– Шерсть же вся промокла! – сказал король.
– Это не важно – мы обрабатываем и прядем шерсть особым образом, и сырость ее не портит, – объяснила я.
Его величество посмотрел на Робин. Та как раз взяла немного мокрой пряжи и принялась прясть. Потом он уставился на меня – как обычно, словно поддразнивал.
– Пушистик, – заметил он, – но всем же известно, что шерсть садится. Иногда я начинаю подозревать… А у варваров есть женщины-маги? Думаю, ты могла бы быть одной из них.
– Нет, ваше величество, я не волшебница.
– А в таком случае можешь ли ты поклясться, что вся эта возня с ткачеством затеяна не ради какого-то другого мужчины? – пристал он.
У меня сердце екнуло, но я ответила:
– Это не для смертного, ваше величество.
Его это успокоило, хотя и не до конца, и он подошел к двери взглянуть на дождь. Хэрн сидел у выхода, прислонившись к каменной стене, и тоже мрачно пялился наружу. Озеро кипело и бурлило. Почти у самых моих ног вода среди камышей шла пузырями. Я то и дело, закончив очередной ряд, косилась в дверной проем. Горы окружали нас со всех сторон: высокие зеленые склоны, еще более высокие коричневые, и надо всем этим – черно-синие вершины, окутанные облаками. Теперь, когда дождь начал ослабевать, я расслышала шум несущейся со склонов воды. По каждому углублению и желобку бежали ручьи. Некоторые находились так далеко, что казались белыми штрихами, наподобие следа проползшей улитки; другие же, поближе, мчались по камням, поднимая водяную пыль.
– Думаю, отсюда мы далеко на лодках не уйдем, – произнес король и отвернулся, вполне довольный.
Пожалуй, он был прав. Нам придется покинуть Реку. Она впадала в озеро, протекая через узкую расщелину между скалами. Думаю, течение там бурное. А над этой расщелиной, на самой высокой и черной горе я разглядела белую полосу. Должно быть, это и был исток нашей великой Реки.
Хэрн тоже его заметил.
Столько всего произошло, а ткать совсем некогда! Хэрн смотрел на тростник у нас под ногами.
– Прилив начался. Глянь, течение пошло в другую сторону.
Я перегнулась через станок. Пузырьки, пена и мелкие веточки, которые прибило к берегу, медленно двигались вдоль него, к той самой расщелине. На мгновение показалось, будто Хэрн прав. Потом я спохватилась.
– Но прилив не добирается даже до Шеллинга!
Мы поискали взглядом Танамила, чтобы спросить его, что все это значит. Робин пряла, сидя с другой стороны дверного проема, а Танамил склонился над ней. Наших взглядов он не заметил. Эти мне влюбленные!
– Джей! – позвал Хэрн. – А разве здесь бывает прилив?
Тот подошел поближе и взглянул на воду. Меня он будто не замечал.
– Нет. Прилив доходит только до Красной реки. Это, наверное, водоворот. Вода быстро проносится через середину, а по краям отстает. Понимаешь?
Культя его дернулась, как будто он хотел рукой указать на озеро.
Посреди озера начали образовываться волны. Я почему-то не очень поверила в слова Джея. Уж слишком это все походило на прилив.
А потом бурлящая вода докатилась и до тростника под дверью. Вспенился белый гребень, и мы с Хэрном тут же промокли. Посреди этого гребня из воды показалась голова и плечи матери. Мать, в отличие от нас, была совершенно сухая. И разгневанная.
– Танамил! – позвала она.
А тот вскочил и вытянул руку, как будто пытаясь отстранить ее.
– Я не могу общаться с тобой, – виновато произнес он.
– Но я должна с тобой говорить! – отрезала мать, сделав упор на слово «должна». – Танамил, тебе доверили стоять на страже! Отвлекись от Робин хоть ненадолго и посмотри, что творится вокруг! Канкредин приближается. Он со своими магами уже одолел половину Реки. Они гонят мои воды перед собой.
– Но… – непонимающе протянул Танамил. – Как, без Гулла?..
– Звитт рассказал им, что Гулл – мой сын. Канкредин понял, что его одурачили. Он возьмет вместо Гулла Хэрна или Робин. Колдун знает, куда они направились. Глупец! Забери волшебную накидку у короля и немедленно покажи Танакви, что с ней нужно сделать!
Мама развернулась. Белый гребень вскипел и опал. А над озером взмыл большой лебедь.
Наверное, королю и его людям мать все это время виделась как лебедь, который плавал у кромки воды и клекотал. Пока она давала указания Танамилу, воины принялись подбивать друг дружку взяться за лук, приговаривая, что у лебедя вкусное мясо. Едва лишь я оправилась от потрясения, вызванного словами матери, как Джей сказал:
– Эх, будь у меня обе руки, он бы от меня не ушел!
Вот теперь я невзлюбила Джея.
Утенок, пригнувшись, протиснулся между братом и ткацким станком.
