— Я хотел бы узнать это здесь, — дерзко глядя в глаза Вождю, заявил гном. — Я подозреваю, что лишившие моего друга жизни находятся, увы, здесь, в рядах нашего войска.
Ответом ему был гневный ропот сподвижников Олмера; однако Фолко заметил, что Отон на сей раз хранит молчание.
— Почему ты так думаешь? — спокойно спросил Олмер, словно и не заметил вызова, прозвучавшего в словах Торина.
— Потому что от боя с воином Скиллудра меня удержал сам тан, и я задал вопрос прямо ему: откуда взялась эта монета? И тан сказал, что воин получил ее в награду от могучего вождя с Востока, с кем Морской Народ делал одно дело. А после боя у Аннуминаса мы узнали, что Скиллудр действовал в союзе с тобой, Вождь. И я прошу тебя сказать мне: кто убил моего друга и брата? Он был мирным кузнецом, знатным мастером, никому не делавшим зла. Нужно найти и покарать убийцу!
— Ты обвиняешь меня в смерти твоего побратима? — невозмутимо поинтересовался Олмер.
— Нет, мой Вождь, — с усилием сказал Торин. — Тот, кто наградил этим скильдингом воина из дружины Скиллудра, сам получил его от кого-то, скорее всего как часть военной добычи, которая передается предводителю. И поэтому я хочу спросить: не ты ли наградил дружинника Скиллудра?
Сосед Отона с яростным рыком вскочил с места; в воздухе свистнул спрятанный до этого под ковром широкий меч, однако Торин сделал едва заметный шаг в сторону, и клинок, разрубив расстеленный ковер, глубоко ушел в землю. Не моргнув глазом, Торин повторил вопрос.
— Остановись, Зарах! — властно приказал Олмер своему сподвижнику. — Не горячись! Сядь! Мне известно упорство гномов, если уж они задали вопрос, то ответа будут добиваться до изнеможения… — Олмер усмехнулся. — Он дерзит, этот тангар, но… Мне придется разочаровать тебя, сын Дарта.
Многих награждал я — и как могу запомнить всех? Немало храбрецов из числа Морского Народа отличились на моей службе — где уж мне дать тебе точный ответ? И уж подавно не могу я помнить, откуда взялась эта монета. Ничего иного я сказать тебе не могу. Тебе придется довольствоваться этим ответом.
— Вождь снова усмехнулся. — Но даже если предположить, что наградил дружинника именно я — что из этого? Пути серебра неисповедимы — скольких хозяев могла сменить эта монета? Прошло слишком много времени, случилось слишком много событий… — Олмер откинулся в кресло. — А теперь, полагаю, следует вернуться к тому, что было после того, как вы достигли устья Барэндуина.
— Значит, мой Вождь допускает возможность того, что эта монета прошла через его руки? — нимало не смутившись, продолжал гнуть свое Торин.
— Вождь, мой добрый гном, ничего не допускает и ничего не отвергает, — ласково сказал Олмер с откровенной насмешкой. — И уж коль скоро ты заявляешь, что шел к моему делу, пора бы тебе усвоить, что подобным тоном со мной говорят лишь осужденные на смерть — если у них хватает на это мужества.
— Торин! — дернул друга за рукав Фолко.
— Мой вождь, — внезапно заговорил Отон. — Прошу тебя, не гневайся — гномы доказали свою преданность. Они не отступали в бою и проникали туда, куда не могли проникнуть остальные… Они явили большое мужество!
— Не волнуйся, славный Отон, я не собираюсь обвинять их в измене… — в упор глядя на хоббита, ответил Вождь. — Только измена карается у нас, как ты называешь, смертью, а за дерзкие слова я наказываю не иначе, как собственной рукой…
Фолко так и не понял, что произошло в следующее мгновение. Ему почудилось, что рука Олмера вдруг стала неимоверно длинной, и Торин прежде, чем успел что-либо предпринять, оказался распростертым на полу.
— А теперь продолжим, — спокойно сказал Олмер, одергивая рукав. — И без обид, сын Дарта, не правда ли? Клянусь Великой Лестницей, я сожалею о твоей дерзости. Отчего не задал ты свои вопросы более пристойно? Мой ответ не стал бы иным, но тебе не пришлось бы испытать некоторых неудобств…
Болезненно кряхтя и держась за плечо, Торин с трудом сел, поддерживаемый с двух сторон хоббитом и Малышом.
«Ни в коем случае не сорваться! — лихорадочно соображал Фолко. — Эх, Торин, что же ты наделал! Дела наши, видать, совсем плохи — Олмер что-то подозревает! Подозревает и подталкивает нас к чему-то, что раскрыло бы наши намерения!»
— Итак, я жду продолжения рассказа, — невозмутимо напомнил Олмер.
— …Мы шли к северу, в Арнор, в надежде разузнать подробности, когда до нас дошли вести о приключившемся под Аннуминасом бое. Некоторое время после этого мы вызнавали, выспрашивали — пока не поняли, что у нас нет иного выхода, как идти на восток. И мы пошли — через Туманные Горы…
— А в Ривенделл по пути заглядывали? — как бы между прочим осведомился Олмер. — Говорят, прелюбопытное местечко!
— Нет, я не знаю туда дороги, — ответил Фолко. — Вдобавок мы торопились. По пути нам встретились орки — с ними мы разошлись мирно, едва сказали, кого ищем. Они тоже не хотели крови — им нужны были достоверные сведения о последних событиях. А потом мы прошли через земли Беорнингов, миновали Приозерное Королевство — и вышли на след войска.
— Из полыньи на Карнене мы вытащили человека именем Герет, — встрял Малыш. — Он объяснил нам, как идти дальше.
— Но не сразу, — перебил друга Фолко. — Битый час мы с ним друг к другу приглядывались, пока наконец не уверились, что все — свои. В земле басканов только имя Вождя спасло нас от смерти — басканские молодцы были настроены очень решительно. Земли дорвагов мы прошли, таясь, и видели гибель небольшого отряда нашего войска, оставленного после одного из их градов. А затем настал черед Опустелой Гряды. Тот, кто ныне живет там в образе Пса, распознал в нас своих — и пропустил. А потом мы встретили стражников, и нас доставили к Берелю, — закончил свою повесть хоббит. — Дальше мы шли с отрядом Отона, были у него на виду, — наверное, он сможет сказать лучше нас, подошли мы ему или нет.
— Да, у Отона вы отличились, — кивнул Олмер. — Мне известно и о стычке с хеггами, и о Ночной Хозяйке… Но расскажите мне о Черных Гномах! Внутри их твердыни были только вы.
— Мы не можем. Повелитель, — вздрогнув, ответил хоббит. — Не спрашивай нас. Мы выбрались только потому, что не можем ни о чем рассказать.
— Вот как? — поднял брови Олмер. — Это еще почему? Если с вас взяли какое-то там слово, я освобождаю вас от него! Говорите смело, если и впрямь служите мне, а не кому-то еще!
Чувствуя, как браслет начинает теплеть, внутренне обмирая, хоббит закатал рукав и показал Вождю плотно обхвативший запястье серый обруч. Его движение повторили гномы; Олмер прищурился, его рука в черной перчатке поднялась к лбу…
