– Ясно, – кивнул Гхажш. – Я вижу, дерьма он тебе в оба уха залил. Под самую крышку. То-то я смотрю, что ты не в себе, и никак не пойму, что у тебя там, в глазах, плещется. Выбрось это всё из головы.
– Как это? – не понял я. – Что выбросить?
– А всё, что он тебе рассказал. Выбрось. Забудь. Морок это.
– Морок? – снова не понял я. – Как это, морок?
– А вот так. Морок. Луук. Чары остроухих.
– Чары? Да он не колдовал вовсе. Мы поговорили только.
– Вот именно. Поговорили. Это и есть чары. Зачаровал он тебя. Заморочил. Надо было ему всё-таки, действительно, башку снести. Сразу же. Чтобы не заражал других рабством. Запомни, чушь всё это, что он тебе говорил. Может, во мне с ребятами, – Гхажш кивнул на Гхая с Огхром, – есть пара капель крови остроухих. Только нам на это наплевать. Мы не по крови своих узнаём, а по делу. По жизни. Остроухие это никогда не поймут. Так и будут до конца вечности свой кровью кичиться. И не смей называть своих «вешалкой», даже думать так не смей. В какие бы игры не играли остроухие вместе с вечными колдунами, цепь Колец разорвана. Мир перестал покрываться плесенью и начал снова жить. И это сделал твой дед. Он дотащил Хранителя до расщелин Роковой горы. Он не дал Хранителю сойти с ума. И он единственный, ты слышишь, единственный, кто надевал одно из этих проклятых Колец и сумел отдать его. Сам. Когда ничто не принуждало его. Это такое дело, о котором стоит помнить. И помнить с уважением. Не каждый мог бы сделать то, что сделал твой дед. Понимаешь? Но он сделал. Большего для своих детей и внуков, чем сделал он, никто бы не смог сделать. Не стоит сожалеть о былом, оно уже минуло. Его нужно только помнить и рассказать о нём своим детям, чтобы они не повторили сделанных когда-то ошибок. А теперь забудь корноухого. Он сам выбрал рабство и получил своё. Для него теперь есть только прошлое. А для нас ещё и будущее.
Слова Гхажша не рассеяли наваждения, созданного корноухим рабом. Но они пробили в нём брешь. Вокруг было темно, солнце ещё не взошло, но я снова стал видеть свет.
– Куда мы теперь? – спросил я Гхажша, стряхивая с себя одурь.
– Это тебе лучше знать, – рассмеялся он. – Теперь это ты решаешь.
– Почему я?
– А кто? Азогх приказал нам защищать твою спину до конца твоей жизни или нашей. Мы согласились. Ты жив. И теперь ты решаешь, куда ты пойдёшь. Нам должно идти за тобой.
– Но Угхлуук же говорил о бое, – помотал головой я. – Бой же кончился. Теперь всё должно быть по-прежнему.
– Ничто и никогда не бывает «по-прежнему» – серьёзно ответил Гхажш. – Мы сказали «Да». Ты тоже не возражал. Теперь всё решаешь ты.
– Ну… – я не люблю ругаться, но тут высказался словами, которые предпочту не повторять. – И если я не пойду к Чёрной башне?
– Тогда мне придётся нарушить слово, – сказал Гхажш. – Я всё равно пойду туда и сделаю то, что должен был делать с самого начала.
– Я пойду с Гхажшем, – это сказал Огхр. – А потом мне придётся совершить шеопп, потому что нарушающий своё слово не достоин жизни.
– И тебе тоже? – спросил я Гхажша, уже догадываясь, каким будет ответ.
– Нет, – покачал он головой. – Шагхратам запрещено умирать. Даже для того, чтобы избежать мучений или позора. Все мои поступки будут судить в Шагхбуурзе, если я вернусь.
– А я с тобой, – это произнёс Гхай. – Я пошёл в этот поход за тобой и обещал защищать твою спину и без клятв азогху. Поход ещё не кончился.
– Я что, не могу освободить Вас от этой клятвы?
– Каждый сам освобождает себя от клятв. Мы сказали наше «да» не тебе и даже не азогху. Мы сказали себе и Единому.
– Понятно, – не могу сказать, что удивился. Чего-то такого я и ожидал. – У нас всё готово к походу?
– Нет, – ответил за всех Огхр. – Клинки после боя надо проверить и заново заточить, если понадобится.
– У меня корноухий лук сломал, – пожаловался Гхай. – Стрел я себе набрал, а лук у деревенских надо просить, они после боя много собрали.
– Часть воды и продуктов можно оставить, – добавил Гхажш. – Нас теперь меньше. Или ещё кого-нибудь с собой можно взять. Этого парня, например, Шин-Нагха. С проводником из местных можно будет идти по ночам, они тут все тропы по запаху знают. Быстрей дойдём.
– Это всё можно сделать до вечера? – спросил я.
– Можно, – почти хором ответили мне все трое.
– Тогда так. Огхр займётся клинками. Гхажш поговорит с Гхирыжшем. Гхай подберёт себе лук и займётся снаряжением и запасами. А мы точно сможем идти ночью? Не заблудимся? А то тут взгляду не за что зацепиться.
– Даже, если ночью с пути собьёмся, то Гору видно днём. А от неё – и Чёрную башню. Так что не потеряемся, – ответил Гхажш.
– Ясно. Тогда к вечеру мы должны быть готовы.
Они встали передо мною в ряд, приложили кулаки к груди и сказали все вместе: «Так есть. Мы будем готовы».
Гхирыжш-Шин-Нагха с нами не отпустили. Вернее, отпустили на одну ночь и один день. Он довёл нас до мест, откуда днём видна была вершина Чёрной башни. Дальше мы двигались сами. Зато нам дали второго бактра. И сказали, что одного из них мы можем не возвращать, а пустить на мясо, если придётся туго. Поскольку на бактре можно ехать вдвоём, то последний отрезок пути прошёл почти со всеми удобствами. Во всяком случае, много легче, чем я ожидал.
В отличие от моих спутников я довольно долго не мог различить Чёрную башню вдали. И увидел её, когда до конца оставалось меньше дня пути. Сооружение впечатляющее. И впечатление лишь усилилось, когда мы приблизились к нему.
Издалека это казалось толстым чёрным столбом посреди серого стола пустыни. Бактры неспешно переставляли лапы, и столб постепенно становился всё толще и всё выше, пока не превратился в сложенную из чёрных глыб башню футов ста в высоту и столько же в основании. Самую вершину башни, словно пятидесяти футовая корона, венчало металлическое сооружение из девяти наклонённых к середине столбов, на которых покоился решетчатый шар.
Когда мы подъехали к самой башне, оказалось, что ни дверей, ни окон, хотя бы и забранных решётками, в ней нет. Даже щели между чёрными глыбами камня были еле заметны. Я на какое-то мгновение подумал, что задача взломщика может оказаться мне не по силам.
– И где же здесь может быть вход, – спросил я Гхажша, когда мы разбили лагерь у основания башни. – Есть какие-нибудь карты или пергамента? Где нам его искать? Стену что-ли выстукивать?
– Вход – на вершине, – ответил он и махнул рукой Огхру. – Если верить старым книгам из Изенгарда, было несколько ворот в основании башни и отверстие на самой её вершине. Сколько нужно копать до основания, никто не знает. Может быть, не так много: башня стояла на холме, а весь остальной город – во впадине. Но нас слишком мало, чтобы тратить силы на раскопки, мы пойдём через верх.
