– Получается, что Соня и Сара действительно еще живы…
– …на самом деле видела Андерсона? И как он выглядит?
– Но с какой стати он вообще…
– …допустим, но это еще не доказывает…
– ПОДОЖДИТЕ ВЫ! – обрывает Адам сразу всех одновременно. – Где, черт возьми, он находится сейчас, в данную минуту? – Он поворачивается, чтобы заглянуть мне в глаза. – Ты сама сказала, что Уорнер привел тебя на место трагедии, чтобы ты увидела, что случилось с «Омегой пойнт». Но в тот самый момент, когда появляется Кенджи, Уорнер каким-то таинственным образом исчезает. – Пауза. – Все так?
Я киваю.
– Ну так что? – продолжает он. – Куда он подевался? Просто ушел? – Адам поворачивается к слушающим. Медленно обводя их взглядом. – Ребята, а ведь ему известно, что по крайней мере один из нас остался в живых! Скорее всего, он отправился за подмогой, чтобы вместе со своими солдатами разделаться с тем, кто остался. – Он замолкает, отчаянно мотая головой. – Вот черт, – негромко произносит Адам. – ЧЕРТ!
Все замирают на своих местах. Все напуганы.
– Да нет же! – быстро отвечаю я, поднимая обе руки вверх. – Нет, ничего подобного он делать не собирается…
На меня пристально смотрят восемь пар глаз.
– Ему совершенно не нужно убивать вас, ребята. Ему так же, как и нам, не нравится Оздоровление. И он ненавидит своего отца…
– О чем ты говоришь? – встревоженно перебивает меня Адам. – Уорнер – самый настоящий зверь…
Я глубоко дышу, чтобы успокоиться. Мне нельзя забывать о том, как мало они знают об Уорнере, они же не слышали его точку зрения на определенные вещи. Значит, мне надо постоянно напоминать себе то, как я сама думала о нем всего несколько дней тому назад.
А откровения Уорнера еще так свежи в памяти, и они еще не до конца осели в моем мозгу. Я не знаю, как и что должна сейчас говорить в его защиту и как можно примирить такие разные мнения о нем. На секунду я даже начинаю злиться на него за то, что он сам создал свой идиотский имидж животного. И еще я сержусь на Уорнера за то, что именно из-за него я сейчас оказалась в таком затруднительном положении. Если бы он не строил из себя неадекватного извращенца, мне не пришлось сейчас стоять вот так, посреди комнаты, и оправдываться перед своими же друзьями.
– Он сам хочет свергнуть Оздоровление, – пытаюсь я что-то объяснить. – И еще он хочет убить Андерсона…
И снова комната оживает, потому что все сразу начинают спорить. Отпуская каждый свою реплику. Раздаются выкрики, резкие словечки, но в общем все сводится к тому, что мне, оказывается, никто не верит. Все считают, что я сама сошла с ума, потому что Уорнеру удалось хорошенько промыть мне мозги. И еще они уверены в том, что он самый настоящий убийца со стажем, который силой удерживал меня в своей комнате и пытался использовать меня в качестве орудия пыток.
У них, конечно, своя правда, в которой они твердо уверены. Ошибаются они только в одном – во всем.
Никто из них не знает правду, и мне не дают шанса что-то объяснить. Но когда я собираюсь открыть рот и начать говорить в свою защиту, краем глаза я замечаю Иана.
Он откровенно смеется надо мной.
Очень громко, хлопая ладонью о колену. Голова у него откинута назад, он даже подвывает, захлебываясь от смеха. Вероятно, так его развеселила моя глупость, и на секунду я и сама начинаю сомневаться в своей правоте и во всем том, что успел рассказать мне Уорнер.
Я крепко зажмуриваюсь.
Как же мне узнать, могу ли я на самом деле доверять ему? Как убедиться в том, что он не наврал мне, как это было раньше, когда он представлялся мне совсем другим человеком?
Я устала, мне становится плохо от этой неуверенности и неопределенности. Как же все это надоело!
В этот момент я начинаю быстро моргать, потому что понимаю, меня кто-то вырывает из этой толпы и тянет в сторону комнаты Джеймса, туда, где хранятся запасы провизии. Оказывается, это Адам втаскивает меня в комнатку, и он тут же закрывает за нами дверь, отрезая нас двоих от всеобщего безумия. Он держит меня за руки и смотрит мне в глаза. В его взгляде столько напряжения, что мне становится страшно.
Я попадаю в ловушку.
– Что происходит? – спрашивает он. – Почему ты так отчаянно защищаешь Уорнера? После всего того, что он сделал с тобой, ты должна была бы возненавидеть его… ты должна быть в ярости…
– Я не могу. Адам, я…
– Что ты хочешь этим сказать? Что означает это твое «не могу»?
– Я просто… все не так просто. – Я мотаю головой и пытаюсь объяснить необъясняемое. – Я даже не знаю, что сейчас о нем думать. Оказалось, что очень многое я понимала неправильно, а на кое-что вообще не могла себе ответить. – Я опускаю взгляд. – Он действительно… – Я колеблюсь, начиная противоречить сама себе.
