— Вот так! — проговорил он с непонятным удовлетворением.
— Как — так? — отозвалась я рассеянно, не сводя глаз со своей руки, отставленной в сторону для улучшения обзора.
— Как и должно быть.
— Ты о чем? — Я наконец опомнилась и хотела уже снять экзотическое украшение, но принц не дал мне этого сделать.
— Оставь, ему там самое место.
— Да ты что! — едва не онемела я. — С какой стати?! Это же твой выигрыш!
— Правильно, значит, могу делать с ним что хочу! Тем более вредничала ты вполне самостоятельно и от всей души, так что выигрыш скорее на твоей совести.
— Ерунда какая-то! Полный бред, — растерянно пробормотала я. — Из-за глупого спора, просто так…
— Запомни, — Дин аккуратно, кончиком указательного пальца прижал мои губы, — никогда и ничего не случается просто так! На все есть свои причины, даже когда мы не видим их или не понимаем. Я загадал: если перстень придется тебе впору, то все идет как надо, тебе его и носить. Так и вышло, значит, именно так и должно быть… И не спорь, пожалуйста, хотя бы сейчас!
Удержаться от возражений было бы трудно, только во время поцелуя это все-таки довольно сложно технически, да и желание спорить почему-то быстро пропало. Единственное, что я успела между поцелуями, — это неуверенно, до сих пор сомневаясь в правильности сделанного, шепнуть ему на ухо: «Спасибо!»
К некоторым своим способностям я уже попривыкла, например, к тому, что могу видеть все происходящее у себя за спиной мимоходом, не оборачиваясь или вообще не открывая глаз, как сейчас. Я позволила себе на минуту расслабиться, уткнувшись в широкое плечо, и в то же время отчетливо, будто на экране, видела, как придремавший рядом с опустевшей тарелкой Ворх осторожно приоткрыл один глаз, но встретился взглядом с принцем и поспешно перевернулся на другой бок, спиной к нам.
Я невольно улыбнулась, отстраняясь, и вопросительно взглянула на Дина:
— Полагаю, сегодня спать нам не придется?
— Скорее всего, — кивнул он с чуть виноватой улыбкой. — Время и погода самые подходящие для тех, кто хочет запутать следы. Одно хорошо — ветер попутный, да и снегопад усилился…
— Просто мечта! Для романтической прогулки при луне лучше не придумаешь, так что ловите момент! — Волк потянулся, да так старательно, словно вознамерился разорвать себя пополам.
Собрались мы в считаные минуты, благо распаковаться толком и не успели. Уже укладывая остатки продуктов, я вспомнила:
— Так мы, собственно, далеко ли собрались?
— На северо-запад, навестим одного старого знакомого, наставника моей матери. Он имел, кстати, самое прямое отношение к появлению этого перстня в нашем мире, — отозвался принц, увязывая сумки.
— Ты думаешь, старый Мастер еще жив? — Ворх присвистнул, качая головой. — Уже сколько лет о нем ни слуху ни духу! Да и дорожка туда не из легких…
— Вот заодно и проверим. В крайнем случае, потеряем несколько дней, но уж в той стороне искать нас будут в последнюю очередь.
Дин встал, закончив шнуровать сапоги.
Я составила на поднос посуду и взглянула на принца.
— С хозяйкой сам прощаться пойдешь или проводить?
— Конечно, проводить, а то вдруг не отпустит! Вдвоем-то, глядишь, и отобьетесь! — поддел волк.
Дин мимоходом отвесил в мохнатый лобешник приличный щелбан, подхватил со стола поднос и выставил его в коридор.
— Я, между прочим, расплатился еще вчера, поэтому сделаем, как договорились. Лишние свидетели нам ни к чему…
«Ад и рай — в небесах», — утверждают ханжи.
Я, в себя заглянув, убедился во лжи:
Ад и рай — не круги во дворце мирозданья,
Ад и рай — это две половинки души.
Омар Хайям[6]
Часть первая
ПЕРЕМЕЩЕНИЯ И ПРЕВРАЩЕНИЯ
Я просыпалась медленно, что называется со вкусом. В теплой душноватой темноте пещерки, вырытой вчера совместными усилиями внутри небольшого рыхлого стожка, было спокойно и тихо, слышалось только сонное дыхание моих спутников да мышиная возня где-то внизу, почти у самой земли. Я, не открывая глаз, повела чутким ухом — больше для очистки совести, поскольку все остальные сенсоры единогласно утверждали, что снаружи тоже все в порядке. Метель за ночь так и не утихла, но лошади, накормленные досыта и надежно укрытые с подветренной стороны, чувствовали себя вполне комфортно.
Я перекатилась на спину и сладко потянулась до хруста в суставах, до отказа выпустив длинные загнутые когти. Жаль, поточить их здесь не обо что… впрочем, все равно собиралась выходить, только попозже, а то так не хочется шевелиться, да и снаружи холодновато. Провести почти сутки в седле — это с моим-то «богатейшим» опытом верховой езды! — причем пробираться сначала проселками, потом и вовсе по бездорожью во время снегопада и при сильном ветре, который из попутного быстро стал боковым, а потом и встречным… Это, не спорю, самое то для экстремалов, только я к таковым никогда не относилась!
Во время единственного за весь прошедший день привала мы подъели почти все припасы, которыми разжились на постоялом дворе, и на ужин пришлось довольствоваться остатками колбасы и припрятанных мною сухарей, запивая их вином из фляжки Дина. Впрочем, лично у меня уже не было сил жевать, даже если бы и нашлось что посущественнее. К тому времени, как мы уже в глубокой темноте только благодаря моему «зрению» обнаружили этот стог, скромно стоявший на прогалине посреди леса, я едва держалась в седле и плохо соображала, на каком свете вообще нахожусь. Правда, у меня еще достало сил и совести расседлать и укрыть попоной своего жеребца, найти ему удобное местечко для ночлега, а потом самостоятельно заползти в устроенную в стоге нору. Насчет остального — как Дин укутывал меня плащом и отогревал мои руки, как делили вино и сухари, как Ворх долго устраивался на своем месте с рычанием, чиханием и ворчанием — уже не было никакой уверенности, происходило ли это на самом деле или просто приснилось…
Пыльный и острый мышиный запах, смешанный с ароматом сухих трав, скошенных в самом цвету, здорово щекотал ноздри. Я не удержалась и со вкусом чихнула несколько раз подряд.
— Будь здорова! — хрипловатым спросонья голосом отозвался справа принц.
Я благодарно потерлась щекой о его подбородок, и Дин забавно сморщил нос — видимо, вибриссы пощекотали кожу. Я снова потянулась во весь рост, с удовольствием ощущая, как перекатываются под шкурой затекшие за ночь мышцы, и негромко, но звучно рыкнула от избытка чувств.
