Она посмотрела на решетку, потом на меня с некоторым испугом.
– Вы говорите так, словно знаете, о чем говорите.
Я буркнул:
– А вдруг и я хочу поумничать?
Она не сводила с меня взгляда.
– Да? Раньше не замечала.
– Я в тебя влюбляюсь все больше, – пояснил я. – Вот и…
Она фыркнула, вытащила мечи и повернулась к решетке. Прямая спина красиво напряглась, обрисовывая литые мышцы. Прекрасное зрелище, но чтобы им насладиться, мужчина должен быть втрое мускулистее, чтобы не чувствовать себя уязвленным.
– Сейчас придет за нами?
– Возможно, – согласился я. – Только не лезь вперед.
– Почему?
– Из нас двоих, – напомнил я сухо, – пока что больше мужчина я.
Она сказала язвительно:
– Простите, если задела вашу мужскую гордость!
– Не прощу, – ответил я.
Я снял лук, натянул быстро тетиву и взял стрелу. Боудеррия смотрела с непониманием, я отступил на шаг, прицелился. Сердце бешено стучит, я могу ошибаться, но логичнее, если вон тот рычаг на стене в десяти шагах по ту сторону решетки как-то с нею связан.
За спиной прошелестел ее голос:
– Там кто-то в темноте?
– Не хрюкай над ухом, – предупредил я.
Тетива звонко ударила по мозоли на руке, стрела исчезла в темноте, что для меня не темнота. Донесся звонкий щелчок, блеснула короткая искра, это металлический наконечник стрелы чиркнул еще и по камню. Ничего не произошло, решетка на месте, однако рычаг чуть приподнялся.
Ободренный, я наложил вторую стрелу. Если кто-то идет с той стороны, то рычаг для него должен быть именно на таком расстоянии, чтобы не замедлять шага, а решетка успевала подниматься, не заставляя хозяина склонять на ходу голову.
Боудеррия не выдержала, прошептала снова:
– Там кто-то есть?
– Никого, – ответил я.
– Так зачем…
– Надо же поупражняться, – объяснил я. – Иначе навыки исчезают.
– Ну и время вы нашли!
– Да и покрасоваться надо, – добавил я. – При стрельбе из лука особенно красиво смотрится в развороте плечевой корпус. Как он у меня сейчас?
Она буркнула зло:
– Неплох.
– А мышцы? – спросил я. – Двуглавая и трехглавая?.. Про четырехглавую уже молчу, сам вижу, глаз не сводишь…
Она что-то прошипела злое, я разжал пальцы, щелчок, стрела исчезла между стальными прутьями. Через мгновение металлический звон, надсадный скрип, решетка дрогнула и с великой неохотой начала подниматься. Я смотрел с тревогой, вот-вот застрянет, механизмы от старости готовы развалиться, все скрипит и дергается из стороны в сторону…
Боудеррия все-таки первой проскользнула на ту сторону, замерла с мечами в руках, яростная, как дикая кошка, как же не люблю этих тварей.
Я из принципа дождался, когда решетка поднимется на высоту, и прошел с гордо поднятой головой. Дурак, конечно, вдруг бы механизмы издохли.
Боудеррия смерила меня злым взглядом.
– Чего вдруг?
Я вопрос понял верно, буркнул:
– А ты думаешь? Перед тобой решил пофанфаронить.
– С чего вдруг?
Я пожал плечами.
– Что с нами делает присутствие женщин. Пусть даже вот таких.
Она покосилась недоверчиво, не стала так уж явно обижаться на «вот таких», понятно же, мужчины не любят признаваться в слабости даже перед мужчинами, а перед женщинами так и вовсе…
Проходя мимо рычага, я небрежно ухватился за него и двинул в другую сторону. Загрохотало, решетка с облегченным вздохом рухнула вниз.
Боудеррия испуганно оглянулась.
– Что это? Мы снова в западне?
– Разве мы возвращаемся? – осведомился я.
Она ответила сердито:
– Нет, но… или это вы закрыли?
– Я, – ответил я скромно. – Да-да, продолжаю фанфаронить. И распускать хвост. Я тебе уже нравлюсь?
Она наморщила нос и стала смотреть только вперед. Гладкие стены идут на строго одинаковом расстоянии друг от друга, у меня даже мелькнула мысль замерить, в самом ли деле везде с точностью до микрона, с ума сойти, кто же прорубил… вернее, проплавил, слишком даже, сверху и снизу все идеально гладкое.
Под стеной кое-где человеческие черепа, я не обращал внимание, но насторожился, когда заметил впереди в правой стене ряд отверстий, а на другой стороне пятна копоти.
Камень заметно оплавлен, тут уж и женщина могла бы догадаться…
– Постой-ка…
Она послушно остановилась. Я вернулся, поднял череп и швырнул вперед. Из отверстий в стене выметнулись струи огня. Череп превратился в пылающий комок пламени, на землю упал уже обугленный комочком и тут же рассыпался.
Боудеррия посмотрела на меня выразительно.
Я поморщился.
– И что?
– Ничего, – сказала она. – Молчу.
– Как все одинаково, – проворчал я. – У меня бы спросили! Я бы им такое напридумывал…
Боудеррия спросила:
– Там дракон? А как мы пройдем?
– В интервал, – ответил я. – Как только брошу – беги следом. Дракону нужно сделать новый вздох перед выдохом.
Она сама вернулась, подобрала берцовую кость несчастного, который не решился идти вперед, не сумевшего назад, так и умершего, как буриданов осел.
Я взял ее из дрожащих пальцев.
– Готова? Беги!
Я швырнул кость на секунду раньше. Боудеррия сорвалась с места чуть замедленно, все-таки страшится, впереди полыхнул адский огонь. Я догнал ее, толкнул в спину, и мы пролетели последние ярды сквозь исчезающий огонь и горячий воздух.
Она в страхе оглянулась, там нерешительно полыхнуло еще раз, но уже без энтузиазма, птичка пролетела мимо. Даже две.
– Господи, что за ужасы! Надеюсь, это последняя?
– Уверен, – ответил я и зевнул с протяжным волчьим подвыванием. – Как же это однообразие надоело…
Она смотрела на меня с патетическим возмущением. Я со стуком захлопнул пасть, выпрямился гордо, я ж красавец, кивнул и пошел с прямой спиной и развернутыми плечами. Надеюсь, она уже оценила мои широчайшие, а также косые, что старательно уберегают бока от «французских ручек».
Под ногами хрустнуло, одна из плит чуть просела. И сразу же впереди из стен напротив друг друга выметнулись два гигантских топора и начали на скорости резать воздух.
Она посмотрела на меня и сказала ехидно:
– Я молчу-молчу. Даже рот не открываю!
– Слишком громко молчишь, – пробормотал я. – И слишком широко не открываешь. Ворона влетит…
– Как здесь проходить?
– А надо? – спросил я.
Она изумилась:
– Но вы же…
– Ах да, – сказал я. – Вот смотрю на тебя и забываю все время, куда и зачем идем. Видишь, как ты действуешь на мужчин!
Она поморщилась.
– Так как?
Я присмотрелся к топорам, в самом деле не проскочить, измерил взглядом коридор по ту сторону.
– Дай-ка твой меч…
Она сказала настороженно:
– У вас есть свой!
– Свой жалко, – ответил я.
