— Дай я. — Жрец взял коробку и, повертев ее немного, сунул ноготь в узкую расщелину.
Ничего не случилось. Миэ вскинула бровь, мол, думал ты тут самый умный, а между бровями тутмосийца появилась борозда. Но Банру не сдавался. Он обхватил коробку с обоих боков, потянул в стороны, словно преодолевая невидимое препятствие. От натуги даже пальцы побелели. А потом, когда и эта мера не принесла результата, повернул обе половины в разные стороны.
Миэ даже рот раскрыла, когда коробка, со-щелчком, поддалась. Щель сделалась шире, но половинки продолжали держаться вместе. Банру поставил коробку на пол и потянул за крышку. Теперь она поддалась охотнее — странный механизм из железных трубочек и крючков поднял верхнюю часть достаточно, чтоб пропустить ладонь. Внутри, на нижней половине, в бархатном ложе, покоился шар. Ониксовая сфера размером не больше кулака, отполированная так, что в ней отразились лица жреца и волшебницы.
— Глаз, — охнула таремка. Она вытянула шар — тот был холодным и тяжелым как для такого небольшого размера. — Никогда прежде не видела таких маленьких, хотя… — Миэ задумалась, разглядывая свое отражение. Где-то на заднем фоне появилась мысль, что выглядит она как никогда паршиво, но таремка отогнала ее прочь. Не до того сейчас было. — Видела, однажды, но тот все же был больше.
— Что это? — Банру потянулся было за сферой, но Миэ ловко отодвинула его руку, а заодно осадила взглядом всех любопытных северян, которые, завидев непонятный предмет, поддались вперед.
— Это, друг мой, ониксовый "глаз". Удобная штука для того, чтобы не мучить птиц и гонцов по пустякам. Или, что будет вернее, схоронить свои вести от всяческих подсматриваний, чужих рук и глаз. Стоит сказать нужные слова — и шар покажет того, кто владеет его братом-близнецом. Впрочем, — волшебница переложила находку в другую ладонь, — их может и три, и четыре.
Жрец, как ей показалось, ничего не понял, но переспрашивать не стал. Вместо этого снова полез в ящик со склянками. Миэ даже стало жаль бронзовокожего спутника, но она не отдала бы настойку и за сотню дмейров.
— Чудное, — рядом оказался Ярос. Северянин плохо говорил на общем и, скорее всего, не разобрал ни слова из речи Миэ. — Эрель, что оно?
Таремка не хотела объяснять. Но с другой стороны, северяне смотрели на нее с видимым недоверием. Те, кто нашел "скарб" в пещере с таронами, могли по праву считать его своим, а волшебница прибрала к рукам и книги, и ящик.
— Это черный артефакт Шараяны, — брякнула Миэ первое, что пришло на ум, и всех любопытных отбросило назад, точно волной. — Я не уверена, что он безопасен, нужно время, чтоб как следует посмотреть. Пока будет лучше, если спрятать черный артефакт обратно.
Банру неодобрительно посмотрел на нее: жрецу не нравилась ложь и упоминание при нем темной богини.
Таремка поспехом сунула ониксовый "глаз" обратно в бархат, надавила на крышку коробки и та, послушная, поддалась, закрылась с тихим щелчком. Миэ надеялась, что тот фокус, что проделал Банру, не был разовым и теперь, зная секрет, она в любой момент достанет шар. Интересно, откуда мог взяться "глаз" да еще и такой маленький? Пусть и небольшой, но все же ониксовый шар стоит дорого, что объясняет хитрость шкатулки, в которой его хранил прежний хозяин. Небольшой размер наверняка выбран для удобства — "глаз" привычного размера будет слишком тяжел, чтобы носить его в вещевом мешке за плечами. И в пути с ним может приключится всякое: трещина, царапина, сильное магическое действо поблизости. Все из этого способно навсегда испортить дорогую вещь.
Но откуда он взялся в Хеттских горах? Таремка вернулась мыслями к книгам, пальцы принялись зудеть от нестерпимого желания сию минуту достать один из фолиантов и перелистнуть страницу. Откуда-то взялась уверенность, что стоит лишь взглянуть на них — и все станет ясно. Ее останавливали северяне — мужчины неодобрительно косились на них с Банру и о чем-то шептались. Несколько раз Миэ слышала поминание добаша и черной гадости Шараяны. Так что, как не сильно было желание, женщина сдержалась.
Когда снаружи послышались шаги, Ярос велел всем помалкивать.
— Я это, — раздалось сверху, и в пещеру сунулся Дорф, целый и невредимый.
— Ну, не томи, — раздраженно уставился на соплеменника Ярос.
— К озеру мы вышли, аккурат пешим тут недалеко. Только тама того… — Лоб северянина то бороздился морщинами, то снова делался гладким. — Шараши тут прошли, везде нагадили, животину убили в лесу, костей и шкур полно.
Северяне переглянулись, а Миэ тем временем выбралась из-за широких спин.
— Какое озеро? — Спросила она, где-то в глубине души понимая, о чем идет речь. В этих краях упоминали только одно озеро, то, мимо которого лежал их путь в Яркию.
— Сиграл, возле Высокого леса. — И будто поняв зачем чужестранка переспрашивает, добавил: — Отсюда до Яркии часа два пешими.
— Ты видел их, людоедов, хоть одного живого? — Снова задала вопрос таремка.
Дорф отрицательно махнул головой.
— Значит, нам нужно выбраться и спешить, — стремительно решила Миэ. — Если все так, то где-то впереди будут те, кто не погиб под камнепадом.
— С чего бы им там быть… — забубонели мужчины на все голоса, но Ярос снова прикрикнул на них, приказывая дать слово эрель, как того требуют обычаи. Не сразу, но северян успокоились.
— К морю они пошли, если не совсем спятили, — буркнул Урт. — В холмы не сунутся, на тракт тоже только за смертью идти в шарашовых брюхах. А к Острому морю самое оно. Да и бояться эти твари воды, чтоб им пусто было.
Мужчина сплюнул, кривясь так, словно мог подхватить порчу от одного упоминания людоедов. Миэ тоже поежилась, вспоминая бойню в Яркии и поганые зловонные глотки, которые норовили ухватить ее то за руку, то за ногу. Таремке меньше всего хотелось напороться на людоедов. Она не сомневалась, что северянам станет храбрости не испугаться и биться до последнего, вот только вернее всего, никому не суждено будет выжить. Но и вечно прятаться в горах, как крысы в норах, она не собиралась.
Убедив себя в правильности решения, таремка кое-как расправила волосы, стараясь не думать о грязи под куцыми ногтями и потрескавшихся губах. Улыбнулась — светло и сладко, пока все до последнего не уставились на нее, внимая каждому слову.
— Непристало славным воинам прятаться от кучки глодателей костей, — сказала Миэ и голоса поддержали ее, все до последнего. — Пойдем к Острому морю. Что-то мне подсказывает, что нас уже давно дожидаются.
Дорога спорилась не так хорошо, как думала таремка. Потеплело, снег растаял, и даже ночная изморозь лишь слегка взяла грязь коркой. Ноги вязли в жиже, шаг замедлился, но решено было идти всю ночь, без остановок. Вскоре добрались до озера. Даже в черноте ночи было видна мутная корка на поверхности воды. Немного поразмыслив, поглядев следы, решено было идти дальше, на север. Кто-то предложил пойти через лес, на запад, чтоб не делать крюк и скорее добраться побережья.