– Где накидка? – тихо спросил он.
– В королевской лодке, в сундуке, – прошептал в ответ Хэрн. – Я сейчас учиню какой-нибудь переполох, а вы с Танакви заберите ее.
Я посмотрела на Танамила. Он бурно закивал, но вытянул руки вперед, изобразив, будто они связаны, – хотел так показать, что ничего не может сделать.
– Приготовьтесь! Как только поймете, что на вас никто не смотрит, – бегите! – прошептал Хэрн.
Я с трудом заставила себя притворяться, будто тку.
Утенок же выдернул из воды пучок камышей и принялся лениво плести небольшую циновку. Вид у него был такой, словно ему до смерти скучно.
Нам не пришлось долго ждать. Король заметил, как побледнела Робин. Когда сестра увидела мать, она выронила веретено и выпрямилась, сцепив руки. Я поняла по движению ее губ, что она шепчет: «О нет! Мама!» Кажется, Робин решила, что во всем виновата – именно из-за нее Танамил пренебрег своими обязанностями. Когда тот наклонился и принялся что-то ей шептать, сестра ему не ответила.
– Не унывай, красавица! – сказал король, подошел и ущипнул Робин за щеку. – Это всего лишь лебедь. Какая же ты милая и робкая! Знаешь, я вправду тебя очень люблю.
– В таком случае, – воскликнул Хэрн, вскакивая, – почему бы вам наконец на ней не жениться?!
Он обошел мой станок и с обвиняющим видом двинулся к королю.
– Вы уже давно об этом говорите, но никак ничего не сделаете! Что подумают люди? Я не могу допустить, чтобы о моей сестре сплетничали!
И он много еще чего сказал. Если Хэрн захочет, он бывает весьма красноречив. Я очень жалею, что не могла остаться послушать это и посмотреть на лицо короля. Впервые на моей памяти он перестал улыбаться. Но я проскользнула мимо станка и нырнула в тростники, а его величество тем временем пришел в себя, чтобы вновь натянуть улыбку на лицо.
– Дорогой мой! – повторял он. – Дорогой мой!
И каждый раз, как король это произносил, Хэрн начинал выражаться еще громче и жестче.
– Имя Робин запятнано! – орал брат, пока мы с Утенком мчались среди деревьев, а Танамил маячил впереди.
– Чести нашей семьи нанесен урон! – взревел Хэрн, и мы, не сдержавшись, прыснули.
– Надеюсь, король не примет слова Хэрна слишком близко к сердцу, – усмехнулся Утенок, когда Бессмертный нырнул в королевскую лодку.
Лодка под ним почти не шелохнулась, а вот подо мной с Утенком просела.
– Заперто. – Танамил стоял рядом с красивым резным сундуком короля, и вид у него был совершенно беспомощный.
Утенок рассмеялся и щелкнул пальцами.
У него потрясающе гибкие большие пальцы. Он может выгнуть их назад перпендикулярно ладони. Выглядит это так же ужасно, как культя Джея. Вот и сейчас он так сделал и еще раз ими щелкнул. Резная крышка сундука тоже в ответ щелкнула и подскочила. Я приподняла ее, окатив себя потоком воды.
– Где ты этому научился? – спросила я.
– Танамил показал, – ответил Утенок.
Бессмертный уже снова был на берегу. Он рассмеялся.
Моя накидка лежала поверх каких-то золотых вещей. Я схватила ее и быстренько свернула, успев краем глаза заметить блюда и кубки, разукрашенные красными и синими камнями. Наверное, за этот сундук можно было купить всю нашу страну. Я повернулась, собираясь последовать за Танамилом.
И в этот момент в лодку тяжело запрыгнул Джей. И по его лицу я поняла, что не нравлюсь ему даже больше, чем думала. Он смотрел на меня в точности как когда-то Звитт.
– Ах ты, воровка! Дьявольское отродье!
И братья твои точно такие же! Что это вы затеяли?
– Ничего! – огрызнулась я. – Король должен жениться в этой накидке. Я и несу ему ее.
– Лгунья! – крикнул Джей. – Варварка! Лгунья! Ты смогла одурачить короля, но меня ты не обманешь! Отдай накидку! И можешь заодно отдать эту золотую статуэтку!
Уж не знаю, откуда Джею было известно, что Единый у меня за пазухой. Должно быть, он уже давно следил за мной.
– В Реку! – скомандовал Танамил с берега.
Он поднес свирель к губам. Я попыталась прыгнуть за борт, но Джей вцепился в накидку и рванул меня обратно.
– Нет, ты не уйдешь! – крикнул он. – Ты отправишься к королю!
Меня больше не волновало, сколько там у него рук – одна или две, – и я ударила его, как учил Танамил. Мы оба грохнулись за борт, подняв фонтан брызг. Джей взвыл и принялся барахтаться. До этого момента я понятия не имела, что он не умеет плавать.
