Алик не отступился до тех пор, пока Сусанна не приняла приглашения. И вот они уже уходят. Смотря им вслед, Карина невольно отметила, что это очень красивая пара: высокий импозантный брюнет и хрупкая маленькая девочка со светлыми локонами. Когда они скрылись из виду, Крис посмотрел на Карину многозначительно и сказал весело:
— Вот так!
На следующее утро были запланированы пробы, в которых принимала участие Сусанна. В ее группу поддержки входили представители трех королевств. На сцене меняли декорации вчерашнего спектакля. Сусанна как обычно была немного отстраненна и меланхолична, но когда появился Алик Манкович, на ее губах появилась улыбка. Актер сразу направился к ней:
— Доброе утро! Как вы отдохнули?
Алик взял сценарий и выбрал один из последних листов.
— Будем работать с этим эпизодом!
Сусанна близоруко склонилась над текстом. Пришел король гьергивичей, что-то долго объяснял девушке. Показывал на сцену, изображал, размахивал руками. Цегенвейка была сосредоточенна и серьезна — ей как физику главное было понять условия задачи.
— Ну, что? Поехали! — король хлопнул в ладоши. Сусанна поднялась на сцену и села на приготовленный стул. Стремительно в образе кого-то появился Алик Манкович. Он подошел к Сусанне. И встал за девушкой, положив руки на спинку стула.
— Донотея, — сказал он. — Я должен уехать. Последнее, что я могу сделать, это не оставлять ложных надежд — я не вернусь, я люблю другую.
Глаза Сусанны заблестели, но она не произнесла ни звука.
Алик Манкович продолжал:
— Меня ждет невеста и мой народ.
Две крупных слезы потекли по щекам девочки.
— Что это? — в панике спросила Карина.
— Это пьеса «Донотея и Арчибальд», — не отрывая взора от сцены, сказал король актеров.
— О тебе скоро забудут, — продолжал Алик. — Твой подвиг никому не нужен. Сама знаешь, в нашей стране другие проблемы.
Сусанна начала говорить. Было видно, как ей это трудно.
— Спа…сибо… Ар…чи… Я… знаю… ты… по…мо…гаешь… мне… пе…ре…жить… раз…лу…ку… Спа…сибо.
Арчи развернул ее к себе:
— Прекрати! Ты душишь меня своим благородством! Ты всегда приписывала мне слишком много достоинств! Что я должен сделать, чтобы ты поняла — я не стою твоей любви?!
А Донотея вдруг сказала просто, как будто разговор шел о чем-то постороннем:
— Слушай, что-то сердце закололо…
Она неловко дотронулась до левой груди ребром ладони. Но боялась нажать, потереть. Только слегка морщилась.
Арчи принялся мерить шагами сцену. И раздосадовано твердить:
— Донотея, ты пытаешься меня удержать! Если ты, действительно, любишь меня, позволь мне уехать, позволь мне быть самим собой и совершать мои ошибки…
Когда Алик был к ней спиной и далеко, Сусанна, превозмогая очевидную боль, поднялась, чтобы что-то сказать в опровержение. Но это усилие далось ей слишком тяжело. Через секунду она с тихим вздохом упала на пол.
Все в зале принялись аплодировать, кроме встревоженных путешественников. Алик Манкович подошел к партнерше, чтобы помочь подняться, но обернулся в зал с совершенно белым лицом:
— Врача, — прохрипел он.
— Врача!!! — закричал.
В считанные секунды Крис оказался на сцене. Через некоторое время девушка пришла в себя.
— Сусанна, голубушка, — обескуражено говорил король гьергивичей. — Я не это имел в виду, когда говорил про веру в предлагаемые обстоятельства…
На Манковича вообще страшно было смотреть. Он успокоился только тогда, когда ему разрешили взять Сусанну на руки. Не замечая никого вокруг, он заговорил:
— Сусанна, вы замечательно играли! Уже в первую секунду было ясно, что вы идеально подходите на эту роль! Кстати, каким приемом вы пользовались, чтобы расплакаться?
— Так, вспоминала всякое, — пробормотала девушка.
— Что именно? — допытывался Алик Манкович.
— К четырнадцати годам у каждого найдется, о чем поплакать…
— Сусанна, я сделаю все, чтобы вы больше никогда не плакали…
Остальных слов никто не слышал. Но можно было догадаться, о чем они.
Распрощавшись с гьергивичами и фандорцами, путешественники отправились дальше. Когда они въехали на территорию Полуэктосии, Крис сказал:
— Теперь нужно быть особенно внимательным к тому, что нам снится.
В ту же ночь его разбудил истерический хохот Карины.
— Что такое? — спросил он.
— Я видела страшный сон! — Карина все еще не могла успокоиться. — Королевств на самом деле семнадцать!!!
Потом ей снова снилась Москва.
…Она идет по городу вместе с молодым человеком, похожим на кота. Возле метро «Арбатская» спутник покупает два нарцисса. Карина хочет сказать, что нечетное число не дарят, но молодой человек протягивает ей только один цветок, а другой оставляет себе. В метро они переходят на станцию «Библиотека имени В. И. Ленина». Друг оказывается слишком далеко впереди. Карине никак не удается догнать его — очень много людей идет им навстречу. На платформе она окончательно теряет его из виду. Думает, что им в одну сторону, «вверх по карте» и садится в подошедший поезд. Но через некоторое время ей начинает казаться, что она едет «вниз» и, значит, они уже не встретятся. Однако когда Карина выходит на платформу, то понимает, что попала почти туда, куда собиралась, на север столицы. Перед ней «Улица 1905 года»…
Еще не окончательно вынырнув из сна, Карина помнит, что недалеко от этой станции располагается «Ваганьковское кладбище».
…Карина сидит в своей комнате с обоями селадонового цвета и золотистым рисунком. Перед ней компьютер. Ее пальцы быстро стучат по клавишам — на экране появляется заголовок: «Легенда о Шестнадцати Великих Магах». А под ним:
Было Шестнадцать магов.
Каждый из Них был Велик.
Мог Любой сотворить Чудо,
Помогая людям и жизни.
Каждый был Могущественен,
Но Могущество было в Единстве…
— Ужинать! — раздался из кухни мамин голос.
Карина, ускорив темп, набирает еще несколько строк:
Но настал Великий Кризис
Когда Зло стало сильнее
И сильнее, не просто сильнее
А во много, много раз…
— Карина!!!
Девушка закрывает файл под названием «King_0» из директории «Text» и идет на кухню. Здесь уже собрались мама, папа и сестра. Мама раскладывает по тарелкам жареную картошку. Посреди стола на тарелках лежит нарезанный хлеб, ветчина и соленые огурцы. На улице темно. Освещенная кухня отражается в окне еще одним помещением.
— Что ты там пишешь? — спрашивает Даша.
— Так, всякое… — уклончиво отвечает Карина, и тут же в лоб. — А ты?
— И я всякое… Махнемся, не глядя? — сестры смеются, вспоминая Довлатова.
