Она поворачивается на звук, раздавшийся за спиной. Баллард стоит в кают-компании, слегка покачиваясь. Ее лицо изуродовано глубокими тенями под глазами и концентрическими кругами на роговице. Незащищенные, обнаженные зрачки уже начинают казаться Кларк чуждыми.
– Дно сдвинулось, – сообщает она. – Новое обнажение пласта где-то в двухстах метрах к западу от нас.
– Странно, я ничего не почувствовала.
– Это произошло около пяти часов назад. Ты спала.
Дженет бросает на нее внимательный взгляд. Лени видит, как осунулась напарница, какие глубокие морщины пробороздили ее кожу. «С другой стороны…»
– Я… я бы проснулась, – заявляет та.
Она протискивается мимо Кларк в отсек и проверяет данные топографии.
– Два метра высотой, двенадцать длиной, – отчеканивает Лени.
Баллард не отвечает. Она, с силой барабаня по клавиатуре, вводит какие-то команды: топографическая картина растворяется, преображаясь в колонку цифр.
– Как я и думала. Никакой заметной сейсмической активности за последние сорок два часа.
– Сонар не лжет, – спокойно говорит Лени.
– Сейсмограф тоже.
Неловкая тишина. Для подобных случаев существует стандартная процедура, и они обе знают, что теперь придется делать.
– Нам надо все проверить, – констатирует Кларк. Баллард лишь кивает:
– Дай мне минутку переодеться.
Наверху эту штуку называли «кальмаром»: цилиндр где-то с метр длиной с реактивным двигателем, прожектором на носу и сцепкой на хвосте. Кларк висит между «Биб» и дном, проверяет его одной рукой. Во второй сжимает гидроакустический пистолет, периодически направляет его во тьму; ультразвуковые щелчки пронизывают ночь, давая направление.
– Нам туда, – говорит она, ткнув пальцем во мрак.
Баллард сжимает ручки своего «кальмара». Машина уносит ее прочь. Чуть помедлив, за ней следует Кларк. Замыкает процессию третий цилиндр, который везет набор датчиков в нейлоновой сумке.
Баллард идет чуть ли не на полной скорости. Фонарь на ее шлеме и прожектор пронзают воду, словно два маяка-близнеца. Кларк, потушив свет, нагоняет их на полпути. Пару метров они идут бок о бок над илистым дном.
– Огни, – говорит Баллард.
– Они не нужны. Сонар работает и в темноте.
– Ты теперь нарушаешь инструкции только ради удовольствия?
– Рыбы внизу нападают на светящиеся предметы…
– Включи свет. Это приказ.
Кларк не отвечает. Смотрит на лучи рядом. Прожектор «кальмара» сияет уверенно и стойко, но головной фонарь Баллард режет воду беспорядочными дугами, когда напарница крутит головой.
– Я сказала тебе, включи свой… О, боже!
Это всего лишь проблеск, мимолетный образ, пойманный лучом. Дженет принимается крутить головой, и он исчезает из виду, а потом возникает в свете прожектора «кальмара», огромный и ужасный.
Бездна улыбается им оскаленными зубами.
Пасть растягивается по всей ширине луча, уходит во тьму по обе стороны. Она забита коническими зубами размером с человеческую руку, которые совсем не выглядят хрупкими.
Баллард начинает давиться и ныряет ко дну. Придонный ил окутывает ее бурлящим облаком, она исчезает в потоке планктонных трупов.
Кларк останавливается и ждет, не двигаясь с места. Она смотрит на эту угрожающую улыбку. Все ее тело наэлектризовано, она еще никогда не чувствовала себя настолько ясно. Каждый нерв пылает и замерзает одновременно. Она в ужасе.
Но почему-то Лени полностью себя контролирует. Пока она размышляет над этим парадоксом, оставленный без присмотра «кальмар» напарницы замедляется и останавливается буквально в нескольких метрах от бесконечного ряда зубов. Кларк удивляется собственной аналитической четкости, когда третья торпеда с грузом датчиков теряет скорость и занимает позицию рядом с машиной Баллард.
Ухмылка в дополнительном свете не меняется.
Кларк поднимает гидролокационный пистолет и стреляет. Проверяет показания и понимает: «Мы на месте. Это и есть обнажение породы».
Она подплывает ближе. Улыбка не исчезает, таинственная и соблазнительная. Теперь становятся видны куски костей у корней зубов и обрывки разложившейся плоти, струящиеся с десен.
Лени поворачивается и отходит. Облако на дне начинает опадать.
– Баллард, – зовет она механическим голосом. Никто не отвечает.
Кларк принимается вслепую шарить в грязи, пока не нащупывает что-то теплое и дрожащее.
Дно взрывается ей в лицо.
