– То есть ты в него уже не влюблена.
Я не нашлась, что ответить, и потупилась. Смерть Шона меня опустошила, и то, что я отчасти была в ней виновата, мучило меня, но я уже начала оправляться от утраты. По крайней мере, я не думала о нем, как о мужчине, и не стала бы врать Рену, используя Шона как причину отказа.
– Тогда я ничего не понимаю.
– Зачем я тебе? – дрожащим голосом спросила я. – Ты меня совсем не знаешь.
Рен недоверчиво уставился на меня.
– Зато я знаю, что завтра может и не быть. Нет никакой гарантии, что мы доживем до завтра или до следующей недели. Если чего-то хочешь, нужно действовать сразу. Мне не нужно знать историю твоей жизни, чтобы тебя захотеть. И не надо ловить меня на слове, а то я уже по глазам вижу, что ты мне сейчас ответишь. Я хочу узнать твою историю. И тебя. Я хочу… А, пошло все к черту.
Рен положил ладонь мне на щеку, запрокинул мою голову, и не успела я опомниться, как он меня поцеловал.
Поцелуй не был ни медленным, ни робким.
Он целовал меня так дерзко и жадно, словно заявлял права на мое тело, душу, все мое существо. Его поцелуй был требовательным; языком он раздвигал мне губы, и я… поддалась. И Рен по-животному глухо застонал, так что меня бросило в жар. Наш поцелуй становился глубже, язык Рена скользил по моему, исследовал мой рот. Он покорил меня, захватил в плен.
Наконец Рен оторвался от меня, глубоко вздохнул, впился в меня взглядом и провел большим пальцем по моей нижней губе. Зеленые глаза его горели.
– Меня никто никогда так не целовал, – прошептала я, чувствуя, как покалывает губы.
– Ох, черт, Айви, – простонал Рен и снова приник к моему рту.
На этот раз он был нежен, нетороплив, словно исследовал контур моих губ, и я… ответила ему.
Рен крепче сжал мое бедро, когда я коснулась языком его губ, снова застонал и скользнул рукой мне под платье. Его пальцы коснулись моего клитора, и меня охватила истома. Я не думала ни о чем. Мне было плевать на все. Рен подхватил меня за ягодицы, приподнял, так что я встала на цыпочки, и прижался ко мне бедрами. Я почувствовала его твердый член. Содрогаясь от острого наслаждения, я обхватила Рена за шею. Этот поцелуй был совсем другим, и я сказала ему правду: меня никто никогда так страстно не целовал.
Рен ласкал меня пальцами, и с каждым его движением я чувствовала, что вот-вот кончу. Когда это случилось, я выгнула спину и прижалась к нему еще крепче. Он что-то проговорил между поцелуями, но слов было не разобрать. Я почувствовала, как по его сильному телу прокатилась дрожь. Я не помнила себя. Я с головой погрузилась в чувства, которые он во мне разбудил.
Рен прервал наш поцелуй, прижался лбом к моему лбу, не прекращая меня поглаживать.
– Вот увидишь, я буду хорошо себя вести, – пообещал он глухо.
Я хрипло рассмеялась.
– По-моему, у тебя это уже не получилось.
– Вот еще! Если бы я не старался, я бы давно стащил с тебя трусики… – Он отодвинул тонкую ткань, и я ахнула. – И вошел в тебя глубоко-глубоко, прямо здесь, у этого чертова столба.
Меня пробрала дрожь. С одной стороны, мне безумно этого хотелось. С другой стороны, именно этого мне хотелось больше всего на свете.
– Но меня не так воспитывали, – тихо добавил Рен.
Я изумленно вытаращилась на него, но он снова поцеловал меня – на этот раз иначе. Наши губы соприкоснулись раз, другой – нежно, но так же страстно, как прежде. Я дрожала всем телом. Рен прижимался ко мне губами, и мне казалось, будто все мое существо пробуждается под его поцелуями. Я не могла ни о чем думать. По моей шее разлилось приятное тепло, разошлось по груди и ниже.
Вдруг со стороны входа в гараж послышался смех, прокатился эхом по стоянке, и мы поняли, что не одни. Рен поцеловал меня в последний раз, оторвался от меня, погладил по попе и убрал руку. Опустил меня на землю, одернул на мне платье и обхватил мою голову ладонями.
– Давай не будем торопиться, но и делать вид, будто ничего не было, тоже не станем. Хорошо? – нежно спросил он, и я едва не закричала: «Да!» – Давай посмотрим, куда нас это заведет. В конце концов, что нам еще остается? Это все, что мы можем друг другу обещать.
Впившись взгладом в его зеленые глаза, я с ужасом обнаружила, что киваю.
Рен ухмыльнулся, чмокнул меня в лоб и в нос.
– Поехали домой.
Я двигалась, точно в тумане – так, словно эльфы высосали из меня все соки, как из тех бедолаг из клуба. Шагая за Реном к машине, я поймала себя на том, что уже не понимаю, кто опаснее для меня: он или эльфы, – если все они обладают такой властью надо мной.
