Но в разгаре повести Тот, Кто Вернется запинается и поднимает голову.
— Йерр несет твоего беглеца.
— "Несет"? — переспрашиваю я, — Он что? Сам не может?
— Для скорости, — отстранив меня, колдун поднимается, — я попросил ее: "Найди и принеси". И потом, Йерр предпочитает быть уверенной при перемещении пациента.
— Почему ты сказал: "пациента"?
— Разве он и ты не пациенты для нашего эрса? — Колдун смотрит на меня с высоты своего роста и улыбается, — Обожди здесь недолго. Я проведу предварительный осмотр. А ты тем временем оденься. Вот твое платье и сапожки.
Найди его, малышка. Найди и принеси сюда. Он не мог улететь далеко. Иди на тепло-тепло-закат.
Хорошо, Эрхеас. Мы найдем глупого аинаха.
И мы пошли. Огибая мокрое по закатному берегу. Если глупая Липучка идет оттуда, из башни, на тепло-тепло-закат, значит — через мокрое, мимо колючей палки на маленькой горе. Мы залезем на колючую палку на маленькой горе. Залезем и послушаем далеко, чтобы вкусное, которое ходит по земле, не мешало. И вессары в своем доме чтобы не мешали. То вкусное, которое летает — маленькое, Липучка — гораздо больше. Мы услышим Липучку. Заставим спуститься. И посмотрим, как лучше идти, чтобы взять Липучку. Да, так мы и сделаем. Глупый аинах. Совсем глупый.
Ха. Глупый аинах сидит на колючей палке. Не пошел в землю Маленького Учителя. Здесь сидит. Что-то делает. Занят. Сильно занят. Нас не слышит.
Эту — сюда, эту — сюда. Эта — с лицом. Сюда — тоже с лицом. Эта опять с лодкой. И сюда — с лодкой.
Давно сидит, ноги и спина устали. Замерз. Ничего другого не думает — занят. Нас не слышит, мы закрылись. Откроемся. Позовем.
Аинах.
Услышал. Молчит. Не понял, кто зовет.
Это мы, аинах.
Узнал.
А, привет.
Тебя ждут, аинах. Пойдем с нами в старый дом.
Передай, что я… что я желаю ему всего хорошего. Извинись за меня.
Эрхеас хочет видеть тебя. Не слушать, что ты желаешь. Идем, аинах.
Тьфу, пропасть! Ты меня сбила!
Рассердился.
Скажи колдуну, что я занят.
Он занят, пф.
Ты — глупый. Маленькая Липучка пришла в старый дом. Маленькая Липучка пришла — тебя нет. Маленькая Липучка хотела уйти в Темноту. Глупый аинах. Пойдем.
Молчит. Не понимает. Потом:
Какая еще липучка?
Твоя. Маленькая Липучка. Которая сделала больно. Тебе и себе.
Опять молчит. Решает. Слова смяты, свалены много-много сразу. Не умеет думать, да. Совсем не умеет. Совсем маленький аинах.
Я никуда не пойду.
Надо идти.
Что-то делает там, наверху. Звенит, брякает. Сбросил вниз сумку.
Возьми. Отнеси ей.
Сумка упала рядом с нами. Съехала по камню. Там то, чем он звенел, да. Что перекладывал. Глупый аинах. Зачем Маленькой Липучке сумка? Ей нужен ты. И Эрхеасу сумка не нужна, наши сумки — больше.
Сам отнесешь. Спускайся. Нам надоело ждать.
Эрхеас сказал — найди и принеси. Мы — нашли. Теперь — принести.
Слушай, ты-то тут при чем? Чего привязалась? Тебе на нас плевать всегда было. Оставь меня в покое.
Мы скоро будем совсем злы. Хочется выщелкнуть когти. Хочется укусить.
Пустая голова! Мы пойдем наверх, на колючую палку, снимем тебя. Снимем и отнесем Эрхеасу. Спускайся. Быстро.
И немножко надавили.
Уходи отсюда! Я принял решение. Я теперь буду делать только то, что хочу.
