— Это что, случайность, или нелепое недоразумение? А может вы… покушались на мою драгоценную жизнь?
Прищурив глаза, она насмешливо смотрела на мужчину стоящего перед ней, смущен-но потирающего ладонью лоб. Видимо последняя фраза задела его за живое, потому что, решительно опустившись перед Никой, мужчина молча ощупал её ногу, освободив от тисков крепления, также молча собрал лыжи, и, помогая встать ей на ноги, лишь тог-да виновато произнёс:
— Казнить меня успеете! Каюсь, виноват! Но сидеть на снегу тоже не следует. Дер-житесь за меня крепко. Я попробую спуститься вниз…
Кажется, на всю жизнь Ника запомнила этот небольшой подъём, а затем крутой спуск с горы. Тогда она, в самом деле, мысленно попрощалась со всеми, а в первую очередь с детьми. Но удивительное дело! Мужчина оказался отличным лыжником, и Ника, стоя за его спиной, уцепившись руками за его цветной лыжный костюм, чувствовала стран-ную успокоённость, даже когда они летели вниз с горы, и в лицо им бил холодный про-низывающий ветер.
— Теперь следует осмотреть вашу ногу. Держитесь… — приказал мужчина, голосом, не терпящим возражений, когда они стояли уже внизу у здания лыжной базы, и Ника, морщась от боли, боялась наступить на ногу, распухшую и ноющую нудной болью в тесном ботинке. Мужчина подхватил её и понёс.
— Я же тяжелая! — подумала Ника, но, встретившись вдруг с пронзительно- холодным взглядом мужчины, она замерла, смущенно прикрыв ресницами растерянность в своих глазах.
В раздевалке никого не было. Дети, видимо, уже поели и опять убежали кататься с горки.
— Раздевайтесь! — опять приказал этот малознакомый ей худощавый мужчина, которо-го она увидела на предновогоднем вечере и которого не знала даже по имени.
Его глаза, мрачно и требовательно уставились на Нику. Она молча расстегнула брюки и стала медленно опускать их, в душе сопротивляясь, и в тоже время, ненавидя себя за то, что вот так просто, кто-то командует ею, не имея на это никакого права и основания, кроме того, что она в этот момент явно нуждается в помощи.
Мужчина растёр ей лодыжку ноги, умело массируя мышцы, подергал ступню, вновь растёр, и, наконец, приказал: — А теперь, живо одеваться!
Он помогал ей натягивать брюки, молча и сосредоточенно, не глядя Нике в лицо. Она же, кусая от досады губы, молчала тоже. И лишь полностью одевшись, произнесла:
— Надо было Михаила позвать, он хороший массажист и костоправ.
Мужчина прошёл к окну, закурил, и, обернувшись, хмуро взглянул на Нику:
— Вы что же, не доверяете мне?
Она отчего-то замялась, залилась краской, а мужчина вдруг рассмеялся громко, непри-нуждённо:
— Или вы боитесь того, что я видел вас раздетой… наполовину. И половины, доволь-но прекрасной!
Ника покраснела ещё сильнее и отвернулась, с досадой кусая губы. Мужчина подошёл, сел перед ней на корточки, и, взяв её руку в свою ладонь, легонько сжал пальцы.
— Вы всегда так смущаетесь? Перед всеми, или…
— Вы угадали, только перед вами! — зло произнесла Ника, и резким движением вы-дернула свою руку из ладоней мужчины.
Он не смутился, не расстроился, не испугался грубости проявленной со стороны женщи-ны. Наоборот, кажется, его вполне устраивает её тон, её злость. Его словно забавляют её манеры, иначе, отчего и почему он смотрит на неё с обожанием, словно перед ним сидит маленькая обезьянка из цирка. Ника нисколько не сомневается, что сейчас она может услышать ещё один вполне " пристойный" комплимент. Мужчина, кокетливо прикусив нижнюю губу, смотрит на неё искоса хитрым взглядом старого ловеласа, или, скорее все-го дешёвого опереточного шута- любовника, от изобилия чувств подзабывшего слова. Но наконец, герой- любовник вздыхает, и, манерно произносит:
— А вы мне очень понравились…полуодетой! Особенно ножки! Ах, как они хороши! Как бы я надеялся увидеть их снова!
Ника, прищурившись, смотрела куда-то в одну точку на большом оконном стекле. Нако-нец усмехнувшись, она произнесла:
— В своей жизни я много видела мужчин…
— Не сомневаюсь! — раздался в ответ негромкий вкрадчивый смех.
— …но все они, почему-то, старались испортить первое впечатление о себе, именно по-следующим своим поведением.
— А может, впечатление от вас действовало на них так неожиданно возбуждающе, что они становились вашими несдержанными поклонниками?
Мужчина смотрел на неё насмешливо, вызывающе…
— Скорее всего, они становились идиотами! — отозвалась Ника, и, морщась, поднялась со скамейки, держась за стену.
— Как вы сюда попали? — спросил строго мужчина, и Ника, взглянув с удивлением на внезапно изменившегося собеседника, ответила зло:
— Ну, конечно же, не с небес спустилась!
— Ну, на ангела вы не похожи! — раздался насмешливый голос.
— Как и вы! — отпарировала Ника. И оглядев стоящего перед ней мужчину с головы до ног, также насмешливо произнесла:
— Удивительно то, что вы со мной даром теряете время, зная, как чудесно веселятся сейчас ваши друзья в компании девочек — малолеток.
— Да! Я, кажется, попал впросак! Передо мной оказалась не женщина, а что-то непонят-ное. Вернее то, кого называют женщиной, а на деле…
— Ну, знаете! — опять разозлилась Ника. — У нас разговор становится всё более и более оскорбительный. Если вы не замолчите, я наговорю вам кучу гадостей, и даже смогу вас послать очень и очень далеко, не боясь испортить о себе впечатление…
— Да вы просто мужик в юбке! — пробормотал мужчина, отворачиваясь от Ники.
Но и она замолчала, захлопала растерянно ресницами, глаза её вдруг наполнились сле-зами, и она… она заплакала…
Она плакала долго, безуспешно пытаясь стереть с лица мокрые дорожки слёз. Но всё было напрасно! Она ненавидела себя за то, что рыдает сейчас перед этим совсем не-знакомым ей мужчиной, ненавидела и его самого за то, что он продолжал сидеть ря-дом с ней, и молча курил какие-то вонючие сигареты. От их дыма щипало в горле, в но-су, и слёзы опять бежали и бежали из её глаз, как — будто старались вылиться за все прошлые годы, за все прошлые обиды.
— Ну, всё, хватит тут сырость разводить! — раздался вдруг мужской голос тоном приказа.
И удивительное дело, ещё раз всхлипнув, Ника стала затихать.
— Простите меня! Не знаю, что со мной случилось. Столько лет не плакала, а тут не пойму, из-за чего столько слёз?
— Женщине положено плакать! Вот вы и сделали это! Выплакали все свои слёзы за один раз!
— Да, кажется так! — отозвалась Ника, вытирая платочком глаза.
— А теперь обещайте мне один раз в месяц горько — горько плакать. Просто так, пожа-лейте себя, поплачьте минуты три- четыре, и вам станет легче.
