И чего мне стоило самому использовать имя светлого рыцаря, сразу, как только он назвал его? Помутнение нашло — от любви, не иначе. Пощадить убийцу, и ладно бы, кого приличного, а то ведь даже не дворянина!
Проклятый Бантару успел закрыть поэк со стороны Срединного мира, оставив только один выход — на Межу. А там тоже был закат. Время в пузыре не стоит на месте. Я надеялся, что Свет Владычицы, в том состоянии, в каком он пребывал сейчас, не сможет встретить нас на выходе в Идир, но надежда была… так себе. Убить Бантару я не могу, для этого надо быть Владыкой, и чудом было бы для нас успеть добраться до выхода прежде, чем Бык восстановит силы. А еще один бой с ним — перебор даже для меня.
Однако, ситуация — хоть сейчас в анекдот. Рядом со мной светлый рыцарь, идиот, выбалтывающий свое имя первому встречному. На заднем сиденье — другой рыцарь, отец того паренька, который выстрелит в спину моему еще не родившемуся сыну. Одно утешает: его сын тоже еще не родился, так что не все потеряно. И Элис, у которой хватило ума представиться моей лонмхи. Обидно, что наказать Садовницу я могу и не успеть.
Зато посмотрю, как выглядит заходящее солнце.
Машина, островок тверди в хаосе пузыря, пронеслась через пуповину.
И Бантару встретил нас на выходе.
Ему повезло. Сияющая будет довольна…
“Ситроен” вылетел на асфальт. На ровную полосу шоссе, вдоль которой очень скоро замелькали дорожные знаки, деревья, столбы. За машиной с душераздирающим воем неслись рыцари в черном и стая чудовищ, кто-то вспыхивал под лучами невидимого солнца, кто-то исчезал в языках пламени, но хотелось верить, что кому-то удалось и спастись.
Мелькнул и исчез позади полицейский автомобиль. Курт глянул на спидометр, — стрелка слилась в круг на циферблате.
Но почти сразу скорость упала, и, выехав на обочину, “ситроен” замер.
Ничего не осталось в Драхене от недавнего красавца. Обтянутый кожей скелет шевельнулся в кресле рядом с Куртом, только голос еще был прежним: сильный, с нотками брезгливого пренебрежения.
— Дальше сами, — обронил Змей.
Он открыл дверцу, но Курт не собирался сидеть, сложа руки, и ждать, пока его несостоявшегося убийцу сожжет заходящее солнце. Места были знакомые, впереди, метрах в ста, под дорогой проходила дренажная труба. Черный властелин, или как его там, и пискнуть не успел, только слабо трепыхнулся, когда Курт сгреб его в охапку и, обойдя машину, сунул в предупредительно распахнутый Вильгельмом багажник “ситроена”.
Так-то лучше.
Легким он оказался, Крылатый Змей, как будто кости у него, как у птицы, были трубчатыми. Но все-таки хорошо, что под лучами солнца его высочество впало в оцепенение, потому что, будь он в силах защитить попранное таким обращением достоинство, мало не показалось бы обоим. И комсомольцу, и феодалу.
В трубу, сырую, холодную и просторную — хоть на машине езди — втащили скорее призрак, чем человека. Драхен стал полупрозрачным, как его крылья, и на глазах таял: темнота уже не спасала. Но теперь-то, в относительно комфортных условиях, Курт знал, что делать.
“Старший Гюнхельд сотрет память о нем, и никто из живых более не вспомнит о Змии-под-Холмом, чудище премерзостном”.
— Нож, — он протянул руку, и Вильгельм отдал свой стропорез.
Курт хотел перекреститься, но передумал. Сделал на запястье аккуратный разрез, невольно втянув воздух сквозь сжатые зубы — больно, блин! — и обнял Драхена за плечи, приподнимая, чтобы было удобнее. Первые мгновения ничего не происходило, только кровь, стекая на губы и подбородок Змея, исчезала: то ли испарялась, то ли впитывалась прямо в кожу. А потом — Курт вздрогнул, — руку пронзило новой болью. Острые тонкие клыки впились в запястье. Правда, тут же боль прошла, сменившись легкой щекоткой. И о том, что Драхен может просто не отпустить его, пока не убьет, подумалось с безразличной ленью.
— Что все это значит? — с неприкрытым отвращением в голосе спросила Элис.
“Сокровенный символ этого дня — Лабиринт, где человек должен победить в себе Минотавра. Это день неконтролируемой мощи. Он непредсказуем. В нем много чудес”.
П.Глоба, Т.Глоба “О чем молчит Луна”
“Этот вампир имеет способность убивать родственников психическими средствами. В могиле вампир начнет пожирать саван и затем части своей плоти. Это заставляет живущих родственников начинать пропадать”.
“Сокровищница человеческой мудрости” (библиотека Эйтлиайна).
Происходило что-то гадкое и противоестественное, Невилл, припав к запястью Курта, жадно глотал кровь, полузакрытые глаза поблескивали красным из-под длинных ресниц. Мерзость… Какая мерзость! Элис почувствовала тошноту, но смотрела, не отрываясь. Невилл же говорил: его называют Олтар Край — кровопийца, но кто мог подумать, что в прозвище вложен буквальный смысл?
Сын Дракона поднял голову, яркие алые глаза взглянули в упор, и Элис отвернулась.
— Спасибо… — пробормотал Курт.
На запястье его не осталось и следов пореза.
— Кейши видела вампира, — Элис встала. — У Майкла было здоровое сердце. Его убил вампир.
— Я не вампир, — пророкотал Сын Дракона. Он тоже попытался встать, но вздохнул и опустился на колено, — чертов закат… Я не вампир, риалта, я…
— Это ты убил Майкла?
— Он нарушил клятву…
— Я тебя ненавижу.
Пафос в собственных словах был неприятен, но сказать иначе не получилось.
— Мы пойдем, — Курт решительно начал пробираться к выходу из трубы.
Вильгельм засомневался было, но вышел следом.
— Ты уверен, что это не опасно?
— Не вопрос. Он сейчас мухи не обидит.
— Я не понял, — они пошли к “ситроену”, — это что, настоящий вампир?
— Да какой он вампир? — Курт махнул рукой. — Это Змей-под-Холмом, тот самый хозяин Черного Замка.
— Дьявол Лихтенштейна? — Вильгельм озадаченно хмыкнул. — Что ж он спекся так быстро?
— Плохое место, плохое время, — Курт потер запястье, — у каждого Кощея есть своя иголка, знаешь ли.
Он хлопнулся на переднее сиденье, жалея о том, что не курит.
— О каком Майкле шла речь?
— Понятия не имею.
— Интересно, — Вильгельм огляделся, — а где твой пистолет? Я помню, ты мне его отдал…
Чертыхнувшись, Курт выскочил из машины:
— Элис!
Очередь выстрелов прогрохотала гулко, с долгим тяжелым эхом. Стены дренажной трубы завибрировали от звукового удара.
Элис выбралась на поверхность, морщась и встряхивая головой. Молча протянула Курту оружие, но тот пробежал мимо, на каблуках скатился с насыпи, заглянул в темное жерло трубы.
