- Остается на Земле?
- Задерживается…
- Я, кажется, знаю, то есть видел, - Илью слегка потряхивало. - В каждой церкви портреты висят. Но как же так, Руслан… ведь само слово дит значит - Люцифер…
- Люди как всегда все перепутали, - перебил Углов. - Однажды так перепутали - собственного спасителя распяли.
Руслик не ответил. Да от него и не требовали. Догадка имела право на существование.
- А после возвращения? - подал голос Сергей.
- Дит становится взрослым. Он выбирает себе жену или подругу. Они могут жить вместе, могут расстаться. Никто не регламентирует их отношений. Диту не надо ничего говорить, объяснять, объясняться. Мы чувствуем друг друга. Не возможно исказить истину.
- А дети?
- За всю жизнь у пары рождается только один ребенок. Очень редко - два.
- У вас есть города, промышленность?
- Ты спрашиваешь про машины? - Руслик проявлял почти фантастическую способность, свободно оперировать некоторыми весьма отвлеченными понятиями и тут же приходить в затруднение из-за простого технического термина.
- Да. Ты видел там, на Земле.
- Нам не нужно. Можно просто жить в гармонии с миром. С живым и неживым, со сферами. Можно слышать время. Я не смогу этого объяснить.
- Что произошло на Дигеме?
- Оба острова устроены одинаково. По краю, вдоль береговой линии, тянется узкая полоса зыбкого времени. За ней - широкая полоса - устойчивого. В центре на обоих островах располагается плато. На плато сила дита возрастает многократно. Там живут старики и дети. Кто еще не окреп, и кто уже ослаб. Остальные - в промежуточном, устойчивом пространстве. Только Посвященные живут в полосе зыбкого времени. Они - охрана. Именно отсюда может грозить беда всему нашему миру: и людям и дитам.
Однажды случилось непредвиденное. В Ворота прорвался кусочек совершенно чужого мира. Такое и раньше случалось, но только на узкой прибрежной полосе. Даже не на всей, а в определенных местах. Там ставили каменные укрепления. Ворота закрывали навсегда.
- Диты строили сами или… нанимали людей?
- Для возведения города не нужна какая-то особенная физическая мощь. Не нужно много людей. Ты, наверное, подумал, что город строили рабы, как пирамиды на земле?
- Согласись, вариант вполне проходной.
- Нет нужды. Избранные могут объединяться и воздвигать здания силой мысли.
Машины создавать - тоже. На Земле мы не только воспитываемся, мы учимся. Я учился рисовать. У каждого дита как и у человека свое дарование.
Сельва прорвалась на нескольких участках сразу. Но диты, уважая любую форму жизни, решили оставить все, как есть. Однако сельва оказалась ненасытной. Она росла и расползалась. В ворота полезли страшные твари. Диты спохватились слишком поздно. Только и удалось: уничтожить ворота, через которые она проникала. К тому времени она уже прижилась и начала воспроизводить саму себя. Осталось, ее уничтожить. Но тогда пришлось бы выжигать большую часть острова. Долго, много поколений, по людским меркам - тысячелетия, на этой земле никто не смог бы жить.
Хуже, она могла стать причиной бед для остального мира.
Диты решили уйти с острова. Сторожить берег осталась субстанция, которую тут называют Сытым Туманом. Только форт им не занят. Диты должны изредка сюда наведываться и проверять, как идут дела. С плато сельва не совладала и никогда не справится. Плато защищает себя само.
Но мы не могли предвидеть всех последствий. Мы не предполагали, что со временем на Дигеме откроются ворота из Смутного мира. Выходы на Дигеме уничтожены, а входы могут… меняться.
- Мигрировать?
- Да. Ворота, ведущие из Смутного мира, невозможно закрыть. Так сюда попали люди.
- Сам ты как здесь оказался? Надо полагать, точки входа и выхода на Земле определены? Почему ты оказался вместо Сава на Дигеме?
- Случайно. Провалился в неизвестную дыру. Несколько дитов пропало бесследно.
Даже памяти ни в одном из миров не осталось. Теперь я знаю, что с ними произошло.
- Погоди! - вскочил Илья. - Получается, можно прийти к воротам на Саве и… шагнуть? Окажешься на Земле? Так просто?!
- Да.
- Серега! Та понимаешь? Так просто!
- Чего орешь?
Действительно. Чего орать-то уже? На Илью сначала навалилось оцепенение, потом крупная, до подпрыгивания дрожь. Напряжение было такое, казалось, искры из глаз полетят, а стена разъедется в стороны от одного касания. А Сергей тем временем подробно расспрашивал Руслика о способах передвижения на черепахах, о голосе сельвы, даже о Большой Дуре, что жила у решетки.
Оказалось, тварь, наводящая ужас на жителей города Дита, когда-то была ласковой и послушной морской привратницей. Нечто вроде лоцмана для человеческих кораблей.
Она и к новопоселенцам Дита приплыла. Но люди, легко освоившись с местными непонятными по сути, за то вполне пригодными в хозяйстве механизмами, замкнули ее в узком пространстве под башней. Жизнь спруты ограничилась проточным каменным коридором. А потом, - Руслик грустно опустил голову, - она сошла с ума. Такую лакши остается только убить. Но ни у одного дита не поднимется на нее рука, впрочем, как и на бань-ши. Мы связаны. Эта лакши потеряла связь с миром и превратилась в монстра. Мне за нее больно.
Углов продолжал допытываться.
- Скажи, те, кто жили в городе, избранные, они поддавались влиянию местности?
- Не понимаю.
- На плато, грубо говоря, все превращаются в праведников, здесь, за стеной, люди похожи на бесов. Ты жил на Земле, должен понимать, о чем речь.
- В бастионе действительно иное состояние пространства и времени, но оно не злое и не доброе. Оно такое, каким его делают поселенцы. Не зря сюда уходили самые сильные. На Земле таких называют, - Руслик смутился, - Святыми.
- Эй! - друг в упор смотрел на Илью, - Очухался? Я спрашиваю, уже соображаешь? - Перед Ильей встала жуткая, собранная из мысли, воли и силы, машина по имени Сергей Углов..
- Как выбраться? - Илья ни о чем другом не мог думать. - Руслан, как отсюда выбраться?!
Углов остановил парня.
- Иди, тресни кулаком в стену! - Сергей ухватил Илью за тогу, попросту сгреб за грудки. - Давай, ломай! Вперед! Иначе я тебе шею сверну. Рохля интеллигентная. У меня не получится. Я - другой. Иди, или убью!
То было ослепление, или, наоборот - просветление? Угловский рык лишь слегка подхлестнул. Илья и так чувствовал в себе совершенно необъяснимую, жуткую, едва удерживаемую внутри силу.
Он легко стряхнул с себя железные грабки Сергея, пошел к стене и с размаху врубил по ней, сжатыми в замок, руками.
Гром зародился глубоко в каменных недрах башни и пошел по восходящей, сотрясая стены и воздух. Мимо пролетали камни, рухнула стена. Раскатились валуны. Ни один камешек не зацепил, не чиркнул. Илья не удивился. Некогда было удивляться. Слово стало делом.
