– Ну? – сказала миссис Кендейс, когда наконец воцарилась тишина. – И что все это значит?
– Грундо! – сказала я.
Грундо покраснел.
– Они наложили на Джудит заклятие, – прогудел он басом, – так что они могли делать, что захотят, а она ничего не замечала.
– А ты его снял? – осведомилась миссис Кендейс.
– Не совсем. Они наложили заклятие и на Хепзибу тоже, – объяснил Грундо. – Мне пришлось наложить заклятие на них, чтобы то, что они делают, становилось очевидным для Джудит – надеюсь, и для Хепзибы тоже, когда они вернутся домой. Это было сложно. Я всю дорогу думал, как это сделать.
– Ну! – сказала миссис Кендейс. – При других обстоятельствах, молодой человек, я бы тебя хорошенько отчитала. Нельзя воздействовать на личность человека. Это черная магия. Но в данном случае я вынуждена признать, что это было сугубо оправданно. И тем не менее жестоко было отправлять бедную Джудит обратно, не дав ей даже выпить чаю. Я лучше все-таки сделаю то, что я ей обещала. Возьмите себе тортика. Я сейчас.
Она встала – не без труда. Она была старенькая, и суставы у нее хрустели. Солсбери молчаливо и торжественно передал нам торт, а кошка спус тилась со шкафа и с мурлыканьем устроилась на коленях у Грундо. Она прекрасно понимала, кого следует благодарить. Я принялась жевать рыхлый, влажный торт, глядя, как миссис Кендейс собрала вместе несколько частей воздуха и принялась вроде как сплетать их узловатыми старческими пальцами.
– Найдите им дорогу через подходящее иное место, – бормотала она, – выведите туда их путь и сложите его гармошкой, так, чтобы они касались только вершин складок…
Я обнаружила, что знаю это заклятие – или, по крайней мере, настолько похожее, что оно практически ничем не отличалось. Оно находилось в файле «Радость путника: обыденные путешествия». Это был один из шести способов сократить путь. Мне стало интересно, знает ли миссис Кендейс и остальные пять тоже. И не успела я доесть кусок торта, как поняла, что Джудит со своими ревущими Иззями уже почти дома. Миссис Кендейс была подлинным мастером своего дела. Она даже делала кое-что, о чем не упоминалось в моем цветочном файле: расправляла дорогу следом за ними, чтобы этим заклятием не зацепило другие машины. Это произвело на меня большое впечатление.
– Вот!
Миссис Кендейс упала в кресло, как будто устала оттого, что так сократила им путь. Солсбери наконец тоже сел, но очень осторожно, и низкое кресло застонало под ним. Он протянул миссис Кендейс чашечку чая. Она улыбнулась ему и обернулась ко мне, все еще улыбаясь. Я увидела, что когда-то она была ослепительно красива.
– Я должна была сделать для нее хотя бы это, – сказала она. – Ну, итак, что же такого натворили вы двое, с чем оказалась не в состоянии справиться Хепзиба Димбер?
Мне не хотелось говорить об этом, поэтому я сказала:
– Грундо!
Грундо рассказал про невидимых существ в Регалиях.
– Хм, – проронила миссис Кендейс. – О небо!
Блюдо с тортом остановилось рядом с ней и приглашающе покачалось.
– Спасибо большое! – вежливо ответила она, беря кусок торта. – Я всегда стараюсь их благодарить, – сказала она Грундо, – хотя не всегда понятно, как можно их вознаградить. Однако существует немало мелких магов, которые очень плохо обращаются с теми существами, которых пленили. И, уверяю вас, я понятия не имела, что семейство Димбер не знает о том, кого они используют. Вижу, мне пора начать разбираться со всем этим. Но дело не только в этом, – добавила она, пристально глядя на меня.
Я кивнула и еще раз попыталась рассказать о том, что затеяли Сибилла, сэр Джеймс и мерлин.
Миссис Кендейс слушала внимательно, изящно склонив голову, и я уже надеялась, что она поверит, как вдруг она сказала:
– Нет-нет, милочка. Ты, наверное, что-то неправильно поняла. Нынешний мерлин – новичок и очень молод; я с ним даже еще ни разу не встречалась, но он просто не может быть способен на такое предательство, какое вы ему приписываете. Если бы он был на это способен, он просто не мог бы стать мерлином, понимаешь? Думаю, ты просто неправильно поняла какой-то его новый замысел.
– Маленький человечек считал, что я права, – сказала я в отчаянии. Я знала, что мне необходимо заставить миссис Кендейс понять! Ведь это она служит противовесом мерлину! – Он отнесся к этому очень серьезно и посоветовал мне поднять землю.
