Не хочу. Мне, в общем-то, нет никакого дела до глупых желаний этих людей, потерявших в суете обыденности свое предназначение. Но я больше никому не позволю отнимать мечту, даже если ее хозяева считают эту драгоценность всего лишь разменной монетой.
— Ты сердишься? — тихий голос старухи прервал мои мысли.
Сержусь? Я проследила за ее взглядом и невольно вздрогнула. В небе, кусочек которого был виден из проема пещеры, бушевала гроза. Только вот молнии, рвавшие воздух на мелкие клочья, скорее походили на ту, которой нас когда-то "приветствовал" дракон. Ночь, еще недавно считавшая себя победительницей, трусливо спряталась в сумерках черных туч, закрывших звезды — остальная земля готова была вспыхнуть в разрушительном огне моей ярости.
Это что, я все это наделала? На мгновение мне стало страшно, а потом меня захлестнул стыд. Из-за моих переменчивых настроений может погибнуть невесть сколько невинных людей. Только что я кипела от негодования, оттого, что они бездумно растрачивают собственные мечты, но обречь их на гибель… это как-то уж слишком.
Вместе со мной успокаивалась и погода. Бушующую грозу сменил тихий шелест летнего дождя, а через несколько минут рассеялись последние тучи, и небо засияло свежеумытыми звездами.
Мечты, надежды, любовь — почему-то здесь забыли, что их можно не только отдавать или терять, а еще и делиться. В моей протянутой руке появились миллионы переливающихся искр — то, во что превратилась по моему желанию Радужная Сфера. А через мгновение они разлетелись сверкающими светляками. Еще некоторое время небо казалось огромной перламутровой раковиной, переливающейся, будто мыльный пузырь на солнце. Но потом погасло и оно.
— Не думаю, что люди скажут тебе за это спасибо, — заметила старуха, вдоволь налюбовавшись на неожиданное "северное сияние". Впрочем, неудовольствия в ее словах тоже не наблюдалось.
— Жила же я как-то все это время без их "спасибо". Да и что бы я делала с таким странным товаром, — ощущение усталости навалилось на меня мягкой периной.
Дело было сделано, здесь меня больше ничто не держало. Я была совершенно свободна и могла отправляться домой. Я обернулась к Айлери, но так и не смогла ничего сказать. Неожиданные слезы сделали лицо моего друга нечетким и расплывающимся.
— Ты уходишь? — голос фея дрогнул.
— Да. Возьми на память обо мне, — я стянула с пальца кольцо-ключ, которым только раз и попользовалась. Возможно, просто потому, что совершенно забыла об этой безделушке. — Но, наверное, мне сначала надо отправить тебя отсюда? — я изо всех сил старалась не разрыдаться. Человек — странное существо: совсем недавно я думала только о том, как вернуться домой, а сейчас готова расплакаться при мысли о расставании.
— Он и сам с этим великолепно справиться, а не справиться — я-то остаюсь, — мягко заметила старуха.
Я крепко прижалась к фею — моему лучшему другу и самому преданному Спутнику, которого знал этот мир. Я не умею прощаться, и сколько бы слов я сейчас не сказала, все равно останется столько же несказанных. С нами остаются наши нерастраченные звезды мечты, которые объединят нас в каком бы мире мы не находились.
— Пойдем, — я взяла за руку бывшего бога, имени которого так и не узнала, и шагнула в темноту зеркала.
Мы встретимся там, где влюбленные ждут своей участи
Мы будем две светлые полупрозрачные сущности
Беспечные странники, яркие вспышки сознания
В центре всего мироздания.
Над нами не властны ни сумерки, ни обстоятельства
Я чувствую это, и мне не нужны доказательства
Мы светимся нежно от каждого прикосновения
Где-то в другом измерении.
А рядом планета мерцает и медленно кружится
До слез голубая, до боли знакома, до ужаса
И мы вместе с ней то ли медленно падаем в пропасти,
То ли парим в невесомости.
И дрогнут ресницы, и к телу вернётся движение
Реальность навалится тяжестью сил притяжения
Мелькнёт и исчезнет волшебных видений бессмыслица
Надо ж такому было приснится…
Я шла сквозь влажный туман, слишком напоминающий внутренности облаков, так как я их видела из иллюминатора своего самолета. Я не видела ни своей руки, ни своего спутника, держащегося за мою влажную ладошку. Не знаю, когда она опустела. Разыскивать пропажу я не стала: почему-то я была совершенно уверена, что он попадет, куда требуется. Нежный голос солистки группы "Лакмус" сопровождал меня в этом путешествии, большем похожем на предутренний сон. Да и все случившееся со мной сейчас больше напоминало чудесное, хотя немного грустное сновидение.
Я врезалась во что-то твердое, и только тогда перед моими глазами рассеялось мутное марево. Испуганные глаза стюардессы, тележку которой я едва не перевернула, лучше громких слов подтверждали, что я вернулась.
— Вам плохо? — обеспокоенный голос девушки набатом грохотал в ушах. Любопытно, на какой самолет меня занесло? Видимо, мой растерянный вид заставил стюардессу проявить больше настойчивости: — Где ваше место? Скоро посадка, и вам необходимо срочно сесть.
Где располагалось мое кресло до того, как мы оказались в пещере, я помнила весьма смутно, но, уступая настойчивости проводницы, покорно поплелась вглубь салона, выискивая глазами свободное место. И оно вскоре нашлось.
— Что это? — неподдельное изумление, написанное на лице стюардессы, позволяло предположить, что, во-первых, случившееся со мной было не совсем сном, а во-вторых, что я умудрилась вернуться на свой рейс. По крайней мере, кресло, так и оставшееся в Ледяных Чертогах, изначально стояло именно на борту этого самолета.
Я дочитала последнюю страницу и несколько минут просто сидела, тупо глядя в монитор.
— Ну, как? — первой не выдержала подруга, нетерпеливо ожидавшая моего приговора.
— Значит, тот парень, которого я умудрилась спасти в самом начале истории, был Алекс? — я в задумчивости помолчала, но решила не развивать тему. — Ты закончила на том, как я простилась с Айлери и шагнула в зеркало. Прости, но на пристойное окончание романа это не тянет.
— Ты права. Поэтому я и дала тебе прочитать незаконченную вещь — вдруг подскажешь что-то дельное.
— Прости, я и забыла — ты же не можешь жить без хэппи-энда!
— А его не будет?
— Не знаю. В конце концов, кто из нас двоих писатель? Это твоя сказка и только ты вправе решать, как она закончится. Хотя, по-моему, того сладкого окончания, где влюбленные жили долго и счастливо и умерли в один день, изначально не могло быть.
