– Ясно, Чак, – майор Уоткин шлепнулся в жесткое кресло, – Я смотрю, у тебя тут ведро горячего свежего кофе.
– Всего два с половиной литра, Рич. До ведра не дотягивает.
– Маленькое ведро, – сам себя поправил майор, наполняя одноразовый стаканчик из объемистого чайника (играющего роль кофеварки).
– Прошел слух, – сказал капитан, – что в поселке десантников – рпонге все чисто.
– Десантников? – переспросил Уоткин.
– Шутка такая, – пояснил капитан Бэбкок, – эти номады-каннибалы со своим плавучим поселком из катамаранов очень похожи на роту коммандос.
– Знаешь что, Чак… – произнес майор, задумчиво размешивая сахар в кофе.
– Что, Рич?
– Мы в жопе, вот что! Да, в поселке рпонге все чисто. Там не то, что огнестрельного оружия, там нет даже ни одного лезвия длиннее пяти дюймов!
– Ясно, – отреагировал капитан, – Они готовились к тому, что будет обыск.
Майор Уоткин вытащил из стаканчика палочку-мешалку и с треском переломил ее в пальцах, потом выругался сквозь зубы, и ответил:
– Они много к чему готовились, Чак. И они действительно десантники. Все эти парни и девчонки рпонге будто отсортированы, как элитные овчарки на собачьей выставке!
– Эх, смыться бы отсюда, пока не началось… – уныло протянул Бэбкок.
– Хватит! – майор хлопнул ладонью по столу, – Я понимаю, Чак, что ты прав, но если постоянно говорить о том, что надо смываться, то доведешь личный состав до паники.
– Все, я уже молчу об этом, – сказал капитан.
Уоткин скривился и махнул рукой.
– Ладно, Чак. Скажи, что в там в срочной почте? Ты говорил: два телекса.
– Да. Первый: про Науру. Там ночью потерпел крушение JL-400…
– Я уже в курсе, Чак. Это сообщали утром.
– Нет, командир, я думаю, ты не в курсе. Дело не в самом крушении, а в том, что этот долбанный JL-400 рухнул, как топор с высоты сто футов на середину полосы. И еще топливо детонировало, тонн тридцать, наверное. Аэродрома Науру больше нет.
– Вот это действительно хреново, – произнес майор, – а в телексе что-нибудь говорится насчет примерной длительности перебоя в снабжении?
– Нет, Рич. Там говорится, что над проблемой работают. Но я посмотрел TV…
– Ну, Чак, выкладывай, не тяни!
– Я не тяну, просто, у меня в голове не укладывается. Понимаешь: янки, через которых только и возможно теперь снабжение, говорят, что у них нет технической возможности обслуживать транзит грузов OCEFOR. Будто бы, оба аэродрома янки на Маршалловых островах, и все аэродромы Гавайев перегружены… В общем, они забили на нас болт.
– Вот, дерьмо… – тут майор снова хлопнул по столу, – …А что во втором телексе?
– Во втором телексе, Рич, нам предписано проявлять особую внимательность в связи с директивой Верховного суда Меганезии относительно религии.
– Что за директива, Чак?
– Вот, я распечатал. Она короткая.
– Директива… – пробурчал майор, подтянув к себе лист распечатки.
17 сентября 2 года Хартии. Директива Верховного суда Меганезии
Верховный суд рассмотрел заявления жителей – не граждан, о случаях принуждения к чужим религиозным правилам (запретам и предписаниям) на атолле Тинтунг и острове Науру. По смыслу Великой Хартии, суд сформулировал следующую общую директиву:
На территории и в акватории Меганезии запрещается распространение и демонстрация политических и религиозных убеждений, требующих ограничить свободу жителей сверх ограничений, записанных в Великой Хартии или следующих из нее. Любые покушения такого рода, в т.ч. соучастие в ассоциации с подобными целями – это попытка учредить государство. Она должна пресекаться высшей мерой гуманитарной самозащиты.