– Ни в коем случае! – резко сказала миссис Кендейс. – Еще чего не хватало! Странно, что он вообще упомянул об этом. Маленький народец обычно чрезвычайно мудр – хотя они могут и пошалить. Быть может, этот решил пошутить, или же он просто не понял, что ты еще ребенок. Видишь ли, милочка, – продолжала она, подавшись вперед и серьезно глядя на меня своими огромными миндалевидными бледно-зелеными глазами, – магия Островов Блаженных очень замысловато переплетена сама с собой – неимоверно древняя, просто древняя, более новая и самая современная, – и любая из частей поддерживает все остальные. А то, о чем ты говоришь, разрушит самые основы. От этого все поползет или даже разлетится вдребезги. А этого мы допустить не можем, потому что магия Островов Блаженных удерживает на месте магию нескольких сотен соседних миров. Понимаешь?
– Но если вся магия Островов Блаженных прогниет изнутри… – начала я.
– Ох, помилуй! – сказала она. – Если так – то да, конечно. Но ничего такого не происходит. Я бы знала – разве что нашелся кто-то сверхчеловечески хитрый, кому удалось скрыть это от меня. Все в порядке, я это чувствую.
Дальноговоритель на столике рядом с ее креслом зазвенел, требуя внимания. Солсбери кивнул в его сторону и впервые подал голос, низкий и слегка раскатистый, похожий на скрежет кирпичей:
– Я наконец дозвонился в Лондон.
Миссис Кендейс тепло улыбнулась ему и сняла трубку.
– Алло, это Максвелл Хайд?.. А, это Дора, да? А мистер Хайд дома?.. Ну, как только придет, передайте ему, что у меня тут его внучка и я собираюсь ее отправить… Да, Арианрод, и с ней ее друг, Эмброуз Темпл… Нет-нет, просто передайте ему, что вечером они будут уже у вас. Солсбери обо всем позаботится. Беспокоиться не о чем.
Она положила трубку и улыбнулась.
– Ну вот, все в порядке.
Это было не так, но она этого так и не узнала.
Я все никак не мог примириться с тем, насколько легко отец отпустил меня на Острова Блаженных с Максвеллом Хайдом. Когда мы вернулись, папа все еще был в лондонском отеле. Возвращались мы так: я тянул Максвелла Хайда, а Максвелл Хайд бурчал, как он ненавидит темные пути. Народ с конференции разъехался несколько дней тому назад, но папа сказал, что ему пришлось задержаться, потому что он опять потерял свои ключи от дома. Когда я объяснил, что мои ключи остались в полицейском участке в Лоджия-Сити, он отнесся к этому философски и сказал, что позвонит слесарю из отеля.
Вы понимаете, что я имею в виду? В обычных обстоятельствах папа из кожи вон лезет, лишь бы не признавать, что на свете существует что-то сверхъестественное. Возможно, это его защита против всех тех демонов, про которых он пишет. Но теперь он не только признал существование иных миров и магида, который живет в одном из них, но еще и согласился отпустить меня туда вместе с ним.
– Этот Хайд обошелся мне в двести соверенов[6], пока я напоил его достаточно, чтобы он отправился тебя разыскивать, – сказал папа мне. – Пусть научит тебя кое-каким трюкам. Хоть какая-то польза будет с этих денег.
Я знал, что это папин способ сказать, что он безумно встревожился, когда я вдруг исчез из коридора отеля буквально у него на глазах. Я был весьма тронут. Я все еще пребывал в изумлении по этому поводу, когда отец купил мне смену одежды, Максвелл Хайд взял меня за руку и зашагал под гору в сторону Островов Блаженных.
Ходить между мирами, как делают это магиды, означает идти по склону, поросшему травой, с полосками асфальта и туманными щелями. Туманные щели – это просветы между мирами. Идя по травянистым участкам, я посматривал по сторонам и видел, что темные тропы уводят оттуда во всех направлениях. Мне было очень интересно, но Максвелл Хайд, похоже, даже не замечал этих троп.
А потом мы снова ступили на асфальт и очутились перед домом Максвелла Хайда в Лондоне. Поначалу я был очень возбужден и нервничал. «Сейчас я увижусь с Родди!» – думал я, и меня слегка подташнивало от мыслей обо всей этой иномирной политике. Но Родди там не было. Мы оказались на улице, застроенной высокими, типично лондонскими домами, которые при этом выглядели куда опрятнее и покрашены были лучше, чем все лондонские дома, что я видел.
– Это оттого, что никто не знает, когда король приедет и увидит их, – объяснил Максвелл Хайд, отпирая свою дверь, сверкающую свежей зеленой краской. – Поэтому городской совет присылает тебе требование отремонтировать дом, если сочтет, что он выглядит неряшливо.
