Фараху удалось пробиться внутрь крепости, и рассказать сотнику Погу о событиях на севере. Сотник, принявший на себя командование гарнизоном, принял весть о наступлении орды спокойно. Он надеялся отсидеться в крепости, отбить атаку и дождаться помощи. Пог уже второй год зимовал в этой крепости и был уверен, что старые стены выдержат натиск орды. Подмастерье не стал его разубеждать, хотя придерживался другого мнения, потому что видел орду. Он просто встал и потихоньку ушел.
Ему удалось хорошенько наесться и накормить быка. Воспользовавшись удобным моментом, он украл котомку с вяленой солониной и промерзшим насквозь хлебом. Его совесть осталась чиста, Фарах считал, что еда не понадобится защитникам крепости. Они были обречены. Красть у мертвых не преступление, а необходимость – так он подумал. А потом украл и мешок овса – для быка. Оставалось лишь отправиться на юг. И подмастерье не стал задерживаться, даже чтобы погреться у костра.
Путь, на который обоз потратил неделю, он прошел за четыре дня. За три долгих, холодных дня и три ночи. Но это было не так уж сложно, без обоза он двигался быстрее. К тому же, подмастерье не оставался в одиночестве. По дороге брели многие солдаты, бежавшие, как и он, на юг. По одиночке, группами, с быками и без, – все шли на юг. Но Фарах сторонился чужой компании. Он не доверял чужакам. Не тратя время на беседы, он в одиночку пробивался вперед, обгоняя тех, кто шел, по его мнению, слишком медленно. Ночевал один, в лесу. Разводил костер из сырых сучьев, тратя порой на это несколько часов, и спал, обнимая быка, привыкшего к новому хозяину. Вместе спать теплее.
Но на третий день пути бык издох. Не выдержал нагрузки. Измученный дорогой в Хальгарт, не успевший как следует отдохнуть и отъесться, он шел вперед до последнего, стремясь, как и его хозяин, побыстрее выбраться из гиблого места. Он чуял смерть, идущую по пятам, и не было нужды его подгонять. Но однажды бык просто упал в снег и больше не встал. Умер на ходу.
Фарах остановился, развел костер, разделал тушу. Зажарил мясо, съел, сколько смог, и лег отсыпаться. Проснулся он от криков. Оказалось, на его костер набрели трое усталых и голодных солдат, шедших лесами на юг. Обрадовавшись нежданному угощению, они набросились на тушу быка, вырезая себе лучше куски и тут же жаря их на огне. При этом, никто не обращал внимания на спящего подмастерья. Посмотрев на орущих солдат, Фарах тихо поднялся и ушел в темноту. Он не хотел неприятностей. Он хотел жить.
К вечеру следующего дня подмастерье добрался до границы Сальстана и сразу же наткнулся на посты Второй Армии. Его задержали патрульные, как дезертира, и отправили к другим несчастным, пережившим бойню и добравшимся до своих. К счастью, их было много, и уследить за всеми "дезертирами" не представлялось возможным. Командиры сколачивали из провинившихся новые десятки и отправляли строить укрепления.
Строить укрепления Фарах не хотел. Он хотел на юг. План бегства созрел мгновенно и тут же был претворен в жизнь. Ему, одетому в гражданское платье, удалось без проблем удрать со строительства и затеряться в толпе обозников. Разгрузив припасы, они собирались уходить на юг, в столицу. Но связываться с армейскими обозниками было опасно, – они легко могли выдать беглеца солдатам. Как никак – тоже служивые. Не зная, что делать дальше, Фарах ходил среди толпы, от костра к костру, пытаясь придумать, как ему выбраться за пределы лагеря.
Ему сказочно повезло. Просто провезло. Пробираясь между рядами повозок, он заметил человека, показавшегося ему знакомым. Это был тучные леаранец, чьи огромные усы покрылись толстым слоем инея. Удивляясь сам себе, подмастерье подобрался ближе, и, услышав голос этого человека, признал в нем частного торговца Перро. Его он видел в кабачке Совиное Урочище еще до отправки на север. Тот еще спорил с северянином Сагистом о том, как лучше сбыть армии товар. Фарах подошел ближе и решил послушать, о чем торговец говорит с обозниками.
Оказалось, леаранец, владелец трех больших повозок, удачно сбыл товар и собирался в обратный путь. Причем немедленно. Фарах решил, что глупо упускать такой шанс. Он подошел к торговцу и обратился к нему по имени. Тот сначала испугался, но, уразумев, что исхудавший и оборванный мальчишка просит взять его с собой, приободрился. Он принялся выспрашивать у Фараха, кто он такой и откуда взялся. Подмастерье тут же соврал, что школяр из таграмского Университета и случайно оказался среди обозников. Дескать, отправился вместе с ними, чтобы посмотреть на войну и отстал от друзей. В доказательство того, что он школяр, подмастерье напомнил торговцу о разговоре в Совином Урочище. Перро припомнил беседу и сразу подобрел. Брать с собой дезертира он не хотел. За укрывательство беглеца можно было лишиться всего добра, а то и головы, но Фарах не был похож на солдата. Одет он был в гражданское платье, и слишком юн для воина.
Видя, что торговец сомневается, Фарах посулил ему награду. Обещал, что продаст все имущество в Таграме и отдаст спасителю выручку. Тучный леаранец пожевал заиндевевший ус и махнул рукой. Сказал, что плевать хотел на те деньги, что может собрать школяр. Пообещал, что довезет его и так, лишь бы помог в дороге, потому как двое его приказчиков сбежали, как только услышали о наступлении орды, и теперь рабочих рук не хватает. Фарах возликовал и клятвенно пообещал отработать дорогу. Спустя полчаса уже трясся в повозке идущей на юг.
Перро не задерживался в пути. Его небольшой обоз целенаправленно шел к цели – в Таграм. Новых грузов и попутчиков не брали. Торговцу удалось изрядно приумножить свой капитал, и он не хотел им рисковать, ввязываясь в сомнительные операции.
По дороге их часто останавливали. Солдаты досматривали повозки, проверяя, – не урываются ли в них дезертиры. На время проверок Фарах садился рядом с Перро и не думал прятаться. Так он навлек бы на себя подозрения. Торговец называл его помощником, солдаты кивали, и все шло как по маслу.
Когда они выбрались из расположения войск Второй Армии, подмастерье вздохнул с облегчением. Теперь он уже не опасался за свою жизнь, казалось, все беды остались позади. Начиналась долгая дорога, ведущая к дому.
Но, как оказалось, радоваться было еще рано. Дорога кишмя кишела подозрительными личностями. Дезертиры бродили в северных лесах целыми шайками, укрывались от армейских патрулей, пытались прорваться на юг. Кормились они в основном разбоем. Кроме них на дорогах было полно народа – жители ближайших городков и деревень снимались с насиженных мест и бежали в глубь страны, подальше от границы. Никто из них не верил, что армия сдержит орду.