То, что хочет, пф. Шуршит в колючей палке, встал. Пошел по ветке, собрался лететь. Можно — остановить. Упадет в мокрое у берега, корку пробьет, будет мокрый. Мы вытащим, возьмем в хвост, отнесем к Эрхеасу. Только жалко мазь. Большая Липучка — очень большая, крыльев сильно много. Эрхеас положил треть банки на Маленькую Липучку. На Большую положит все, что осталось. Все положит, да. А чем потом лечить Эрхеаса? Мазь хорошая, больше — нету. Жалко.
Эрхеас — немножко Иэсс. Мы тоже будем — немножко Иэсс, да. Мы будем немножко Играть.
Пойди скажи это сам. Почему мы должны говорить за тебя?
Я решил не возвращаться.
Ты боишься, аинах?
Нет!
Покажи, что не боишься.
Молчит. Сопит. Думает. Боится, да. Мы знаем. Бояться — не хочет. Спустился.
— Не боюсь я, — ртом говорит. Глупый, — Ничего я уже не боюсь.
Мы — взяли в хвост.
— Эй, ты что? Руки убери!.. или что там у тебя!.. Я сам пойду. Укусить хочет.
Зубы испортятся.
Отпусти меня. Я сказал, что сам пойду!
Поздно, аинах. Теперь мы тебя понесем. Потом будешь знать — нужно делать, что говорят те, кто умнее. Эрхеас — умнее.
Думает совсем плохо. Все перемешалось. Угроза. Обида. Больно. Ему больно, и нам нехорошо от этого. Нет, мы все-таки — не Иэсс. Мы не умеем — Играть. Нам его жалко.
Нельзя так, аинах. Ей больно. Ей плохо. Надо быть добрым. Надо пожалеть. Ты — большой, она — маленькая.
Молчит. Думает клубком. Злится, грустит, болит. Почему так? Думать не умеет, слова в кучу. Глупый. Глупый, глупый аинах.
Нельзя бросать другого. Никогда нельзя. Рвать живое — нельзя. Сильно плохо, да. Мы знаем. Рвешь другого, рвешь себя. Всем плохо.
Эрхеас ушел. От Лассари, от Реассара. Ушел — надо. Эрхеасу плохо, Лассари плохо, Реассару плохо. Кому хорошо?
Аинах — понимает. Больно-жалко. Она — маленькая, он — бросил. Нехорошо.
Златоглазка?
Это — мы, Эрхеас. Мы его нашли. Мы его несем.
Спасибо, маленькая. Спасибо.
Я проснулся, и не сразу понял, почему лежу одетый, а сверху наброшен плащ. Потом — вспомнил. Все вспомнил. Это Адван приехал, и я сдал ему дежурство. Он уложил меня спать… нет, не он. Кто-то из парней. Сколько же я провалялся? И что сейчас происходит в Треверргаре?..
Довольно дрыхнуть, Герен Ульганар. Поднимайся. В конце концов, капитан королевской стражи не Адван, а ты… Но вот кто бы мне объяснил, зачем Адван вернулся? Потому, что не был уверен, что не подведет меня?.. Прихватил из гнезда факел.
Из гиротского упрямства. Конечно, дознаватель не может заподозрить его ни в чем, ведь последние убийства совершались, когда его уже здесь вообще не было, но все равно… Он — гирот. И убивает — гирот. Наследник крови…
— Стой, кто идет!
— Ульганар.
Адван посты не сменил. "Вздрючил", так это называется. А еще — "накрутил хвосты".
— Как дела, ребята?
— Все путем, командир. Никого не проходило.
— Молодцы.
— Рады стараться!
Гаркнули, как на параде. Я двинулся дальше. Столкнулся с полусонным патрулем, который едва не принялся меня хватать. Еще оставались посты на лестничных площадках, внизу и — в Ладараве.
— Кто идет?
— Ульганар.
— Когда смена-то, командир?
— Через четвертую четверти, парни. Потерпите еще немного.
