– Прошу меня извинить за это, – произнесла Джилл Франклин отнюдь не извиняющимся тоном. – Если кто-нибудь еще увидит вас, то позвонит Акинтоле, и у нас всех будут серьезные проблемы. Так что вы здесь делаете?
Я быстро проморгалась, чтобы лучше видеть, и обнаружила, что мы находились в кабинете Селесте Акинтолы. Джилл Франклин удивила меня еще раз, усевшись за стол начальницы и жестом указав нам на стулья по другую сторону стола. Сев, мы с Глорией обменялись взглядами, и она кивнула мне: начинай ты.
Джилл Франклин сидела, выпрямившись, в кресле с высокой спинкой, слушая меня с беспокойным выражением лица, кивая время от времени, но не говоря ничего. Я закончила и повернулась к Глории, которая колебалась, ожидая хоть какой-то реакции, но медсестра продолжала хранить молчание, даже не смотрела на мою сестру.
Глория говорила слабым, неуверенным голосом, временами делая паузы, чтобы посмотреть на меня. Каждый раз я делала едва заметный жест: продолжай. Она продолжала, но в ее голосе не осталась и следа уверенности, и я не могла понять почему. Может быть, она здорово смущена всем этим «стукачеством», – подумала я. Только это было вовсе не то же самое, что наябедничать учительнице – у Лили Романо было с собой больше таблеток, чем ей могло понадобиться. Гораздо больше.
Когда Глория закончила, я выпрямилась на стуле и сказала:
– А что случилось бы, если бы кто-нибудь дал это вещество одному из пациентов?
Джилл Франклин наконец-то подняла глаза, встретившись со мной взглядом.
– Это зависело бы от пациента, – сказала она спокойно и взвешенно, словно мы обсуждали количество кофеина в чашке кофе. – И от дозы. И, конечно, от того, какие медикаменты они принимали бы в то же самое время. Те, кто принимал бы, например, вазопрессин, могли бы стать менее вялым. В зависимости от дозы. Потребовалось бы двадцать – тридцать миллиграммов, я думаю. Однако пациенты со слабоумием реагируют лучше других. Те, что в ранней стадии слабоумия. Декседрин гораздо лучше метилфенидата, но приходится работать с тем, что есть. – Она вздохнула. – Я не думаю, что у кого-то из вас есть доступ к декседрину. В последнее время его практически невозможно достать.
Мы с Глорией переглянулись.
– Ты вообще слышала хоть что-то из того, что мы рассказали? – спросила я.
Джилл Франклин наморщила носик.
– Да, Лили Романо облажалась. Но и я тоже, верно? – Она придвинулась вперед, положив руки на стол. – А вы, вместо того чтобы играть в гёрл-скаутов, могли бы стать частью продвинутой медицины и улучшить жизнь всех пациентов, больных слабоумием.
– Как? – спросила я, удивляясь, почему в ее глазах не отражается безумие.
– Отправившись домой и выспавшись. А когда проснетесь завтра, все мы будем заниматься своими обычными делами. Ты, – она указала рукой на Глорию, – сможешь волонтерствовать сколько влезет и когда захочется. Я смогу заставить Акинтолу подписаться на это. Да и с чего бы ей не подписаться, учитывая твой счет: четыре из пяти. Это было приятно, разве нет? Быть героем? Или героиней, или как там правильно. Жаль, что так вышло с миссис Будро, но такое случается; время от времени один из них не возвращается к жизни, каким бы здоровым до того ни казался. А ты, – она указала на меня и нахмурилась, – я не помню, чем ты там занимаешься, но помню, что твоя мать все время жалуется, что ты никогда не берешь отпуск. Ну так возьми его сейчас. Она не слишком деградирует, пока тебя не будет. А может, не деградирует вообще.
– Сколько человек участвует во всем этом? – недоверчиво спросила я.
Джилл Франклин на мгновение посмотрела вверх.
– Трудно сказать. Здесь – только я и Лили.
– Ты хочешь сказать, что это… это заговор? – Моя сестра практически пропищала последнее слово.
– Какой заговор? – Джилл Франклин посмотрела на нас как на сумасшедших. – Если ты входишь в Интернет, означает ли это, что ты участвуешь в заговоре?
Она перевела взгляд с меня на Глорию и обратно.
– Мне следовало догадаться, что вы на это не пойдете. – Она начала продвигаться к двери. – Вы, гёрл-скауты, вероятно, как большинство женщин среднего возраста, не слишком крепки физически. Я знаю, что не выгляжу силачкой, но у меня мускулы медсестры – я в одиночку могу поднять почти любого из наших пациентов. Или утихомирить их, если они начинают буйствовать. Так что сейчас я сворачиваюсь, а вы можете звонить в…
Я даже не успела заметить движения Глории. Джилл Франклин открывала дверь, и я почувствовала, как что-то проскользнуло рядом со мной. Рамка с фотографией детей Селесте Акинтолы слетела со стола, упав мне на колени. Я едва успела понять, что Глория взобралась на стол, прежде чем прыгнуть вперед, приземлившись на Джилл Франклин. Обе они выпали через открытую дверь в коридор.