Директива есть руководство к действию для полицейских и военных подразделений.
Подписи судей: Глип Малколм (по рейтингу). Уитни Мнгва, Амели Ломо (по жребию).
Уоткин отложил листок в сторону, и посмотрел на капитана.
– Ты уже выяснил, насколько это серьезно?
– Это чертовски серьезно, Рич. Яйцеголовые всезнайки на верхушке ООН облажались! Понимаешь, они думали, что главный в Меганезии – координатор Накамура, и если его прижать, то дело сделано. А оказалось, что Верховный суд главнее, и теми бумажками, которые подписал Накамура, теперь можно подтереть жопу, и выкинуть в сортир.
– А ты не перебарщиваешь с оценками?
– Ни вот столечко не перебарщиваю! – Бэбкок изобразил миллиметровый зазор между пальцами, и продолжил, – Нет ничего нового под Луной! В 1957 году в Красном Китае объявили кампанию «Пусть расцветают сто цветов», разрешили политические клубы и критику режима, за полгода выявили всех оппозиционных лидеров и сочувствующих. А потом – «Большой скачок», и всех неблагонадежных – в трудовые лагеря. Там погибло больше людей, чем во Второй мировой войне. Хлоп – и нет никакой оппозиции! И, мне кажется, этот JL-400 на Науру не случайно упал и раздолбал полосу.
Майор побарабанил пальцами по столу.
– Чак, ты думаешь, ты самый умный, что это знаешь?
– А ты думаешь, Рич, что самые умные сидят в офисе ООН? Они там ни хрена не видят! Посмотри на мэра Лантона! Думаешь, он будет жевать сопли, и ждать, пока мы уйдем, и пакистанцы, плюнув на право частной собственности, захватят все башни Лантона?
– Это вряд ли, – признал Уоткин, – но у Ксиана нет ни бойцов, ни оружия. Он не может воевать, поэтому хитрит, торгуется с мусульманскими лидерами относительно условий капитуляции, а параллельно занимается саботажем. Хотя, непонятно, на что он надеется. Допустим, эти рпонге – скрытые коммандос, но их всего рота, и у них тоже нет оружия. Возможно, несколько пистолет-пулеметов лежат в тайниках, не замеченных при обыске, но это не меняет дела. У мусульман на моту Мотуко и на моту Катава, как минимум, по тысяче вооруженных боевиков. Плюс батальон пакистанцев. А что на другой стороне? Береговая охрана Лантона и эти ребята, рпонге. В сумме бойцов триста, не больше.
– Эй, – тихо произнес капитан, – ты уверен, что не больше?
– Нет, черт возьми! Я ни в чем не уверен, кроме одного: нас подставляют! Мусульмане радуются, что враг безоружен, и можно распространить свой долбанный шариат на этот новый поселок. А мы будем крайними. Вот в чем самое дерьмо, Чак!
Капитан Бэбкок вздохнул, почесал обеими пятернями небритые щеки, и предложил:
– Рич, а давай, подставим пакистанцев.
– Что? – переспросил майор.
– Я говорю: подставим этих ублюдков. Ведь мусульмане будут что-то делать, и чего-то ожидать от нас. А мы в ключевой момент поведем себя совсем не так, как они думают.
– Вот это интересно, Чак, – негромко сказал Уоткин, – давай-ка подумаем предметно. У мусульман тактика всегда одинакова. Сначала они зашлют шпиона в чужой поселок, и выяснят, что там, в общих чертах. Потом зашлют провокатора, чтобы создать повод. А следующий ход – шумная массовка, под ее прикрытием работают боевики. Тогда будет поздно что-то делать. Нам надо опередить события, чтобы к этому моменту все дерьмо доставалось пакистанцам. Но, вот чертова проблема: в нашей последней роте есть два мусульманина: рядовой Башир и рядовой Анвар, из взвода технического обеспечения.