Я не знаю, как мне рассказать ему все правду так, чтобы со стороны не показалось, будто я нагло вру.
– Ну, я не знаю, – наконец выдаю я, глядя на свои руки. – Не знаю. Он просто… ну, не такой плохой, как я считала раньше.
– Ух ты! – удивленно выдыхает Адам. – Значит, он не такой плохой, как ты считала раньше? Не такой плохой? Как, скажи на милость, он может быть лучше, чем ты думала?
– Адам…
– И о чем ты думала, Джульетта? Что ты считала?
Я смотрю на него и вижу в его взгляде нескрываемое отвращение.
Меня охватывает паника.
Мне срочно нужно найти способ все ему объяснить. Мне нужен неопровержимый пример, доказывающий, что Уорнер совсем не такой, каким он кажется всем остальным. Но я уже начинаю понимать, что я потеряла доверие Адама. Он мне больше не верит. Я задумываюсь и не знаю, что именно нужно сейчас сказать.
Он открывает рот, чтобы начать говорить, но мне удается его опередить.
– Ты помнишь тот самый день, когда ты нашел меня в душе, когда я рыдала? Ну, когда Уорнер заставил меня мучить того младенца?
Адам еще в чем-то сомневается, потом нехотя и очень медленно кивает.
– Это была одна из основных причин моей ненависти к нему. Я думала, что он на самом деле поместил в комнату маленького мальчика, ну, что он украл у кого-то для этого ребенка и хотел, чтобы я начала его пытать. Это было возмутительно. То есть настолько отвратительно и одновременно ужасающе. Я подумала, что он не человек, а чудовище. Настоящее, неприкрытое зло. Но… это все происходило не на самом деле, – добавляю я уже шепотом.
Адам выглядит так, будто его что-то смущает.
– Это была иллюзия, – пытаюсь объяснить ему. – Уорнер объяснил мне, что это была такая специальная камера-тренажер, а не камера пыток. Он рассказал мне, что все происходило только в моем воображении.
– Джульетта, – начинает Адам и вздыхает. Он отворачивается, потом снова смотрит на меня. – О чем ты вообще говоришь? Разумеется, это была иллюзия.
– Что?!
Адам смущенно смеется.
– Так ты знал, что это все происходило не на самом деле?.. – растерянно спрашиваю я.
Он молча смотрит на меня.
– Но как же так? В тот день, когда ты меня нашел, ты сказал только то, что в этом нет моей вины. Ты сказал, что уже слышал о случившемся и что я не виновата…
Адам проводит рукой по своему затылку.
– Я подумал, что ты так переживаешь, потому что сломала стену, – говорит он. – Ну, то есть я, конечно, предполагал, что эта иллюзия тебе покажется страшной, но мне показалось, что Уорнер должен был предупредить тебя о том, что это все-таки происходит не в реальной жизни. Я же не знал, что ты все это приняла за чистую монету. – Он на секунду закрывает глаза. – Я был уверен в том, что ты так расстраиваешься по поводу своего открытия – что у тебя обнаружилась вот такая чудовищная сила. И еще ты переживаешь за солдат и о том, что с ними потом случилось.
Я шокирована этим признанием. Я смотрю на него и часто моргаю.
Все это время в моей голове таилось крохотное сомнение – а вдруг все-таки Уорнер меня обманул, и тот малыш был настоящий. Ведь Уорнер раньше часто обманывал.
Но теперь я получаю подтверждение от самого Адама.
Я в тупике.
Адам качает головой:
– Настоящая скотина! Не могу поверить, что он мог так с тобой поступить.
Я опускаю взгляд.
– Уорнер совершал много безумных поступков, но он действительно думал, что помогает мне.
– Но при этом он не помогал тебе, – снова сердится Адам. – Он мучил тебя…
– Нет, это не так. – Я сосредотачиваю взгляд на какой-то трещинке в стене. – Как это ни странно прозвучит… но он очень здорово помог мне. – Я колеблюсь, не зная, могу ли сейчас посмотреть Адаму в глаза. – В тот день во время эксперимента в комнате-тренажере я впервые в жизни позволила себе рассердиться по-настоящему. Я даже не предполагала, на что я могу быть способна, что я даже физически обладаю огромной силой, вплоть до того самого момента.
Я отворачиваюсь в сторону.
Нервно сжимаю и разжимаю ладони.
– Уорнер просто поддерживает такой своеобразный имидж, – говорю я. – Он часто ведет себя так, будто он извращенец и бессердечный монстр, но он… я даже не знаю… – Я умолкаю, переводя взгляд куда-то вдаль, на какой-то предмет, который я практически не вижу со своего места. На меня накатывают воспоминания. Уорнер улыбается. Его нежные руки вытирают мои слезы. «Все хорошо, все хорошо», – говорил он мне. – Он на самом деле…
