стоял на столе. Рот у килона был открыт, и Гинта поняла, что туда сыпали горючий порошок. Возле светильника лежала большая слегка обгоревшая с одной стороны книга в синем переплёте с серебряными застёжками. «Книга Радьда», которую он листал в тот вечер перед сном. А над столом громоздились почти до самого потолка широкие полки, уставленные самодельными игрушками Эрлина. Всё больше какие-то необычные повозки и странные механизмы, отдалённо напоминающие модели дайверов. Голубая с белыми узорами оконная занавеска была отдёрнута, на подоконнике лежали металлические пластинки, гвозди, палки, инструменты… Гинта представила себе Эрлина десятилетним мальчишкой, который сидит возле кровати на мохнатой шкуре сарвана и что-то увлечённо мастерит, а вокруг по всей комнате разбросаны куски железа и прочий хлам. Заглядывает Лорна, говорит, что пора спать, и требует навести порядок. Он не спорит, но спать не ложится, пока не закончит то, что наметил сделать, — это у него в характере, и вряд ли тогда он был другим, а порядок в комнате наводится очень быстро — с пола всё на подоконник, чтобы ночью не наступить, если что…
Две просторные комнаты, которые Гинта выбрала для себя и для Эрлина, находились на четвёртом этаже. Они были хорошо обставлены, но имели совершенно нежилой вид. В обеих было по две кровати, стулья, столы, сундуки и шкафы для вещей. Украшенные фигурами животных камины явно никогда не топились, а в диуриновые светильники ещё ни разу не насыпали горючий порошок.
— В этих комнатах действительно ещё никто не жил, — сказал Эрлин. — Их приготовили незадолго до той ночи. В одной должны были поселиться Горм и Хелла, в другой — Даарон и Гильведа. Две молодые пары, которые собирались жить вместе. Они не успели перебраться сюда из своих прежних комнат. Занавесок нет, и ложа не застланы…
В сундуках оказались новые постельные принадлежности, проложенные сухими пучками ароматных трав. Гинта с Эрлином вымыли полы, стены, окна — кругом была пыль, постелили постели, и вторую ночь они провели со всеми удобствами, каждый в своих апартаментах.
На следующий день, когда Эрлин отправился бродить по окрестностям, Гинта прибралась ещё в нескольких комнатах. Так, постепенно, день за днём, она наводила во дворце порядок, застилала постели, вытирала пыль, чистила светильники, расставляла по местам разбросанные вещи. Ковры, на которых темнели застарелые пятна крови — следы разыгравшейся здесь трагедии, она сожгла, когда Эрлин был на охоте, вместе с грязной одеждой. Чистую аккуратно сложила и убрала в шкафы и сундуки. Она не хотела, чтобы этот дворец выглядел таким заброшенным. Пусть это будет сказочный горный замок, гостеприимно ожидающий тех, кому посчастливится попасть в долину озёр.
— А ты хорошая хозяйка, — отметил Эрлин. — Ты бы понравилась Лорне.
Он и сам многое умел. И не боялся никакой работы. Он в первые же дни починил, а кое-где просто прочистил трубы. Теперь на кухню, в ванную и в туалет поступала вода. Чтобы не возиться каждый день с приготовлением пищи, они накоптили побольше мяса, рыбы и сделали целый кувшин настоя, рецепт которого Эрлин хорошо помнил.
— У нас тут нормально готовили, — говорил он. — Я этим не занимался, так почти ничего не умею, только самое необходимое. Лорна делала потрясающе вкусное тушёное мясо — с ягодами и травами. Ещё похлёбку варили мясную со всякой зеленью. Рыбу ландуг сушили и тёрли в порошок. Получалось что-то вроде муки, из которой делали лепёшки. В муку ещё много всякого добавляли, но я не знаю, чего именно. Моя двоюродная бабушка Вильда готовила разные блюда из водорослей, а уж её кровяные колбасы… Это было что-то. А лучшим её блюдом было жаркое из мозгов турна. Она вечно меня мозгами кормила. Говорила — умнее вырастешь.
— Похоже, она тебя ими перекормила…
Они много гуляли. Эрлин показывал Гинте самые красивые места. Диуриновое царство почти каждый день меняло цвета. Они забирались на самые высокие из доступных вершин, откуда вся долина была как на ладони. Гинта видела стада айгов и турнов, пасущихся на зелёных склонах, голубые зеркала озёр, в которых отражались сверкающие диуриновые «башни». Быстрые горные реки серебряными потоками неслись среди разноцветных гор, причудливыми каскадами низвергались с обрывов. В долине их течение замедлялось, и озёра, в которые они впадали, казались спокойными.
По вечерам Эрлин водил Гинту посмотреть на салингов. Эти разноцветные рыбки с плотной, почти как металл, светящейся в темноте чешуёй водились в бурных реках. Они не боялись быстрого течения и преодолевали пороги, взлетая над водой. Их прыжки достигали полутора-двух каптов в высоту и четырёх-пяти в длину. Гинте понравилось наблюдать за ними в ущелье Борода Великана, где река Харинда спускалась широким водопадом, действительно похожим на гигантскую бороду, в глубокий диуриновый бассейн диаметром около двадцати каптов, а потом текла в долину сперва по каменному, потом по глинистому руслу и впадала в озеро Магран. Диурин в этом ущелье был тёмно-лилового цвета, и, когда не светился, казался почти чёрным. Золотисто-жёлтые и оранжевые салинги сверкали в водопаде, словно огненные искры.
— Мы их не ловили, — говорил Эрлин. — Как-то раз я поймал одну прямо руками. Чешуя — как сталь! Ну, думаю, чистить замаешься, а мяса почти нет. Да и грех таких жарить. На них смотреть надо.
В долине попадались маленькие рощицы низкорослых деревьев. Гуляя по ним, Гинта обнаружила разновидности дикой акавы и фисса.
— Если над ними хорошо потрудиться, они будут давать плоды, — уверенно заявила она. — И вообще, здесь достаточно места для садов…
— Я же говорю, мы могли бы создать тут царство изобилия, где бы наши дети жили в мире и радости.
— Я не верю, что может быть остров счастья в мире, где набирает силу зло. Оно всюду проникнет.
— Это верно, — вздохнул Эрлин. — А сюда оно и так уже проникло. Не думал, что смогу снова полюбить это место, но мне здесь хорошо. Потому что рядом ты.
— Мне тоже здесь нравится, — сказала Гинта, отвернувшись и делая вид, будто она любуется закатом. — И всё же хотелось бы знать, сколько он ещё намерен нас тут продержать.
Он появился на следующий день. Утром. Гинта и Эрлин увидели его, как только вышли из дворца. Они собирались в горы. Оба надели белые туники с широкими кожаными поясами, длинные штаны из тонкой шерсти и лёгкие сапоги с ребристой подошвой, удобной для хождения по горам. Наряды были совсем новые. В швейной мастерской замка всегда хранился небольшой запас одежды разных размеров. На каждой тунике красовалась эмблема — голубой харгал.
