Придворные остались позади, шотландский король вышел вперед, чтобы обнять нашего короля. В первые несколько секунд это была самая дружеская встреча, какую только можно представить. Наш король подозвал и представил принца Эдмунда, потом к ним подступила молодая дама в роскошном розовом платье, возможно шотландская королева, – по крайней мере, шотландский король улыбнулся ей, как очень хорошей знакомой, – а потом настала очередь архиепископа и мерлина выйти вперед и благословить собравшихся. Тут и случилось страшное.
Мерлин распростер руки, чтобы призвать на землю благую магию. Папа говорит, что на самом деле руки растопыривать не надо и вообще не надо совершать никаких жестов для того, чтобы пользоваться магией. Вот почему его так раздражает Сибилла: она всегда выпендривается, когда колдует. Но папа говорит, что мерлину необходимо демонстрировать людям, что именно он делает. И вот бедный дедуля широко раскинул руки. Его лицо, всегда довольно бледное, приобрело какой-то странный оттенок. Даже мне с моего места было видно, что губы мерлина, мелькнувшие в белой бороде, сделались какими-то сиреневыми. Он поспешно свел руки и обхватил себя за плечи. А потом медленно согнулся и рухнул на мокрую траву.
Какой-то миг все просто стояли и смотрели. И как раз в этот момент наконец-то наступила обещанная папой хорошая погода. Засияло солнце. Вдруг навалилась удушливая, влажная жара.
Папа подбежал к мерлину первым. Когда две свиты встретились, папу оттеснили в крайнюю колонну, поэтому ему хватило пары прыжков, чтобы оказаться рядом и опуститься на колени. Он мне потом клялся, что в этот момент мерлин был еще жив, хотя у него явно случился тяжелый сердечный приступ. Но папе пришлось уступить место принцу Эдмунду, который подбежал следующим. Принц Эдмунд протянул руку к груди мерлина и тотчас отдернул ее, объятый страхом. Он обернулся к королю, начал что-то говорить. Но тут же умолк, потому что почти в тот же миг налетела Сибилла и перевернула несчастного старика на спину. К тому времени он уже явно был мертв. Когда в лесу ног столпившихся вокруг людей образовался просвет, я мельком увидела лицо мерлина с широко раскрытыми глазами, и, как сказал Грундо, тут ошибки быть не могло.
– Мертв! – взвыла Сибилла. – Мой наставник, мой учитель!
Она запрокинула голову так, что с нее свалилась шляпа, и снова взвыла, глядя в упор на короля Шотландии:
– Ме-ертв!
Больше она ничего не сказала. Она просто стояла, с черными мокрыми пятнами на бархатной юбке, оттого что она опускалась на колени в траву, и смотрела на шотландского короля, прижав к груди крепко стиснутые руки.
Наш король сказал шотландскому королю ледяным тоном:
– Насколько я помню, вы, ваше величество, обучались магии?
Шотландский король смерил его взглядом, помолчал и ответил:
– Думаю, на этом всякой дружбе между нами конец. Всего хорошего.
Он развернулся, взмахнув пледом, и широко зашагал прочь вместе со всеми своими людьми. Далеко идти ему не пришлось. Из-за гребня холма тотчас показались ревущие машины, по большей части военные бронетранспортеры. Королевская свита погрузилась в несколько машин и укатила, а остальные вынуждены были грозно торчать на шотландской границе.
– Мы отойдем назад на несколько миль, – сказал наш король.
Остаток недели прошел в жарком, влажном хаосе. Нас с Грундо, как и большинство детей, пинали туда-сюда и гоняли с поручениями, потому что королевские пажи сбивались с ног. Нам потребовалось несколько дней, чтобы разобраться, что же происходит.
По-видимому, репортеры, сидя в своем автобусе, с самого начала снимали встречу на пленку и, мало того, транслировали все происходящее в прямом эфире. Смерть мерлина всколыхнула всю страну. Королю пришлось сразу же отправиться в автобус телевизионщиков и заверить народ, что это был несчастный случай и шотландского короля никто ни в чем не обвиняет. Однако говорил он это с таким мрачным видом, что люди не поверили ни единому слову и окончательно убедились, что виноваты во всем шотландцы. Это, разумеется, ситуации не улучшило. Одновременно весь кортеж в спешном порядке собрал вещички и отошел на юг, к границам Нортумберленда. Собственно, когда король с мрачным видом произносил свое обращение, автобус прессы, откуда он выступал, был уже в пути. Остальным автобусам приходилось жаться к обочине, пропуская армейские части, которые торопились занять оборонительные позиции вдоль границ Шотландии, так что нам оставалось только любоваться из перекошенных автобусов на живые изгороди, пока по дороге мимо нас грохотали зеленые грузовики.
