Снова попытаться подстрелить отсюда? Не выйдет. Мантикора живуча и способна к быстрой регенерации. Убить не получится. Зато разозлить еще больше – запросто. Если бы я с самого начала понял, кто это, то и до этого стрелять из карабина не стал, попытался бы действовать наверняка. Подранок теперь жизни не даст, так и будет крутиться вокруг, выжидая удобного момента. Можно уже плюнуть на ночлег.
– Знач так… – зашептал я. – Лари, сдвинься чуть назад и левей. Надо, чтобы зверь меня в жертвы первым наметил.
– Зачем? – удивилась та. – Я же быстрей тебя.
– Зато я взгляд чувствую. – выдал я свою личную тайну. – Поэтому успею сдвинуться.
– А-а-а… вот оно что… А я все гадаю, откуда такая интуиция? – усмехнулась демонесса и передвинулась так, как я ее и просил.
– Маш, ты светляком управлять можешь? – обратился я к колдунье.
– Уже нет. Он теперь сам. – прошептала та.
– Когда он ударит?
– Когда мантикора вперед бросится. Я же говорила.
– Говорила. – согласился я. – Сильно влепит?
– Неслабо. Но не убьет, скорее всего.
Остается ждать, благо висящий шар снова медленно двинулся в нашу сторону, а я ощутил уже не только голодные, но и злые глаза, ощупывающие нас, рассчитывающие прыжок. Скоро прыгнет. Хорошо бы, чтобы Маша сделала все так, как и обещала.
Шарик разгорелся ярче, мы снова увидели верх спины хищника, поднимающийся над травой. Спина напружинилась, выгнулась, я понял, что зверь вот-вот прыгнет. А затем все произошло практически одновременно. Мантикора напала молча, выпрямляясь в прыжке как пружина и врезаясь в неожиданно оказавшийся на ее пути огненный шар, взорвавшийся с треском и искрами. Взвыла, раненая, не в силах остановить свой прыжок, приземлилась почти перед нами, мы даже увидели, как сверкнули в темноте ее глаза, снова сжалась и выпрямилась, и во втором прыжке, когда я держал ее на прицеле обоих стволов, ее вдруг повело в сторону, заваливая при этом на бок. И вместо того, чтобы приземлиться на свои могучие лапы между нами и начать разить налево и направо, чудовище неловко упало боком в траву перед нами, покатившись и испуганно завыв, и в то же мгновение три ствола извергли снопы огня, и три кулака зажигательной картечи ударило в мантикору, в грудь и в брюхо.
Наш залп оказался настолько сокрушительным по силе, что зверя опрокинуло и покатило по траве, а Лари влепила в него еще заряд и еще один, быстро передергивая цевье «Тарана». Ну а я бросил двустволку перед собой и выхватил «сорок четвертый», взяв бьющееся в траве чудовище на мушку, поймал в прицел его плоскую голову, и трижды выстрелил, каждый раз всаживая по тяжелой пуле под нижнюю челюсть, отчего голова дергалась так, будто ее кто-то пинал.
– Все. – сказала Лари.
Действительно, лапы мантикоры сотрясались дрожью в предсмертной агонии.
– Не встанет? – спросила Маша.
– Нет. – сказала Лари. – Мы, тифлинги, чувствуем жизнь. И чувствуем, как она уходит. Эта жизнь почти совсем ушла. А теперь – ушла совсем.
Действительно, агония прекратилась. Могучие широкие лапы остановились, вцепившись когтями в перемешанную с землей траву. Увенчанный костяной палицей хвост последний раз метнулся по земле, вырывая стебли травы, и остановился. Густая тягучая, смешанная с кровью слюна повисла вожжами с оскаленных клыков, выпученные глаза с огромными черными зрачками остекленели. Да, жизнь ушла.
Сунул револьвер в кобуру, поднял ружье, перезарядил парой патронов. Лари уже стояла над убитым хищником.
– Испортили шкурку. А ведь она стоит под тысячу. – с сожалением сказала Лари.
Действительно, шкуру мантикоры украшал целый набор дыр от картечи и пуль, а верхушка плоского черепа, через которую пробились наружу револьверные пули, вообще разлетелась. Даже уши придется искать по всему полю. А на спине расплылся огромный ожог от шаровой молнии, сквозь который виднелись белые позвонки и ребра. Непонятно, как мантикора после такого удара вообще прыгнуть смогла. Пахло палеными шерстью и мясом.
– Да, тут уже ничего не сдерешь. – ответил я.
Это верно она сказала. Экземпляр нам попался крупный, такая шкура, будь она целой, дорого бы стоила. Дороже, чем заплатил бы город за ее уничтожение, займись она людоедством в его окрестностях. Но не все так плохо. Я достал из ножен тяжелый тесак, взял в руку хвост и рубанул под самой палицей. Шипастый костяной наконечник свалился на траву, из обрезка хвоста скупо засочилась темная кровь, поблескивающая рубиновым в свете костра. Такие палицы тоже дорого стоят, под сотню.
Затем я приподнял хвост хищника, и резким движением надрезал небольшую шишку под хвостом. Достал из сумки небольшой флакон, подставил под струйку, наполнил густой маслянистой жидкостью на треть примерно, пока ручеек не иссяк.
– Ну, теперь спокойно жить будем, ни одна тварь до утра не подойдет. – сказал я, подбирая с земли шипастый конец хвоста и убирая его в холщовый мешок.
– Почему? – не поняла Лари.
– Чем пахнет?
Она слегка принюхалась. Затем сказала:
– Не пойму. Как будто корицей с какой-то гнилью одновременно.
– Это мантикорой пахнет. – объяснил я. – Она таким запахом территорию метит. Я железу надрезал мускусную и из нее жидкость вытекать начинает. Теперь, пока запах не исчезнет, даже нечисть не сунется.
– Почему? – с удивлением спросил прислушивавшаяся к беседе Маша.
– А ты что, не знаешь, что мантикора имунна к любой маги? Как кошка? – удивился, в свою очередь, я. – В том то и смысл, что ни одна лесная нечисть не может драться с мантикорой иначе как на зубах и когтях. Даже туманный болотник не может из нее жизнь вытянуть. Вот и не суются туда, где мантикора охотится.
– Поэтому ты в пузырек это набирал?
– Точно. – кивнул я. – На других стоянках можно будет по несколько капель вокруг разбрызгивать. Главное – на территорию другой мантикоры при этом не влезть, а то на разборки заявится.
– А как узнать, где территория?
– А никак. Рассчитывать на везение. – ответил я чистую правду.
– А на мантикору кто-то охотится? – спросила Лари.
– Этеркапы. Этеркапы на все охотятся, что ни попадется.
– Что за этеркапы? – не поняла Маша.
– Что-то вроде смеси на редкость уродливой обезьяны с пауком. Уже нечисть. Заплетает паутиной целые поляны, паутина толстая, липкая и магически укрепленная. Бывает, что и мантикоры запутываются. Затем этеркап парализует заклинанием, а если не срабатывает, как в случае с мантикорой, то посылает пауков, что травят ядом.
– В общем, этеркап не охотится, а ждет, что в паутину влипнет?
– Примерно. Но на мелочь какую-то может и паучка послать, чтобы укусил, и заклинанием обездвижить. Кролика того же.
