Третья группа горожан напала на лагерь, осыпая его огненными стрелами, отчего, отсюда было заметно, как метались тени и весело полыхали шатры. Там и сосредоточились основные силы каффидцев, отражая мнимую атаку многочисленного врага.
Десятники степняков думали и вовсе подать команду к отступлению, не желая умирать понапрасну, когда среди них появился сотник, одетый в распахнутый дорогой халат. Размахивая аляповато изукрашенной камнями саблей, он, наконец, навел порядок и воинственная толпа, похватав копья и стволы деревьев, приготовленные для штурма, начала теснить стражников.
Поддавшись давлению со стороны организованной атаки, стражники попятились, теряя стратегическую возвышенность. Стоящие в передней шеренге каффидцы, почувствовали вкус победы. Брызгая слюной и осыпая бранью противника, степняки усилили напор, пытаясь окончательно выдавить их с высоты.
Внезапно каффидцы в первых шеренгах перестали чувствовать напор сзади идущих. Длинные копья стали тяжелыми, словно их бросили. Более того сзади начали доноситься какие-то странные крики.
Со стороны это выглядело, как если бы что-то врезалось в правую фалангу наступающих степняков и, пройдя строй как нож сквозь масло, снова вгрызлось в тело отряда. Вокруг этого места сразу образовался вооруженный до зубов круг. Заминка позволила командиру стражников перегруппироваться, и начать отступление к городу, про себя вознося хвалу безумцу, решившему выкупить их жизни своей.
Между тем вышеописанный безумец меньше всего хотел жертвовать своей жизнью ради других.
Мальцевым овладело безумное бешенство. Личность цивилизованного человека, треснула как лед под пятой доставшихся ей испытаний, сползла кровавыми ошметками, явив миру оскал зверя. Зверь горел только одним желанием — убивать.
В каждом из нас сидит чудовище. Та самая тёмная тварь, что подталкивает людей на наихудшие поступки. Этот личный монстр вынужден копить злобу сидя на цепи морали и человечности, капая на пол ядовитой слюной черной зависти. Порой монстр так и стареет вместе с владельцем, уходит вслед за ним беззубой слепой шавкой, или вовсе рассыпается в прах. Важно понимать, что если чудовище один раз сорвётся с цепи, остановить его будет практически невозможно.
Восторженно завывая, чудовище ворвалось в реальность, потрясая порванной цепью. Первой жертвой Мальцева стали два зазевавшихся степняка, низко махнув мечами, он оставил за собой двух безногих калек. Не останавливаясь, Федор вонзил в спины задней шеренги степняков клинки, отбрасывая первые трупы в стороны. Ничто в нем уже не выражало протеста в убийстве себе подобных, наоборот какая-то его часть с садистским удовольствием, старалась использовать все более новые связки и приемы в умерщвлении каффидцев.
Вокруг выпущенного на волю зверя образовался страшный театр смерти, требующий искушенных и циничных зрителей. Актеры же на сцене долго не задерживались, отыграв свою часть, они спешно покидали этот мир, с ужасающими криками раскидывая части своих тел окрест.
Федор полностью потерял контроль над своими ощущениями, отдаваясь безумному танцу клинков. Мечи пели песнь богине смерти, и каждым движением, отправляли к ней навстречу, все больше и больше поклонников, не делая скидок на возраст и военное умение. Каждое убийство словно прибавляло ему силы. Да так и есть. Смерть словно делилась с ним своей потусторонней мощью. Одно легкое движение поющего клинка и половинки очередного противника отлетают от него как от удара пропеллера, забрызгивая кровью окружающих. Удар ногой в щит и рослый желтокожий степняк падает, роняя стоящих с ним рядом воинов. Упавшие, остаются на земле уже навсегда.
Ближние ряды уже уяснили, чем может грозить встреча с человеком с двумя мечами, поэтому старались держать на его пути щиты или копья, что помогало слабо. Несмотря на творящуюся в их рядах резню, желтокожие воины продолжали отчаянно напирать. Раззявленные в крике рты и вытаращенные глаза, делают их похожими на одинаковые нелепые манекены, медленно двигающие конечностями в патоке густого воздуха.
Кровожадный демон ревел и бесновался от восторга. Он вертелся и безустанно перемещался, меняя направления своего передвижения, не давая поймать себя на повторении. Каким-то образом обоерукий мечник угадывал куда ступить и отпрыгнуть в моменты опасности. Главарь степняков пытался было дать организованный отпор бешеному воину, но своими криками только привлек внимание. Методично перебив немалую охрану сотника, парень, походя в несколько невидимых росчерков стального пера, закончил блестящую карьеру гнилозубого Мансора.
Неизвестно сколько бы еще продолжалась смертельная жатва, но даже гениальный танцор иногда ошибается, а каффидцев было все же много больше, и к ним начала подходить помощь из лагеря.
За время кровавой схватки, преследуя Федора, степняки вплотную приблизились к стенам и попали под обстрел из луков, но в то же самое время удача изменила и ему. Ускользнув от нескольких копий, парень попал под слитный удар щитами и кубарем вылетел за насыпь, потеряв одновременно и мечи и сознание.
— Опять ты? — Лицо наклонившегося над ним человека долго не поддавалось фокусировке. Оно противным смазанным пятном маячило где-то сверху. Скрипя суставами, парень поднялся на ноги, пытаясь проинспектировать свое самочувствие. Слабость в теле и пустота в мозгах. Даже во сне никакой жизни.
— А что кроме тебя меня тут некому больше встретить? Неужели не нашли кого посимпатичней?
— Боюсь, тебе бы не понравилось встреча с кем-либо другим. — Двойник паскудно улыбнулся.
— Шутить изволите?
— Отнюдь. Повода на этот раз нет. — По фигуре двойника пробежала рябь, исказив его лицо в гримасе.
— Это что за спецэффекты?
— Нет времени объяснять. — Двойник ловко подцепил его под локоть. — Нас ждет небольшое приключение. — Вспышка и ощущение быстрого перемещения. После того как в глазах перестали разлетаться радужные пятна, Мальцев с удивлением отметил изменение местности вокруг.
Широкая просторная пещера со сводом, уходящим куда-то в сумрак. Отблески огня факелов отражающихся на мокрых сталактитах и сталагмитах.
В центре пещеры, на расстоянии метра от земли висел антрацитово-черный куб чуть больше двух метров в высоту. Куб каким то чудом парил в воздухе без всяких опор и подвесов.
Сквозь него в странном ритме пробивалось настораживающее зеленовато-серое свечение, расходящееся волнами по залу пещеры.
Оглядевшись, Федор не смог обнаружить выхода.