Оказалось, что король Шотландии тоже выступил с обращением. В обращении говорилось, что его стране нанесено оскорбление. Он тоже принялся подтягивать к границе войска.
– Но должен же он понимать, что это всего лишь несчастный случай! – озабоченно твердила мама, когда мне наконец удалось ее повидать и спросить, что происходит.
Это было, когда мы наконец-то сделали привал вблизи деревни, где король мог остановиться в усадебном доме, достаточно просторном, чтобы волшебники могли произвести вскрытие тела мерлина. Нас с Грундо припрягли носить послания другим волшебникам, в армейский штабной автобус, в шатер прессы, в канцелярии дорожного церемониймейстера и гофмейстера, а на второй-третий день – еще и в деревенскую ратушу, где велось расследование. Происходило очень много всего сразу. По всей стране искали нового мерлина, и большинство волшебников принимали участие в поисках, в то время как остальные занимались расследованием. Вроде бы вскрытие показало, что в теле мерлина действительно присутствовали остатки заклятия, но никто не знал, какого именно. Это вполне могло быть и одно из его собственных заклятий.
Папу вызвали на допрос. В течение целого дня казалось, что именно его могут обвинить в убийстве. Все это время сердце отчаянно колотилось у меня в груди и в ушах гудело. Мама ходила белая, как простыня, и твердила: «Нет, не может быть, чтобы его обвинили, не может быть!» Вся беда была в том – как объяснила мне мама, – что все остальные, кто находился поблизости от мерлина, когда он умер, были либо особами королевской крови, либо слишком высокопоставленными чинами, так что все подозрения обрушились на бедного папочку.
Я просто передать не могу, какой это был безумный день.
А потом все как-то улеглось.
Насколько я понимаю, благодаря дедушке. Дедушка приехал в тот же вечер, вскоре после того, как папа вернулся из деревенской ратуши с таким видом, как будто провел несколько недель без сна на горной вершине. Дедушка привез с собой нового мерлина, и они оба отправились прямиком к королю. Мы деда больше не видели до позднего вечера, а ближе к полуночи все они наконец вышли на деревенскую лужайку: и дедушка, и король, и мерлин, и судьи, и принц Эдмунд, и целая вереница волшебников, которые устроили большой переполох из-за нового мерлина. Новый мерлин оказался тощим молодым человеком с маленьким острым подбородком и большим кадыком. Он, похоже, был слегка ошеломлен тем, что так внезапно прославился. А может, он просто был в трансе. Принц Эдмунд все поглядывал на него с изумленным, задумчивым видом.
А тем временем канцелярия дорожного церемониймейстера действовала с обычной расторопностью. Они отгородили обширный участок деревенской лужайки, и королевская гвардия разложила там большой костер. Мы стояли, смотрели и гадали, что происходит, когда к нам подошел дедушка. Мама бросилась ему на шею и едва не разрыдалась.
– Ох, Максвелл! Это был такой ужас! Вы можете чем-нибудь помочь?
– Спокойно! – сказал дедушка. – Все в порядке. Дэн теперь вне подозрений. Видите ли, пришлось надавить сверху, воспользоваться семейными связями.
Он похлопал папу по плечу и мимоходом приобнял меня костлявой рукой.
– Привет, Родди. Здравствуй, Грундо. Ну, вроде бы я все разгреб. Разумеется, придется еще подождать и посмотреть, как оно будет, но, думаю, в конце концов они придут к выводу, что тут никто не виновен. Господи! Да бедняге мерлину Ландору было как минимум за семьдесят! Разумеется, рано или поздно он должен был упасть и умереть. Просто он выбрал самый неподходящий момент для смерти. И вовсе не стоило устраивать из-за этого общенациональную истерию.
Знаете, как бывает, когда ты переживал, переживал – и вдруг все устроилось, и ты успокаиваешься. Вот и я тогда успокоилась и как будто заново обрела способность видеть, слышать и чувствовать. Я ощутила запах мятой травы и бензина, которого до тех пор не замечала, и сладкий, пыльный аромат сена откуда-то с лугов за деревней. Я услышала потрескивание разгорающегося костра и чириканье птиц в кронах деревьев вокруг лужайки. Маленькие желтые язычки пламени, расползающиеся по сучьям, показались мне вдруг немыслимо яркими и многозначительными, и на душе у меня сделалось так мирно и спокойно, что я невольно подумала, что да, наверное, дедушка прав. Но ведь сэр Джеймс заранее знал, что мерлин умрет! Я огляделась в поисках сэра Джеймса, но его нигде не было видно. И, подумав об этом, я внезапно осознала, что не видела его уже несколько дней, хотя Сибилла была тут, вместе с прочими волшебниками.