В воскресенье утром я чувствовала себя как-то странно. В смысле, еще более странно, чем обычно. Да и что считать обычным: вчера, например, вернувшись из ночного клуба, я обнаружила, что Динь завел себе аккаунт в Твиттере и ввязался в перепалку по поводу того, кто из актеров лучше сыграл Доктора в фильме «Доктор Кто». Я в глаза не видела ни одной серии, да и, признаться, мне было совершенно все равно, так что не стала вмешиваться.
Проснувшись, я не могла думать ни о чем, кроме того, как Рен прикасался ко мне, как он меня целовал. Чтобы побороть возбуждение, я немедленно встала, отправилась на пробежку и бегала усерднее, чем когда-либо, но меня все равно томило странное ощущение. Не могу сказать, что неприятное. Волнение смешивалось в моей душе со смущением, и от этого я… чувствовала себя нормальной. Полный бред, конечно. Что-то я совсем не о том думаю. Мне бы сейчас ломать голову над тем, как найти врата и помешать эльфам, учитывая, что до равноденствия остались считаные дни. Мне по-прежнему хотелось переговорить с Дэвидом, попытаться объяснить, что нам удалось разведать, но Рен, когда мы ехали обратно, настоял, что это слишком рискованно. Тогда-то я и решила, что, если в воскресенье не получится пообщаться с Мерль, я все-таки пойду к Дэвиду, а Рен пусть делает, что хочет.
На этом мысли мои вернулись к Рену.
Я прекрасно понимала, что меня так тревожит. Я до сих пор ни с кем о нем не говорила, а именно это мне было нужно, чтобы перестать постоянно думать о нем и сосредоточиться на важном: например, на том, как предотвратить бойню, которая неминуемо разразится, если эльфы откроют хотя бы одни врата.
Но Вэл в воскресенье меня продинамила, не пошла со мной пить кофе и выбирать книги: написала, что, дескать, сегодня не получится. Наверняка из-за того парня, с которым они ломали кровати по всему городу. Тогда я позвонила Джо Энн, и мы встретились в кофейне у кладбища.
На мне были широкие тренировочные штаны и футболка, волосы я собрала в небрежный узел. По сравнению с Джо Энн, которая пришла в обтягивающих джинсах и блузке, с прямыми блестящими волосами, я выглядела совершеннейшей неряхой. Глядя на нее, я только диву давалась, почему она так стесняется общаться с парнями. Она же такая красавица, умница, милая и добрая.
Пока Джо Энн наслаждалась латте, я залпом выдула свой сладкий холодный чай, как будто соревновалась с кем-то, и наконец решилась. Уж не знаю, почему мне стоило такого труда заговорить об этом и почему я так покраснела, когда рассказывала ей о Рене.
– Я тут познакомилась с одним парнем, – промычала я, не выпуская изо рта соломинку.
Джо Энн вскинула брови.
– Да ты что? Когда?
– Недели две назад. Мы… вместе работаем. Он из Колорадо, – сообщила я, испытывая неловкость из-за того, что о многом приходится умалчивать.
Она улыбнулась, откинулась на спинку стула и уставилась на меня сияющими от радости глазами.
– Он симпатичный?
– Симпатичный? – повторила я, еле удержавшись от смеха. В руках я вертела стаканчик из-под чая. – Это еще слабо сказано.
– Ого! Значит, он красивый?
Я кивнула и слабо улыбнулась.
– Еще какой.
– Здорово. – Джо Энн подняла стаканчик с латте. – По-моему, ты что-то недоговариваешь. Он, наверно, ведет себя как мудак?
– Нет, – возразила я, подняв на нее глаза. – Он очень милый… и обаятельный. Настойчивый, но не в плохом смысле, – быстро добавила я, заметив, как она нахмурилась. – Ну, то есть он знает, чего хочет, и добивается своего. Он не стесняется своих желаний.
– Понятно. – Джо Энн сделала глоток и пристально посмотрела на меня. – Значит, он красивый и милый. Знает, чего хочет, и при этом не ведет себя как мудак. – Я кивнула, и она спросила: – Он тебе нравится?
Я открыла рот, но не смогла выдавить из себя ни слова, как будто у меня во рту кляп.
– Он тебе нравится, – поддразнила меня подруга.
Я фыркнула.
– С чего ты взяла?
– Ты раньше никогда не рассказывала о парнях, так что нетрудно догадаться, – пояснила она, облокотилась на стол и оперлась подбородком о ладонь. – Значит, он тебе нравится. Признайся. Ну, скажи. Айви, ради меня.
Я рассмеялась и покачала головой.
– Ладно. Так уж и быть. – Я запрокинула голову и застонала. – Он мне нравится.
Не знаю, почему, но нравится.
– Потому что он красивый, милый и обаятельный.
