Через несколько минут вернулся Роланд с отцом Талли. Старый жрец Асталона был одет в темно-синюю, почти черную рясу, и, взглянув на него, три пленника зашептались. Когда Талли взглянул в их направлении, они замолчали. Арута с удивлением посмотрел на Лонгбоу.
— Что у нас тут? — спросил Талли.
— Пленники, — ответил Арута. — А так как ты единственный человек здесь, кто имел дело с их языком, я подумал, ты можешь что-нибудь из них вытянуть.
— Я мало помню из моего контакта разумов с цурани Зомичем, но я попытаюсь.
Священник что-то отрывисто произнес, и все три пленника заговорили разом. Тот, который был посередине, что-то резко сказал товарищам, и они замолчали. Он был низок, как остальные, но крепко сложен. Волосы были каштановыми, кожа смуглой, но глаза, к удивлению, зеленые. Он медленно заговорил с Талли. Его тон был несколько менее почтительным, чем у его спутников.
Талли покачал головой.
— Не могу быть уверен, но думаю, что он желает узнать, являюсь ли я Великим этого мира.
— Великим? — спросил Арута.
— Умирающий солдат был в благоговении перед человеком на борту, которого он называл «Великим». Я думаю, это был титул, а не что-то частное. Возможно, Калган был прав в подозрении, что этот народ благоговеет перед магами или священниками.
— Кто эти люди? — спросил принц.
Талли снова отрывисто заговорил с ними. Человек посередине стал медленно отвечать, но через мгновение Талли оборвал его движением руки.
— Это рабы, — сказал он Аруте.
— Рабы?
До сих пор не было контактов ни с какими цурани, кроме воинов. Это было что-то вроде открытия, что они использовали рабство. Хоть и не в диковинку в Королевстве, рабство не было широко распространено и было ограничено осужденными преступниками. На Дальнем Побережье его вообще не существовало. Аруте эта идея казалась странной и отвратительной. Люди могли рождаться на низкой ступени общества, но даже последний крепостной имел права, которые дворянство должно было уважать и защищать. Рабы же были собственностью.
— Скажи им подняться, ради милосердия, — сказал Арута с отвращением.
Талли заговорил и люди медленно поднялись. Двое с краю оглядывались, как испуганные дети. Третий стоял спокойно, лишь слегка опустив глаза. Талли снова задал ему вопрос. Понимание их языка возвращалось к нему.
Центральный человек что-то долго говорил, а когда закончил, Талли сказал:
— Их назначили работать возле реки. Они говорят, что их лагерь разорил лесной народ — думаю, он имеет в виду эльфов — и коротышки.
— Гномы, нет сомнений, — добавил Лонгбоу с усмешкой.
Талли бросил на него испепеляющий взгляд. Лесник просто продолжал улыбаться. Мартин был одним из немногих молодых людей в замке, кого старый жрец никогда не мог испугать, даже до того, как Мартин стал приближенным герцога.
— Как я говорил, — продолжил священник, — эльфы и гномы разорили их лагерь. Они убежали, боясь, что будут убиты. Несколько дней они бродили по лесу, пока патруль не подобрал их этим утром.
— Этот парень посередине, кажется, немного отличается от других. Спроси, почему это так.
Талли что-то медленно сказал человеку. Когда он закончил отвечать, Талли заговорил с некоторым удивлением.
— Он говорит, его зовут Тчакачакалла. Он раньше был цуранийским офицером!
— Это может оказаться очень удачным, — сказал Арута. — Если он согласится сотрудничать, мы можем наконец узнать что-нибудь о враге.
Из замка показался Мастер Мечей Фэннон и поспешил к Аруте.
— Что у вас тут? — спросил командир крайдийского гарнизона.
Арута объяснил все, что он знал о пленниках, и когда он закончил, Фэннон сказал:
— Хорошо, продолжайте допрашивать. — Спроси его, как получилось, что он стал рабом, — сказал Арута Талли.
Без тени смущения Тчакачакалла рассказал свою историю. Когда он закончил, Талли стоял качая головой.
— Он был Командиром Ударного Отряда. Чтобы угадать, чему это звание соответствует в наших армиях, может понадобиться некоторое время, но я думаю, он был по меньшей мере рыцарем-лейтенантом. Он говорит, его люди были разбиты в одном из ранних боев, и его «дом» потерял много чести. Кто-то, кого он называет Воеводой не дал ему разрешения взять свою жизнь. Вместо этого его сделали рабом, чтобы он искупил вину.
Роланд присвистнул.
— Его люди отступили, а он был в ответе за это.
— Не одному графу, не преуспевшему в командовании, его герцог приказывал служить с одним из приграничных баронов на севере, — сказал Длинный Лук.
Талли бросил на Мартина с Роландом злобный взгляд.
— Вы закончили?
Он обратился к Аруте с Фэнноном:
— Из того, что он говорит, ясно, что его лишили всего. Он может оказаться нам полезным.
— Это может быть каким-то трюком. Мне не нравятся его взгляды, — сказал Фэннон.
Голова человека поднялась, и он сузившимися глазами посмотрел на Фэннона. У Мартина отвисла челюсть.
— Во имя Килиан! Мне кажется, он понимает, что ты сказал.
Фэннон встал прямо перед Тчакачакаллой.
— Ты понимаешь меня?
— Немного, господин, — он говорил с сильным акцентом и немного нараспев, что было чуждо королевском наречию. — Много королевских рабов на Келеване. Знать немного королевское наречие.
— Почему ты не говорил раньше? — спросил Фэннон.
Без признаков каких либо эмоций он ответил:
— Не приказано. Рабы подчиняются. Не… — он повернулся к Талли и проговорил несколько слов.
— Он говорит, что раб не должен проявлять инициативу, — сказал Талли.
— Талли, ты думаешь, ему можно доверять? — спросил Арута.
— Не знаю. Его история странная, но они по нашим меркам вообще странный народ. Мой контакт разумов с умирающим солдатом показал мне многое, чего я до сих пор не понимаю.
Талли что-то сказал человеку.
Цурани обратился к Аруте.
— Тчакачакалла говорит, — подыскивая слова он произнес:
— Я Ведевайо. Мой дом, моя семья. Мой клан Хунзан. Старый, много чести. Теперь раб. Нет дома, нет клана, нет Цурануанни. Нет чести. Рабы подчиняются.
— Кажется, я понимаю, — сказал Арута. — Если ты пойдешь обратно к цурани, что с тобой случится?
— Может, быть рабом. Может, быть убитым. Все равно, — сказал Тчакачакалла.
— А если ты останешься здесь?
— Быть рабом, быть убитым? — он пожал плечами, не выказывая озабоченности этим вопросом.
— Мы не держим рабов, — медленно произнес Арута. — Что бы ты сделал, если бы мы тебя освободили?
Проблеск какой-то эмоции отразился на лице раба. Он повернулся к Талли и быстро заговорил.
