Комнаты, куда поселили путешественников, оказались в разных концах коридора и были отделены друг от друга тремя пустующими помещениями. Странный выбор; разве не удобнее было бы поместить их в двух соседних комнатах? Хотя, с другой стороны, они уже долго не разлучались ни днем, ни ночью, а впереди еще длинный путь, когда физиономия Маленха будет круглые сутки маячить у него перед глазами. Так приятно иногда побыть одному… то есть, не совсем одному.
В комнате, которую отвели Конану, была большая кровать, покрытая мягким расшитым одеялом, полосатый коврик на полу и даже букет из невзрачных желтых цветочков в глиняном кувшинчике на столе. Столько дней он мечтал оказаться здесь, но, стоило остаться одному, как подозрения вспыхнули в его душе с новой силой. Нужно пойти и проведать лошадей; он собирался это сделать, но женщина заморочила ему голову рассказами про кроликов на вертеле с приправами из трав, которые растут только в этих местах.
Та же самая интуиция подсказала Конану, что лучше всего будет покинуть комнату так, чтобы не заметил никто из обитателей гостиницы. С трудом протиснувшись з маленькое окошко, варвар бесшумно спрыгнул вниз. Мягко приземлившись с грацией снежного леопарда, обитающего в горах Северной Киммерии, Конан огляделся вокруг.
Почему-то теперь гостиница не выглядела такой красивой и уютной. Вместо зеленой краски он увидел доски, посеревшие от дождей, вместо сверкающих стекол окна были частично затянуты бычьим пузырем, а частично и вовсе заколочены. Ни цветов на подоконниках, ни запаха жареного мяса, который еще недавно так приятно щекотал ему ноздри.
Охваченный недобрым предчувствием, Конан бросился на задний двор, где стояла конюшня. Так и есть: хозяйственные постройки были неряшливо сколочены из самого разнообразного материала и, очевидно, очень давно не использовались. Крыша конюшни наполовину провалилась вовнутрь, а настежь открытая дверь хлопала под ветром, еле держась на одной петле. Как вихрь ворвавшись в конюшню, Конан остановился, пораженный ужасным зрелищем. Вместо его жеребца и лошадки Маленха посреди пыльного замусоренного помещения виднелись две кучки аккуратно обглоданных костей и знакомая упряжь. Конан почувствовал, как бешеная ярость заполняет все его существо. Он выхватил меч и сделал несколько тяжелых шагов к выходу, полный решимости воздать должное нечисти, жертвой которой пали невинные животные. Но не успел он выйти во двор, как столкнулся с хозяйкой гостиницы, которая стояла напротив дверей, загораживая ему вход.
— Ты знаеш-ш-шь — произнесла она, и в голосе ее не было ничего человеческого. — Ты догадался. Ты умреш-ш-шь.
Черты ее исказились в злобной гримасе, а потом начали стремительно изменяться. Уменьшились и спрятались под узким нависающим лбом глаза, рот, полный мелких острых зубов, разъехался в разные стороны.
Женская фигура тоже меняла свои пропорции: руки удлинялись, пока не начали доставать почти до земли, выгнулась дугой спина, на которой выросли жесткие кожаные крылья. Отвратительное существо, представляющее собой нечто среднее между обезьяной и летучей мышью, злобно ухмылялось прямо в лицо Конану, а потом прыгнуло прямо на него, вытянув передние конечности с острыми когтями, не уступающими по размеру стилетам — излюбленному оружию придворных аристократов Кофа.
Конан лишь отступил на шаг, выставив перед собой меч, и страшное существо, не видящее ничего кроме своей предполагаемой жертвы, со всего размаха налетело прямо на сверкающее лезвие. Пытаясь дотянуться до киммерийца своими страшными лапами, то, что еще недавно было симпатичной женщиной, двинулось, было, вперед, не обращая внимания на клинок, который на ширину ладони торчал из спины между бешено машущих крыльев. Но, не успело ужасное создание продвинуться и на полшага, как его уродливые задние лапы подкосились, сверкающие злобой глаза заволокла пленка и оно медленно завалилось набок. Убедившись, что тварь окончательно мертва, Конан устремился в гостиницу выручать Маленха, который, должно быть, еще не знал о нависшей над ними смертельной опасности.
Не успев добежать до двери его комнаты, он услышал шум, свидетельствующий о том, что еще немного и выручать было бы некого. Дверь была заперта изнутри на засов, но Конан выбил его одним небрежным движением. Маленх на котором из одежды были только штаны, пытался с помощью ножа, обычно использующегося для приготовления пищи, отбиться от такой же твари, только поменьше ростом. На его спине и груди красовалось уже не менее десятка царапин от когтей. Конан не стал долго раздумывать. Описав полукруг, его меч отсек существу голову и одно из крыльев. В этот момент иранистанец изловчившись, вонзил кухонный нож прямо в сердце жуткой твари. С пронзительным визгом, от которого у Конана зазвенело в ушах, жуткое существо испустило дух.
И только сейчас они заметили, что здание гостиницы становится все дряхлее и дряхлее. В еще недавно таких прочных деревянных стенах образовалось множество щелей, которые стремительно расширялись, полосатый коврик на полу потерял всякий цвет и казался сплетенным из сухой болотной травы. Потолок прогнулся и угрожающе навис на самыми головами. Все кругом трещало и шаталось.
Велев спутнику бежать отсюда пока цел, Конан в несколько прыжков достиг двери своей комнаты. Там царило полное запустение, посреди которого одиноко стоял фиолетовый трон. Взвалив его на спину и наскоро закинув на плечо дорожный мешок, Конан устремился к выходу. Пол скрипел и прогибался под ним, лестница, казалось, готова была развалиться, да и сама гостиница напоминала плохо сложенный карточный домик. Маленх ждал его во дворе. Он был уже полностью одет и настороженно оглядывался вокруг, сжимая в руке все тот же «кухонный» нож.
Но больше на них никто не нападал. То, что окружало их теперь, совершенно не походило на чистенький постоялый двор, в который они еще недавно входили, полные мыслей об отдыхе. Но Конан счел отмщение недостаточным. Разбежавшись, он ударил всем своим весом в стенку гостиницы. Та пошатнулась и с шумом обрушилась, увлекая за собой все здание. Точно так же варвар поступил с конюшней и сарайчиком, в котором уже давно не держали домашних животных.
Ступив на дорогу, путешественники заметили, что красные шестиугольники, которые еще недавно были уложены плотными рядами, теперь шатаются и вываливаются со своих мест при малейшем прикосновении. Между ними зеленела трава, покачивались под ветром сухие былинки. Куча старого дерева, оставшаяся на месте гостиницы, прямо на глазах проседала, пока окончательно не сравнялась с землей. Пройдя несколько шагов, Конан и Маленх обнаружили, что ступают не по мощеному тракту, а по сухой растрескавшейся земле. Красные шестиугольники крошились у них под ногами и уходили глубоко вниз.