В последующие пару минут воцарился хаос. Джилл Франклин лежала на животе, вопила от ярости и звала на помощь, а Глория сидела на ее спине, завернув ей руку так, что сломала бы, если Джилл попыталась бы ею пошевелить. Я стояла в дверном проеме и, моргая, смотрела на них.
– Я звоню в полицию! – завизжала женщина, кажется Дидра, из сестринского поста.
– Скажи им, чтобы поторопились! – закричала в ответ Глория. – У вас нет охранников?
– Режим экономии, – прохрипела Джилл Франклин. – Видишь, в какой безопасности твоя мать? На все здание ни одного охранника…
– Заткнись, – сказала Глория и вздернула ей руку чуть выше. – Я тебе покажу, кто здесь женщина среднего возраста, сучка.
Мне, конечно, хотелось бы рассказать, что Глория держала Джилл Франклин на полу, пока не прибыла полиция, и что после того, как они услышали наш рассказ, они немедленно отправили машину, чтобы арестовать Лили Романо, и что их обеих судили и приговорили к длительным срокам заключения, и так далее, и тому подобное. Но Дидра – да, это все-таки была Дидра – увидела лишь то, что моя сестра напала на ее коллегу, и, вызвав на подмогу дежурных медсестер по громкой связи, решила что-то с этим сделать. Дамочка почти моего возраста, но с крепкими мускулами медсестры-сиделки, да и опыта ей было не занимать. Когда я попыталась встать на ее пути, она сбила меня с ног, и я приземлилась на задницу. У меня, возможно, еще оставался шанс, но, понятное дело, мы перебудили весь пансионат, и пациенты высыпали из комнат посмотреть, что происходит.
Но штука в том, что открывала двери своих комнат, чтобы посмотреть, что за шум, не просто группа полусонных людей. Это была толпа тотально дизориентированных стариков, которые и видели, и слышали плохо, наталкивались друг на друга, наступали на меня, падали, споткнувшись о Глорию и Джилл Франклин, и кричали от боли, паники или и того, и другого. Во всем этом сумбуре Джилл Франклин умудрилась вырваться и исчезнуть за пару минут до прибытия полиции.
Которая, естественно, арестовала меня и Глорию.
В тюрьму мы не сели, но были очень близки к тому. К счастью, Селесте Акинтола поверила нам.
Доказательств у нас практически не было – метилфенидат выводится из организма достаточно быстро. Эффективно метаболизирует, так, кажется, выразилась Акинтола. К тому времени, как врач отдал распоряжение сделать пациентам анализ крови, было уже слишком поздно. Я передала таблетку Лили Романо полиции, но не могла доказать, что пилюля принадлежала ей. Когда я рассказала служащей полиции, которая брала мои показания, о том, как ко мне попала эта таблетка, она просто покачала головой. Вряд ли стоит добавлять, что и Лили, и Джилл давным-давно исчезли с горизонта. Селесе Акинтола уволилась.
Мне пришлось взять вторую закладную на дом, чтобы покрыть наши расходы на адвокатов, и все равно я чувствую себя неловко, когда хочу сказать Глории, что ей нужно найти работу. Она уже приступила к поискам, что в ее случае означало размещение слегка преувеличенного резюме на сайтах агентств по трудоустройству, и проверку электронной почты до того, как она отправлялась навестить маму. Волонтерство кануло в Лету, но она все равно ездила к маме каждый день.
Кстати, фирма, которой принадлежал пансионат, нашла возможным дать мне солидную поблажку по части счетов за уход. Похоже, их юридический отдел пришел к выводу, что, несмотря на отсутствие надежных доказательств, исчезновение обеих предполагаемых злоумышленниц может быть достаточным для гражданского иска. Я с радостью подписала все бумаги, включая согласие на неразглашение и на отказ от ответственности (их ответственности, естественно). Необходимость выплачивать вторую закладную изрядно истощила мои финансы.
Изменения в состоянии мамы были очевидными, хотя и не столь драматичными, как боялась я. Она жаловалась на обессиленность, на заторможенность. Часть других пациентов, похоже, чувствовали себя так же, включая и тех, кто не был болен слабоумием.
Однажды вечером я спросила Глорию, появились ли новые герои или героини в пансионате с тех пор, как сама она стала обычным визитером. Глория сказала, что ничего такого не слышала.
