Ночь путники провели у подножия скал, а на утро двинулись на запад вдоль Серебряной Цепи.
— Эта сетка не бесконечна, — сказал Ортек, возглавлявший отряд, — она простирается до Великого моря. Может быть, её удастся обойти по краю, около воды.
По дороге друзья немного спустились на юг, так как среди камней невозможно было отыскать ни одного источника воды, чтобы напиться и напоить лошадей. Съестные припасы через несколько дней подошли к концу. Животные и люди устали и истощились. По правую сторону от них продолжала сверкать Серебряная Цепь, впереди также неизменно простирались луга с высохшей, замершей травой и голые кустарники. Дни и ночи похолодели, сумерки рано опускались на землю, но всадники продолжали медленный путь во тьме при свете луны и звезд. Лишь на шестой день скачки на запад они почувствовали дуновение морского ветра, а тишина вокруг нарушилась шумом прибоя.
Великое море катило огромные волны и разбивало их о прибрежные камни. Взору измученных всадников предстала всемогущая стихия с высоты тридцати локтей. Морские воды бились о высокую скалу, распростершуюся от окончания Серебряной Стены до линии горизонта на юге. Цепь стояла на самой окраине, за ней волны неслись к песчаному пляжу в Релии.
— Там мой дом, — сказал Вин. — А в этой защищенной бухте стоял морийский флот, разгромивший гарунские галеры в первую войну, поэтому их орды не смогли высадиться на северных берегах Мории.
— Я думал ты из Навии, — удивился Дуглас.
— Я же всегда говорил, — воскликнул Ланс, — что парень из благородных дворян. Мне вспоминается, что потомки морян переселились с севера Мории на юг при Борине I и образовали два дворянских государства Релию и Далию, в которых государь пожаловал землю своим верным придворным слугам в обмен на минорские владения.
В воздухе повисла тишина. Скитальцы вопросительно глядели на черноморца, который решал, куда вести друзей.
— Скоро наступит ночь, — наконец, произнес Ортек, — надо устраивать привал. А утром мы последуем дальше. Выбор у нас небольшой.
Лисса повалилась на камни. Она устала и замерзла. Костер развел Ланс, так как кругом не было ни сухой травы, ни веток. Мерцавший в ночи огонек излучал свет и тепло.
— Выбора у нас вообще нет, — дух высказывал свои мысли в голове у Лиссы. — Идти обратно на восток в надежде обойти Стену у гор глупо — у нас нет ни еды, ни воды, ни сил на это. Притом, там пограничные посты и нас быстро заметят, поэтому Ортек и повел нас на запад. Спускаться к югу и пробираться в порт тоже бессмысленно. На корабле сможет уехать лишь Дуглас. Вольных на борт не возьмут, а тебя и подавно. Даже если бы у нас были золотые, вряд ли бы удалось подкупить всех стражников и моряков в порту. Остается один вариант — прыгать в воду и добираться до берега.
Лисса ужаснулась предложению Ланса и наотрез отказалась выслушивать эту бредовую идею.
— Быть может и ты нам поведаешь свою историю, Вин, — заговорил Дуглас. — Я считал, что путешествую с пиратом, а оказывается передо мной знатный дворянин. Да и царевич не договорил о своей участи после расставания с Двиной. Как вы повстречались? По-моему, нам уже некуда спешить, завтра для рассказов может не быть времени и места.
Вокруг сияющего шара на постеленных на земле плащах сидели усталые люди. Тихий голос Вина оторвал их от горьких размышлений.
— Имя мое вам уже знакомо — Оквинде де Терро. Фамилия эта очень известна среди дворян Релии, Далии и Алмаага. Мой предок заслужил титул графа ещё при государе Релии I, более четырех сотен лет назад. Ему были пожалованы большие земли в захваченных тогда новых территориях. С тех пор все потомки де Терро верно служили морийским государям. Как и любой дворянин, я должен был отправиться в Лемах, чтобы выполнить свой служебный долг, но я нарушил многолетнюю традицию семейства.
Имение наше располагается у северных границ Релии. Моему отцу также принадлежит большой особняк в Эллине. Это самый главный порт в стране, который был нередко столицей, назначенной правителем Релии. Город стоит в устье реки Юна, в его бухту заходят корабли со всех концов света. Все мое детство прошло в порту, среди моряков, портовых работников, их детей. Отец тогда служил советником у правителя и брал меня с собой. Мать же с младшим братом и сестрой оставалась в имении. Мои воспитатели сбивались с ног, бегая за мной среди портовых построек. Когда же вести о моем непослушании дошли до матери, она настояла на возвращении в Сверкающий Бор: в наших владениях были дремучие леса, где часто устраивалась охота, на которую съезжались все соседи и даже дворяне из Далии. Но привить мне дворянскую привычку к охоте и приемам не удалось.
В двенадцать лет меня стали готовить к отъезду в Лемах. Отец хотел, чтобы я служил в разведывательных войсках. Однако тяга к морю не удержала меня дома. Я сбежал в четырнадцать, устроился юнгой на большом корабле. Капитан полюбил меня как сына и обучал морскому делу. Он был из Навии и ввозил товары в Морию из Аватара. Десять лет я плавал на его судне, но однажды на нас напали гаруны в Южном море: они потопили каравеллу, забрали весь ценный груз, а команду продали в рабство. Мне удалось сбежать из плена в Мидгаре — тогда в порту завязалась потасовка, взбунтовались новопривезенные с юга черные рабы. Они разрубали топорами кандалы, поджигали корабли и ремонтные мастерские. Мория поддерживает с Ал-Мира мирные торговые отношения, и я тогда нашел спасение на морийском корабле, который прибыл в порт из Алмаага, уже после того как удалось подавить восстание. Гаруны не трогают алмаагские корабли, особенно военные, сопровождающие груз для государя. Для таких судов там прием как для самого Ал-Гаруна. Капитан выслушал мой рассказ о захвате в море гарунами и не поверил ни одному слову. Он согласился доставить меня в Морию, но посоветовал не болтать о пиратах в Южном море, так как отношения с гарунами были на пределе, но о войне с Ал-Мира пока не могло быть и речи, на это у государя не хватало сил и денег, особенно в то время, когда в Амане вспыхнули новые беспорядки. Это было типичное мнение алмаагцев, которые всегда руководствовались интересами всей страны, не заботясь о судьбах её отдельных граждан.
Я сошел на берег в Навии. Капитан доверял мне, и я знал, где спрятано его богатство, накопленное за долгие годы странствий. Я купил новый корабль, нанял команду и занялся торговлей. Мы плавали в Эрлинию за роскошными тканями и сосудами, которые в Аватаре степняки продавали втридорога. Корабль был торговый, и на борту нельзя было устанавливать катапульты, абордажные крюки. Но очень скоро нам пришлось на всех парусах уходить от гарунских пиратов. Тогда я вооружил свою команду и оснастил судно в Соренеле, эрлинском порту. В следующий раз мы уже дали бой гарунским преследователям, и сами нажились их богатствами. Матросы мои были людьми верными и отважными. Я щедро их одаривал, а они мне платили за это преданностью. Вот тогда и пошла молва об Одноглазом пирате. Я носил на левом глазу темную повязку, так как его поранили в плену, но после черноморские маги исцелили меня, а прозвище осталось.