Баллард вырывается из субстрата, оставляя за собой грязный след, как от кометы. Ее рука поднимается из внезапного облака, в ней зажато что-то блестящее. Кларк видит нож и еле успевает отклониться: лезвие задевает костюм, воспламенив нервные окончания по всей грудной клетке. Баллард бьет снова. В этот раз Лени успевает перехватить запястье, когда рука проходит мимо, выворачивает ее, тянет. Дженет падает.
– Это я! – кричит Кларк, вокодер превращает голос в металлическое вибрато.
Баллард поднимается на ноги, бельма на глазах не видят, нож по-прежнему зажат в руке.
Лени держит ее:
– Прекрати! Тут ничего нет! Оно мертво!
Та останавливается, но не может отвести глаз от Кларк. Потом осматривает «кальмары», освещенную ими улыбку. Замирает.
– Это какой-то кит, – объясняет Кларк. – Он уже давно мертв.
– К…кит? – хрипит Баллард. Ее начинает трясти.
«Не нужно так этого стыдиться». Кларк хочет сказать это, но решает промолчать. Вместо этого легко касается руки напарницы. «Интересно, ты вот так людей успокаиваешь?»
Баллард дергается в сторону, словно от ожога.
«Думаю, нет…»
– Ммм, Дженет, – начинает Лени.
Баллард поднимает дрожащую руку, обрывая ее:
– Я в порядке. Я хочу вер… Думаю, нам надо вернуться обратно, не так ли?
– Ладно, – отвечает Кларк, но кривит душой. Здесь она может стоять хоть весь день.
Баллард снова в библиотеке. Она поворачивается, привычным жестом проведя рукой над регулятором яркости, когда к ней подходит Лени; экран темнеет, прежде чем та успевает увидеть, что на нем. Кларк с удивлением смотрит на фоновизор, висящий над терминалом. Если Дженет так не хочет ничего показывать, то могла бы воспользоваться им.
«Но тогда бы она не заметила моего прихода…»
– Думаю, это был клюворылый кит. Только у него слишком много зубов. Они очень редкие и не ныряют так глубоко.
Кларк слушает, но ее это особо не интересует.
– Он, наверное, умер и начал разлагаться наверху, а потом затонул, – Баллард слегка повышает голос, почти украдкой смотря на что-то, находящееся с другой стороны кают-компании. – Интересно, какие шансы на то, что это могло произойти?
– В смысле?
– Я имею в виду, океан-то огромный, и как могло случиться, что такое большое животное упало именно здесь, в паре сотен метров от нас. Шансы на это, по идее, крайне малы.
– Да, думаю, так, – Лени протягивает руку и включает дисплей. Одна его половина мягко мерцает от светящегося текста. На другой вращается изображение какой-то сложной молекулы.
– Что это?
Дженет опять украдкой бросает взгляд в кают-компанию.
– Старый текст по биопсихологии из нашей библиотеки. Я его просматривала. Когда-то интересовалась этой темой.
Кларк смотрит на нее:
– Угу.
Потом наклоняется и изучает экран. Какая-то прикладная химия. Единственное, что она понимает, это заголовок под графиком, и поэтому зачитывает его вслух:
– Истинное счастье.
– Да. Трицикл с четырьмя боковыми цепями. – Баллард указывает на экран. – Когда ты счастлива, по-настоящему счастлива, то, значит, действует эта штука.
– А когда ее открыли?
– Не знаю. Книга старая.
Кларк пристально рассматривает вращающуюся модель. Почему-то та ее беспокоит. Парит под этим самоуверенным глупым заголовком и говорит то, что ей слышать не хочется.
«Тебя решили. Как задачу. Ты – механизм. Химия и электричество. Все, чем ты являешься, каждый сон, каждое действие – все в конце концов сводится к изменению напряжения где-то в организме, или – как она это назвала? – трициклу с четырьмя боковыми цепями…»
– Это неправильно, – бормочет Кларк. «Иначе нас бы смогли чинить, когда мы ломаемся…»
– Прости…
– Здесь говорится, что мы просто органические компьютеры. С лицами.
Баллард выключает терминал.
– Так и есть. А некоторые из нас теряют даже их. Лени замечает колкость, но та не достигает цели.
Кларк выпрямляется и направляется к лестнице.
– Ты куда? Опять наружу? – спрашивает Баллард.
– Смена не закончилась. Думаю, я прочищу трубу на втором номере.
– Поздновато уже. Мы и наполовину ничего не доделаем, как наша смена закончится, – Баллард снова куда-то пристально смотрит. В этот раз Кларк следит за ее взглядом и упирается в большое зеркало на дальней стене. Ничего интересного там нет.
– Я буду работать допоздна, – она хватается за перила, заносит ногу над первой ступенькой.
– Лени, – Кларк может поклясться, что слышит дрожь в голосе напарницы, оглядывается, но та уже идет в рубку, говоря: – Боюсь, я не смогу пойти с тобой. Надо проверить протоколы телеметрии. Там какие-то сложности.
