Отпустив полузадушенного Маленха, Конан невозмутимо направился в другую сторону, где в полумраке виднелся проход, ведущий во внутренние помещения. Должен существовать и другой выход из дворца, а по дороге можно случайно найти что-нибудь ценное. В самом деле, не успев сделать и десяти шагов, он наткнулся на целую россыпь легких цилиндриков. Конан поднял один из них; ну, конечно, свитки из дворцовой библиотеки. За некоторые из них могут дать больше чем за целый мешок, набитый золотом и драгоценными камнями. Не слушая причитаний своего спутника, которому казалось, что потолок вот-вот обрушится прямо на него, варвар набрал свитков, сколько смог найти и плотно набил ими дорожный мешок. Вот и добыча, теперь не стыдно будет возвращаться.
Выйдя из дворца, они по молчаливому соглашению нашли другую дорогу из пещеры. Магия, которой во дворце совсем не чувствовалось, казалось, скопилась вокруг странных и безобразных скульптур на площади подобно незримому облаку. Ни один ни другой из путешественников не испытывал желания проникнуть в загадку подземного города и, тем более, бороться с поселившимся там неведомым злом. Единственным их желанием было оказаться со своей находкой как можно дальше отсюда и желательно не под землей.
* * *
Обратная дорога оказалась намного тяжелее. Сначала они попытались найти путь через горы, чтобы не спускаться под землю, где фиолетовый трон легко мог бы пострадать от сырости или его могли случайно ударить о стенку пещеры. Но, проплутав несколько дней по горам, путешественники были вынуждены возвращаться той же дорогой. В одном из домов мертвого города они отыскали несколько более-менее сохранившихся шкур, в которые старательно завернули драгоценную находку.
Еще день они провели в подземном зале, ожидая, когда вода в озере уйдет и они смогут выбраться наружу. Ничего подобного варвар не видел за свою богатую приключениями жизнь. Из дыры под самым потолком пещеры стекал небольшой водопад, который заканчивался крохотным озерцом в каменной чаше. Вода бурлила и пенилась как в ведьмином котле, оставаясь при этом совершенно холодной. Но самым удивительным было даже не это. В подземном озере прыгали, поднимались на поверхность и снова опускались на самое дно настоящие жемчужины. При свете факела они сверкали и переливались самыми нежными оттенками. Подземный жемчуг, такой редкости просто цены нет! Конан отловил около десятка самых крупных жемчужин и спрятал в поясной сумке, удивляясь, отчего Маленх не хочет поступить так же. Это же целое состояние, надо быть настоящим безумцем, чтобы по доброй воле отказаться от такого богатства. Но причину отказа Конан понял когда, выбравшись из пещеры, решил полюбоваться своим сокровищем при солнечном свете. Жемчуга не было, на ладони лежало десять невзрачных серых камушков. Потеряв голову от ярости, он набросился на Маленха, обвиняя в подмене, но тот с неожиданным проворством удрал, забравшись на самую вершину высокого дерева, которое непонятно как выросло из трещины в скале. Оказавшись в относительной безопасности, иранистанец, принялся втолковывать разъяренному варвару, что подземный жемчуг не может жить вне пещеры, а, оказавшись на поверхности, быстро превращается в обычную гальку. Оставив попытки выдернуть дерево с корнем, Конан взглянул на камушки еще раз. Увидев среди них один, особенно запомнившийся ему, в виде немного вытянутого сердечка, он наконец поверил и с проклятьями выбросил бывшие жемчужины в озеро, вода в котором уже плескалась так же высоко как в тот день, когда они впервые пришли сюда.
Еще несколько дней занял путь до гостиницы, где путешественники рассчитывали получить назад своих лошадей, свежих и отдохнувших. Каждый раз, останавливаясь на отдых, Конан и Малеях разглядывали свою находку. Фиолетовый трон был сделан очень искусными мастерами и каждой из вырезанных фигур можно было различить самые мелкие детали — каждую чешуйку на хвосте, шерстинку, фигурную пряжку на одежде. Но больше всего восхищали их обоих подлокотники, сделанные в виде двух тритонов. Казалось, эти существа дремлют, полузакрыв глаза тяжелыми веками, при этом не упуская из вида ничего происходящего вокруг.
Несмотря на усталость и скудное питанание, которое теперь ограничивалось случайной охотничьей добычей, на душе у обоих было * легко и радостно. Цель путешествия достигнута, самые большие трудности позади. Оставшуюся часть пути они проделают верхом; больше не придется тащиться пешком и нести на спине находку, которая несмотря на бесспорную ценность, имела довольно изрядный вес.
* * *
Гостиница, которую они заметили издалека, после тяжелого пути понравилась им еще больше. Стекла в ее окнах казалось, сверкали еще более приветливо, а красные шестиугольники, которыми была выложена дорога, так и манили скорее ступить на них. Впереди их ждала ванна с горячей водой, вкусный обед вместо надоевшей дорожной пищи и мягкие чистые постели. В мечтах Конана присутствовала еще и хозяйка, которая за это время, разумеется, поняла, как нужно поступать, когда мужчина вроде него обращает на нее свое благосклонное внимание.
И в самом деле, не успели они приблизиться, как дверь гостиницы отворилась и на пороге возникла хозяйка. Теперь Конан мог разглядеть ее лицо: светло-серые глаза, которые казались почти лишенными окраски, смуглая, скорее желтоватая кожа. Красавицей ее вряд ли можно назвать, но для того, кто много дней не видел ни одной женщины… Она, казалось, совсем не удивилась возвращению путешественников:
— Что угодно благородным господам? Я только что приготовила кроликов на вертеле.
— Вот ими и поужинаем, а сейчас нам нужно отдохнуть с дороги… И пусть нагреют побольше воды.
— Будет исполнено. Я покажу вам ваши комнаты.
Поднимаясь по лестнице вслед за женщиной, Конан любовался ее стройной фигурой и как мог, расхваливал гостиницу и особенно очаровательную хозяйку, которой удается все содержать в таком образцовом порядке. В то же время интуиция призывала его обратить внимание на некоторые вещи. Почему улыбка этой женщины показалась ему какой-то неправильной, не такой как нужно? Ну, разумеется: когда человек улыбается искренно, от души, вокруг глаз собираются крохотные морщинки, на щеках появляются ямочки. А тут совершенно неподвижное лицо, на котором шевелятся только губы. И какие еще кролики здесь в горах; они провели здесь уже немало времени и не встретили ни одного. Но варвар отмахнулся от всех подозрений: подумаешь, улыбка; он проведет с этой женщиной одну-две ночи и вряд ли когда-нибудь еще ее увидит. А кроликами она пускай называет хоть тушеных ящериц, лишь бы они были приготовлены как следует, он не собирается привередничать. В самом деле, какой опасности можно ожидать в этом милом охотничьем домике?
